ПОСЛЕДСТВИЯ.

Страшней Тридцать седьмой, Чем Сорок первый,..
                                                                                  Марк Лисянский

ЗАБЫТЬ ВЕЛЯТ.

       Трагические последствия рукотворных катастрофических потрясений в Красной Армии и на флоте нельзя было не заметить любому непредубежденному наблюдателю. Тем более были осведомлены о них высшие партийные и военные руководители. Однако в своих публичных выступлениях они трактовали значение этих потрясений сугубо по-своему. Прежде всего они рапортовали XVIII партсьезду, что «грязный гнойник измены ликвидирован. Красная Армия быстро и радикально очищена от всей этой погани», что армия «железной метлой» очищена «от предательства и мерзости» (Ворошилов). «Враг разгромлен и уничтожен», — добавлял Мехлис. Берия докладывал, что работники НКВД также очистили свои ряды «от пробравшихся в них вражеских элементов» и заверял съезд, что они «обеспечат разоблачение, разгром и искоренение всех врагов народа» (1). Так что делегаты высшего партийного форума должны были сами понять и передать всем другим: «врагов народа» на их век вполне хватит.
       А вообще-то в выступлениях и поведении высших и впервые пробившихся к руководящим рычагам деятелей явственно проглядывалось стремление замолчать, обречь на забвенье имена бесчисленных жертв тоталитарного произвола. И в речах Вышинского, и в приказах и выступлениях Ворошилова на разные лады неоднократно муссировался тезис о том, что могилы осужденных и казненных зарастут чертополохом, что и на могилку «к ним никто не придет», а человечество проклянет их и забудет навеки. Этот мой вывод подтвердил полковник в отставке В. Н. Давыдов. С 1938 г. он стал курсантом Вольского авиационного училища. И в ходе всего двухлетнего процесса обучения не слышал ни звука о массовых расстрелах в армии — ни на лекциях, ни на семинарах, ни в ходе внеклассного общения с преподавателями, ни в разговорах курсантов друг с другом. Так он и закончил училище и затем провоевал всю войну и до XX партсъезда понятия о расправе с военными не имел (2). Такая была система воспитания. Позднее А. Т. Твардовский скажет о ней:

           Забыть, забыть велят безмолвно 
           Хотят в забвенье утопить
           Живую быль. И чтобы волны
           Над ней сомкнулись. Быль — забыть!

       Вельможные ораторы с трибуны XVIII съезда ВКП(б) совершенно четко и однозначно определили, кто именно проводил «чистку» в стране и в армии и кто непосредственно руководил и направлял большой террор. Пришедший на смену Ежову Берия доложил, что основные вражеские гнезда троцкистско-бухаринских и иных вредителей, диверсантов, убийц и шпионов разгромила «партия большевиков при единодушной поддержке всего народа», а Мехлис особо подчеркнул, что всю серьезную работу по разоблачению врагов и шпионов, окопавшихся преимущественно на руководящих постах, проделали военные комиссары, политотделы и партийные организации РККА «под руководством Центрального Комитета партии и товарища Сталина, под руководством товарища Ворошилова...» (3).
       Поскольку все выступления на съезде широко публиковались, Ворошилов не мог умолчать о западных оценках репрессий против кадров Красной
Армии. Фашисты и прочие империалистические агрессоры, говорил он, подняли бешеный вой об ослаблении военных кадров и снижении боеспособности РККА. Установку на то, как отвечать на этот «бешеный вой» дал сам Сталин в отчетном докладе — он призвал «поиздеваться» над этой «пошлой болтовней». И тут же, обозвав Тухачевского, Якира, Уборевича «шпионами, убийцами», «извергами», «жалкой бандой продажных рабов», заверил съезд, что очищение советских организаций от них «должно было привести и действительно привело к дальнейшему укреплению этих организаций» (4).
А Ворошилов тут как тут и громогласно доложил съезду, что «мы уже решили» все вопросы удовлетворения армии военного времени командным составом, что «для нас этих трудностей не существует», что «Рабоче-Крестьянская Красная Армия является первоклассной, лучше, чем какая-либо другая армия, технически вооруженной и прекрасно обученной армией» и бодро-весело заверил съезд, что «Красная Армия, как один человек, каждый миг готова выполнить свой священный долг защитника государства победившего труда, как один человек, с радостью готова отдать жизнь за великое дело Ленина—Сталина и «во имя этой идеологии бойцы, командиры и политработники готовы всегда отдать свою жизнь» (5).
       Эту линию на всемерное бахвальство, доходящее до самого настоящего фанфаронства, подхватывают милостиво оставленные в живых командующие войсками военных округов (например, Буденный в Москве, Мерецков в Ленинграде). Средства массовой информации исступленно состязаются между собой — кто хлеще обзовет возможных агрессоров и нагляднее предскажет скоропостижную нашу победу и обязательно «малой кровью» и «на чужой территории». Ворошилов же все время ищет новые формы выражения этой насквозь порочной идеи. Если в ноябре 1938 г. в собственноручно написанных тезисах своего выступления на заседании Военного совета при НКО он записывает: «Тов[ари]щи! Международное положение поганое... Давайте работать по-сталински, и я вас заверяю, что мы в случае войны вихрем двинемся на наших злейших врагов и разметаем их в их собственном доме» (6), то через несколько месяцев — на XVIII партсъезде свою речь заканчивает заверением: «...враг будет накоротке смят и уничтожен» (7). В первомайском приказе 1939 г. Ворошилов находит новые краски, заявляя, что великая армия социализма «готова в любой момент испепелить всякого поджигателя...» (8), а в своей речи на Красной площади договаривается до того, что «наш народ... умеет и воевать. И не только умеет, но и любит воевать...» (9). Дальше, как говорится, ехать некуда.
       В этой беспрерывной и, как вскоре выяснилось, совершенно безответственной и бессовестной похвальбе проявлялось и изначально присущее большевистскому руководству явно преувеличенное представление о своих реальных возможностях (вспомните сталинское: «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики») и что еще В. В. Набоков метко припечатал в своем стихотворении одной строкой: «Советская сусальнейшая Русь». Но проявлялось в этом фанфаронстве на государственном уровне и другое — самая беззастенчивая ложь, прямой грубый обман не только мирового общественного мнения, но и всего советского народа, а прежде всего, личного состава Красной Армии.
       Политработники с мест старались выступать в унисон со своими высшими начальниками — Ворошиловым и Мехлисом. Вот насаждаемая сверху тональность заверений лишь трех дальневосточников на Всеармейском совещании политработников (апрель 1938 г.):
— Иванищев (ОКДВА): «Когда я уезжал на совещание, командиры и политруки мне сказали, чтобы я заверил нашего любимого народного комиссара Климента Ефремовича Ворошилова и товарища Сталина в том, что если свиное рыло сунется в наш советский огород, то оно будет не медленно отрублено, а его заскорузлое тело будет растоптано на его же территории».
— Веров (военком АОН — 2 Приморской группы войск ОКДВА): «Особый состав Дальневосточной армии по первому зову партии и правительства готов сложить свои буйные головы за дело Ленина—Сталина».
— Романенко А. А. (дивизионный комиссар, член Военного совета ОКА): «Мы сейчас должны подготовиться так, чтобы у нас, по крайней мере, были потери не больше одного человека на 10 человек противника» (10).
       Горькое похмелье наступило в ходе серьезных военных неудач в войне с Финляндией в 1939—1940 гг. Многие командиры собственными глазами увидели, какую зияющую рану боеспособности Красной Армии нанесли массовые аресты и расстрелы 1937—1938 гг. А некоторые даже пытались дать им свою, весьма суровую оценку. В своем выступлении на совещании по военной идеологии (май 1940 г.) командарм 2 ранга Д. Г. Павлов прямо заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937—1938 гг. до прихода т. Берия, так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны» 11. С этой мыслью полностью согласился и выступавший позднее комкор М. П. Кирпонос: «Правильно заметил тов. Павлов, что очень хорошо, что нам пришлось воевать с финнами, а не с кем-либо еще» (12).
       Первые вести о начавшемся и все более развертывавшемся большом терроре в СССР внимательно и всесторонне анализировались в западных странах. Особое внимание (по вполне понятным причинам) уделялось этому в Германии. Только-только в советских газетах появилось сообщение о расстреле восьми высших командиров РККА во главе с М. Н. Тухачевским, как официальный орган вермахта «Deutshe Wehr» 24 июня 1937 г. выходит со статьей «Счастье и гибель Тухачевского». В ней, в частности, говорилось: «Расстреляв этих известнейших военачальников Советского Союза, сознательно пожертвовали в интересах политики боеспособностью и руководством Красной Армии. Тухачевский, бесспорно, был самым выдающимся из всех красных командиров и его нельзя заменить... Мы все глубоко ошиблись в Тухачевском (сегодня, после его расстрела, это можно сказать). Даже самые лучшие знатоки России также ошиблись в нем. Тухачевский поступил на службу к коммунистам не из хладнокровного расчета, как мы все думали, а для того, чтобы не дать своей родине развалиться в коммунистическом хаосе и создать армию, которая могла бы защищать родину... Мнимый шпионаж, конечно, просто выдуман. Если большевики утверждают, что «обвиняемые» признались в нем, то это, конечно, ложь» (13).
       Известие об учиненной тайным судилищем беспощадной и юридически необоснованной расправе с видными советскими военачальниками вызвало, с одной стороны, радостное удивление у Гитлера и его окружения, а с другой — широко и довольно эффективно использовалось для воспитания неприязни и ненависти к Советскому Союзу и его армии. Готовя свои войска к будущему «Drang nach Osten», официоз NSDAP «Volkisher Beobahter» писала 14 июля 1937 г. об СССР: «А страну с такой системой убийств все еще частично причисляют к "культурным государствам"» (14). Так писали люди, открыто называвшие себя фашистами. Но аналогичные суждения высказывались и в иных кругах, и в других странах. В этот же самый день 14 июля 1937 г. «Газета польска» поместила материал под заголовком «Видный французский офицер об опасности союза с Советами». В материале этом говорилось о том, что правая французская газета «Эпок» опубликовала статью одного из представителей французского Генерального штаба, бывшего военного атташе в Берлине генерала Рене Турне. В этой статье генерал предупреждал об опасности, которой, по его мнению, подвергается Франция, если заключит военный союз с СССР: «Дело Тухачевского напоминает французской общественности... о союзе с Советами, которого домогаются сторонники коммунизма. Однако или Тухачевский и его группа правильно осуждены за измену, тогда что можно подумать об армии, в которой командиры способны совершить такое преступление, или эта группа командиров никаких тайн не выдавала немцам, тогда какое же можно иметь уважение к правительству, которое уничтожает командный состав лишь за то, что он имеет свое политическое мнение... В свете последних событий, имевших место в СССР, французский штаб не был бы уверен в том, что важные планы не были бы переданы немцам» (15). Приходится признать, что в логичности этим рассуждениям не откажешь.
       Как уже отмечалось ранее, после краткого извещения об осуждении и расстреле «восьмерки» во главе с Тухачевским, никаких официальных сообщений в советской печати о судьбе многих тысяч арестованных и уничтоженных военнослужащих больше не появлялось. А многие широко известные не только в СССР, но и на Западе советские военные вдруг пропадали, исчезали как тени в солнечный полдень. Зарубежным дипломатам и корреспондентам оставалось только догадываться, что дело нечисто, что новые и новые сотни и тысячи лиц начсостава РККА зачислены в разряд врагов народа. В западных странах высказывалось мнение и по этому аспекту проблемы.
       В 1938 г. в Англии вышла переведенная с немецкого языка книга Эриха Волленберга «Красная Армия». Автор книги сам пятнадцать лет (с 1921 г. по 1936 г.) прослужил в РККА и со знанием дела утверждал: «Нельзя отрицать того, что в результате казней Красная Армия обезглавлена». В опубликованной в английском журнале «Spectator» (июль 1938 г.) рецензии (автор Гудсон) говорилось: «Эта книга дает также основание не доверять официальной версии, согласно которой почти все лица, принявшие активное участие в качестве руководителей в войне 1918—1920 гг. и не дрогнувшие в самые тяжелые для республики времена, вдруг стали участниками заговора с целью подрыва мощи СССР, которую они сами создали и предательства интересов Советского Союза в пользу Германии и Японии» (16).
       Убедительно опровергая официальные советские постулаты об «оздоровительном» и «укрепляющем» значении массовых чисток и расстрелов, зарубежные авторы по свежим следам вполне компетентно оценивали роковые последствия большого террора для самой коммунистической партии, для страны, для армии. Свое понимание происходивших в СССР событии высказал американский корреспондент Джозеф Варне. «Впервые в истории, — заявил он в декабре 1938 г., — большевики сейчас расстреливают друг друга в таких больших количествах. До войны в Центральном Комитете партии были обнаружены шпионы, но никогда еще они не доводили партию до состояния настолько близкого к деморализации» (17). А когда Сталин на XVIII лартсъезде на весь мир заявил, что в Советском Союзе достигнута полная демократизация политической жизни страны18, то немецкая газета «Вегliner Веrsenzeitung» поместила 12 марта 1939 г. статью (отклик) корреспондента из Москвы под заголовком: «Сталин излагает свою систему. Полная демократизация советского государства — к ней относятся массовые казни» (19).
       Откликаясь на новые назначения в высшем командном составе Красной Армии, зарубежная печать в целом правильно оценивала их смысл и значение. Заметив, что С. М. Буденный «известен, главным образом, как кавалерист и как чисто декоративная фигура», французская газета «Франс милитер» 11 марта 1939 г. высказалась так: «Буденный и Кулик, якобы назначенные на места, оставшиеся вакантными после Егорова и Федько, и тот факт, что не нашли лучших стратегов для занятия этих постов, показывает до какой степени опустели ряды высшего военного командования». Что касается зарубежных историков, то все они однозначно оценивают большой террор и истребление части начсостава РККА, как процессы, причинившие величайший ущерб боеспособности армии, резко ослабившие позиции и Советского Союза в тогдашнем мире. В какой-то мере их мнение аккумулировал Роберт Конквест, когда писал о поразивших страну и армию жестоких политических репрессиях: «Одним массированным ударом стране перебили хребет и вырвали язык...» (20). Петер Гозтони верно схватил и другую сторону этой проблемы: «Потеря такого огромного количества высших командиров, какую понесла Красная Армия в этот период мирного времени, не несла до сих пор ни одна армия ни в одной войне» (21).
       На протяжении многих десятилетий в советской историографии этих и подобных им зарубежных историков иначе как «злостными фальсификаторами» и не называли. Жизнь убедительно рассудила, кто же в действительности был настоящим историком, а кто лишь угодливым интерпретатором тех или иных событий в выгодном «для начальства» духе. А некоторые начальственные круги, органически не приемля разоблачение совершенных ранее преступлений («зачем ворошить прошлое?»), принимали традиционные для спецслужб меры. Генерал-лейтенант юстиции Л. М. Заика утверждает о наличии в Главной военной прокуратуре информации о том, что даже в 1966 г., когда развернулась массовая реабилитация невинно осужденных, в КГБ была заведена картотека, куда пофамильно заносили и реабилитированных и всех тех, кто принимал решение о реабилитации (22). Спрашивается зачем? Может, для статистики. А может, и для точного учета и «принятия мер» (в соответствующее время) ко всем тем, кто не хочет забыть...
       К величайшему сожалению, и в наши дни находятся люди, стремящиеся всячески оболгать безвинно загубленных в предвоенные годы военнослужащих. Вот Военное издательство Министерства обороны РФ в 1992 г. издало 50-тысячным тиражом книгу С. В. Грибанова «Заложники времени». Не утруждая себя никакими научными доказательствами, автор безапелляционно возвещает миру, что военный заговор во главе с Тухачевским действительно был, что надо «поверить командарму Примакову» (с. 63). Свою рецензию на этот опус генерал-лейтенант в отставке профессор Герой Советского Союза В. Петренко озаглавил: «Книга, которую стыдно читать» (23). К этой же категории можно отнести и опубликованную в 1996 г. московским издательством «Сварог» книгу В. М. Жухрая «Сталин: правда и ложь». Автор — в свое время окончил истфак МГУ, считает себя профессиональным историком, но весь его профессионализм проявился в создании самого настоящего панегирика Сталину. В наши дни это можно сделать только ловко выдергивая и выпячивая «нужные» факты и бесцеремонно отбрасывая все, не укладывающееся в заранее намеченную схему. По сути обе эти книги находятся вне науки, и говорить о них вроде бы и нечего. Но надо. Их появление подтверждает, что до сих пор кое-кому выгодно извращенное толкование истории нашей страны, нашей армии. Снова и снова как бы велят: «Боль — забыть!»
       Каковы же были масштабы истребления военных кадров в предвоенные годы? В чем же состояли основные последствия учиненной тогда кровавой расправы с Красной Армией? Именно этому и будут посвящены последующие разделы главы.

===============================================================================

===============================================================================

МАСШТАБЫ ИСТРЕБЛЕНИЯ

       Настал, наконец, момент подведения некоторых итогов исследования. Каковы же были численные потери в личном составе РККА в ходе большого террора? Сколько военных по самым чудовищным обвинениям было расстреляно, погибло под стражей, сумело вырваться живыми из застенков НКВД? Поиски научно аргументированного ответа на эти проклятые вопросы чрезвычайно затруднительны. Ведь расправа над Красной Армией осуществлялась в те годы в условиях величайшей секретности. Об арестах, судах и казнях «военных заговорщиков» после расстрела Тухачевского, Уборевича, Якира и других в открытой печати ничего не сообщалось. Об «исчезновении» тех или иных командиров знали лишь близкие люди да сослуживцы. Дальнейшая их судьба была окружена мраком неизвестности. Все было так засекречено и запрятано, что, собственно, и до сих пор мы не знаем абсолютно точных данных. К сожалению, и правопреемники структур, учинивших в те годы уничтожение тысяч безвинных воинов (Наркомат обороны СССР, НКВД, военная коллегия Верховного суда СССР) не удосужились или не нашли нужным сообщить народу о том, что натворили их предшественники.
       Тем более не знали истинной картины современники тех событий. Основная же линия партийного, государственного и военного руководства в этом вопросе состояла в том, чтобы не подвергшиеся аресту люди поверили в его заведомо лживую версию. Мол, действовала всего лишь жалкая кучка отщепенцев, изменников вроде Тухачевского и его сообщников. И их разоблачение и физическое уничтожение только укрепит РККА. Пожалуй, первым попытался показать «нужный» метод подсчета жертв большого террора сам его главный вдохновитель и организатор. Выступая на совещании пропагандистов Москвы и Ленинграда 1 октября 1938 г., И. В. Сталин, провозгласив, что «Интеллигенция у нас должна быть солью земли», прямо-таки ополчился против дикого, махаевского, по его выражению — хулиганского отношения к интеллигенции. «Вот именно, — продолжал он, — благодаря такому хулиганскому отношению к нашей интеллигенции в армии, в кооперации, в торговле, в промышленности, в сельском хозяйстве, именно благодаря такому хулиганскому отношению, мы часть этой интеллигенции забросили, не стали ее политически подковывать и сделали их добычей всех этих разведок — немецкой, японской, французской, каких угодно. Несколько десятков человек загубили из-за нашего невнимательного, неправильного, хулиганского, вредного, пренебрежительного отношения к этой интеллигенции» (24). Здесь Сталин пытался одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Репрессии, мол, не результат определенного курса политбюро ЦК ВКП(б), а следствие недостаточной политической закалки кучки интеллигентов. И чтобы пропагандисты не волновались, Сталин сознательно пошел на явную ложь, заявив, что в ходе охоты на «врагов народа» страна потеряла «несколько десятков человек», когда надо бы говорить о многих сотнях тысяч, а то и миллионах.
       Не совсем внятным является и утверждение, высказанное вообще-то в очень содержательной в целом официальной справке Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, Комитета государственной безопасности СССР, Прокуратуры СССР, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС «Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии"». Здесь утверждается, что в 1937—1938 гг. «было арестовано и осуждено военной коллегией Верховного суда СССР 408 человек руководящего и начальствующего состава РККА и ВМФ» (25). А совсем недавно уже упоминавшийся профессор В. М. Жухрай с упорством, достойным лучшего применения, предпринял новую попытку убедить читателя в том, что никаких массовых необоснованных репрессий в Советском Союзе в предвоенные годы вообще не было. Доказать недоказуемое — дело не из легких. Но Жухрай человек решительный. Уже упоминавшийся доклад комиссии, возглавлявшейся Н. М. Шверником, он решительно (и абсолютно бездоказательно) объявляет «политическим подлогом». Всемирно известный труд «Архипелаг ГУЛАГ», по мнению члена Союза писателей Российской Федерации Жухрая, всего лишь «шизофренический бред», умело отредактированный талантливыми и опытными редакторами Центрального разведывательного управления США и вышедший «за подписью Солженицына». И вот это напечатано в Москве в 1996 году тиражом 20 тыс. экземпляров. А чтобы окончательно возвестить миру «правду-матку», профессор Жухрай счел возможным вложить в уста Сталина

§ Жухрай утверждает, что это было сказано Сталиным и конце мая 1941 г. на расширенном заседании политбюро ЦК ВКП(б) и что стенограмму этого заседания вел в одном экземпляре помощник Сталина А. Н. Поскребышев. Спрашивается, почему же публикатор таких важных сведений не указывает места хранения документа, если он им пользовался? Почему не указал номер фонда, описи, дела, листа? Как он сам оценивает достоверность сталинских утверждений в свете современных знаний исторической науки?

такие оценочные суждения: «В 1937 г. за контрреволюционные преступления судебными органами был осужден 841 человек. Из них расстрелян 121 человек. В 1938 г. по статьям о контрреволюционных преступлениях... осуждены были 2731 человек, из них расстреляно 89 человек...» (26).
       Как покажет дальнейший конкретный анализ, во всех подобных утверждениях содержится невольная, а скорее всего «вольная» сознательная попытка преуменьшить размах истребления кадров РККА в предвоенные годы. С другой стороны, многие авторы называли значительно большие цифры уничтоженных лиц начсостава РККА. Очевидно, одним из первых современников тех событий это сделал Л. Д. Троцкий... 13 марта 1939 г. он писал: «Сталин истребил цвет командного состава, расстрелял, сместил, сослал около 30 000 офицеров» (27). Как видим, Троцкий очень осторожен в оценках; в число безвинных жертв он включает и смещенных с должности. Еще более щепетилен в оценках такой известный исследователь, как Исаак Дойчер, считавший, что чистка затронула 25 тыс. офицеров Красной Армии28. Некоторые авторы считают, что в ходе этих репрессий было уничтожено от 25 до 30 тысяч кадровых командиров и политработников РККА (29). Роберт Конквест считал, что было расстреляно или посажено в тюрьму 35 тысяч командиров (30).
Примерно с начала 60-х годов по существу официальными стали данные, приведенные в некоторых закрытых в то время изданиях. Считалось общепризнанным, чуть ли не аксиоматичным, что с мая 1937 г. по сентябрь 1938 г. было репрессировано 36 761 человек в Красной Армии и свыше 3 тысяч — в Военно-Морском Флоте (31). С тех пор долгие годы везде и всюду в разных вариантах фигурировала именно эта цифра. Сорок или более сорока тысяч репрессированных в РККА, так считали Д. А. Волкогонов, Алесь Адамович, С. П. Иванов, Ф. Б. Комал, В. М. Кулиш, Н. Г. Павленко, Ф. М. Сергеев и др. Затем на каком-то этапе между некоторыми авторами началась своеобразная гонка: кто из них назовет более высокую цифру безвинно уничтоженных военных? Л. А. Кирпшер поднял эту цифру до 44 тыс. (32), а А. И. Козлов пишет, что погибло «вероятно около 45 тысяч армейских командиров» (33). Г. А. Куманев неоднократно печатно утверждал, что число безвинно погибших одних лишь военнослужащих командного состава приближается к 50 тысячам (34). Есть авторы, которые потери «чистых» командиров оценивают в 50—60 тысяч (35). Абсолютный рекорд на сегодня очевидно держит академик РАН А. Н. Яковлев, совсем недавно заявивший в солидной и авторитетной газете: «Более 70 тысяч командиров Красной Армии были уничтожены Сталиным еще до войны» (36). Читая все это, так и хочется воскликнуть: «Кто больше?»
       Органическая слабость всех этих заявлений состоит прежде всего в том, что они публиковались без всякой ссылки на надежные достоверные документы по принципу: «Я так оцениваю...» и поэтому уже изначально никакой научной значимости не имеют. Хуже того. Эти данные полностью опровергаются многочисленными первоначальными уже опубликованными и архивными документами высшего государственного уровня и, следовательно, свидетельствуют либо об отсутствии должной осведомленности почтенных авторов, либо о невольной или вольной фальсификации истинных размеров трагедии РККА в 1937—1938 гг.
       Полагаю, что вся эта неразбериха началась с грубой ошибки, допущенной безымянными Пименами из Главного управления кадров и Генерального штаба, которые заложили в официозные издания данные о 40 тысячах репрессированных. Цифра эта встречается и в документах Управления по начсоставу Красной Армии и в выступлениях Ворошилова конца 30-х годов. Но речь-то там везде шла об уволенных из РККА за 1937—1938 гг. И вот в начале 60-х годов под грифом ГУКа и Генштаба было объявлено, что это и есть репрессированные. Так оно и пошло, покатилось. И, насколько мне известно, первым в 1990 г. обратил внимание на определенную некорректность подобного отождествления Д. А. Волкогонов. Приведя эти цифры, он обратил внимание: «Часть из них была, правда, лишь уволена из РККА» (37). Несколько позднее (в 1993 г.) и подробнее об этом писали В. И. Ивкин, А. Т. Уколов и автор этих строк (38).
       В самом широком смысле слова увольнение из армии тоже можно считать репрессией. Но если оно было произведено за пьянство, по болезни, а то и за смертью, то таких уволенных уж никак нельзя считать жертвами тоталитарного режима (а ведь они тоже входят в пресловутые 40 тысяч). Не спасает в данном случае и введение термина «политические репрессии». Исключение (по политическим мотивам) военнослужащего из рядов ВКП (б), увольнение его по этой причине из армии — это, конечно, разновидность политической репрессии. Но это еще не обязательно вело к аресту. Поэтому, на мой взгляд, гораздо корректнее в научном отношении говорить об истреблении военнослужащих по политическим мотивам. Именно оно — истребление — и оформлялось приговором военного трибунала или военной коллегии Верховного суда СССР. И именно в этом массовом истреблении начсостава прежде всего состояла трагедия РККА в 1937—1938 гг.
       Но поскольку всех «военных контрреволюционеров» сначала арестовывали, и лишь потом судили, необходимо напомнить, что по приведенным во второй главе этой книги (стр. 137) расчетам, за 1937—1939 гг. остались арестованными (по обвинению в заговорщичестве, терроризме, контрреволюции, шпионаже, вредительстве и т. п.) более 11 тысяч лиц комначполитсостава РККА (без учета тех, кои были арестованы органами НКВД уже после увольнения их из армии (флота). Следовательно, когда мы пытаемся выяснить число осужденных «за политику» лиц начсостава в предвоенные годы, мы должны признать, что оно по определению не может быть больше числа лиц, оставленных под арестом (хотя и может быть несколько меньшим). Опираясь на свои (по-моему, не очень корректные) расчеты, В. И. Ивкин и А. Т. Уколов считают, что в 1936—1940 гг. за контрреволюционные преступления было осуждено судебными и внесудебными органами 9519 военнослужащих командно-начальствующего состава от среднего звена и выше (39). Поскольку эта цифра не противоречит приведенным выше данным о количестве содержавшихся под арестом, ее можно принять как ориентировочную, исходную. Непонятно только, как могли Ивкин и Уколов, приведя эту цифру, утверждать далее, что «число политических репрессий в РККА во второй половине 30-х годов примерно в 10 раз меньше, чем приводят современные публицисты и исследователи» (40). Что-то явно подкачала оснащенность уважаемых авторов по арифметической части.
       Еще более декларативны и бездоказательны нередко публикуемые утверждения о том, что было уничтожено или попало в тюрьму около половины командного состава РККА (Эрнст Генри, Роберт Конквест и др.). Авторы подобных заявлений не знакомы или не желают учитывать реальное положение дел с различными категориями комсостава в РККА перед началом большого террора. Действительно, комсостав пострадал очень тяжело. Например, командармы 2 ранга производства 1935 года были уничтожены все до единого (100%). Как мы увидим ниже, в значительной степени были истреблены лица и других звеньев высшего комсостава. Но когда мы начинаем внимательно анализировать количество и результаты истребления старшего и особенно среднего комсостава, то сразу же убеждаемся в полной несостоятельности заявлений о расправе с половиной комсостава. Достаточно напомнить, что в 1936 г. на службе в РККА состояло 14 369 капитанов, 26 082 старших лейтенантов и 58 582 лейтенанта (41). Так что же, если верить рассуждениям «о половине», было арестовано (осуждено) более 7 тыс. капитанов, 13 тыс. старших лейтенантов и более 29 тыс. лейтенантов? Конечно же, кет. Это даже гипотетически себе невозможно представить. Это ни в коей мере не подтверждается и документами.
       Считаю целесообразным высказать еще одно соображение. Большинство авторов пишут об уничтожении только командного состава, о расстрелянных командирах. Это не совсем точно, ибо командный состав, это — лишь часть начальствующего состава (правда, наибольшая по численности, примерно, около половины его). В начсостав же, кроме командного, входили военно-технический, военно-политический, военно-хозяйственный, административный, военно-медицинский, военно-юридический и другие составы. И в эти роковые годы шло истребление начсостава в целом, а не только одного командного.
       Наибольшее внимание многих авторов привлекала судьба лиц высшего комначполитсостава. Здесь необходимо прежде всего отметить заслуги генерал-лейтенанта А. И. Тодорского. Пройдя в течение 18 лет круги мучений в «зоне», дожив до освобождения, он весь остаток жизни посвятил оказанию помощи в реабилитации безвинно убиенных его бывших товарищей и, пожалуй, первым составил более-менее подробную (и во многом достоверную) справку о количестве репрессированных по некоторым категориям высшего начсостава РККА. Она долго ходила по рукам в качестве «самиздата», на нее ссылались зарубежные и советские исследователи (42). Со временем она стала считаться чуть ли не канонической (хотя некоторые историки и отмечали определенную неполноту этой справки). Признавая безусловные заслуги А. И. Тодорского в исследовании этой проблемы, должен сказать, что эта справка представляется мне довольно далекой от совершенства. В ней не сказано, на какой именно момент исчислено количество командармов, комкоров, комдивов, служивших в РККА до начала репрессий. Не определено также, за какой период времени учитывается количество репрессированных. Это приводит к серьезным неточностям. Так, по данным Тодорского, было репрессировано два командарма 1 ранга из четырех. Это верно применительно к 1937 г. Но ведь в последующие годы это звание было присвоено ряду других командиров (Кулик, Тимошенко, Федько, Фриновский), а в 1938—1940 гг. были расстреляны еще три командарма 1 ранга (Белов, Федько, Фриновский). Такая же неполнота в материалах Тодорского имеется и при определении количества командиров и политработников, вышедших живыми после заключения. Он упоминает трех комкоров (сейчас выявлено пятеро: Антонюк, Богомягков, Лисовский, Петровский и сам Тодорский), двух корпусных комиссаров (выявлено четыре: Березкин, Волков, Говорухин, Ястребов), об 11 комдивах (выявлено 22) и т. п. Нет в этих материалах и расшифровки понятия «репрессированный». Но самый большой огрех допущен Тодорским в исчислении количества бригадных комиссаров, как служивших, так и репрессированных. У него сказано, что из 36 бригадных комиссаров было репрессировано 34. И эти цифры получили широкое хождение у нас (Р. А. Медведев) и за рубежом. Это совершенно не соответствует действительности (см. табл. 7).

§. К сожалению, должен принести свои извинения читателям в том, что в свое время однажды я тоже стал невольной жертвой некритичного отношения к данным маститого автора и принял участие в тиражировании этой явной ошибки (см.: Сувениров О. Ф. Всеармейская трагедия // Воен.-ист. жури. 1989. № 3. С. 41).

       И все же в целом материалы А. И. Тодорского оказали благотворное воздействие на исследование проблемы количества репрессированных лиц высшего комначполитсостава РККА. Для того чтобы читатель мог более полно и наглядно представить себе истинную картину того небывалого даже в ходе самой катастрофической войны опустошения среди высшего начсостава РККА, учиненного в предвоенные годы, я попытался все имеющиеся об этом данные систематизировать и свести в четыре таблицы, составленные по четырем его категориям: бригадное звено (носили в петлицах по одному ромбу), дивизионное (по два ромба), корпусное (по три ромба), и наконец, высшее звено командования РККА (четыре ромба или даже маршальская звезда). Начнем с бригадного звена (табл. 7).

Таблица 7. Составлена по надзорным производствам и картотеке АВКВС РФ. Выявленные данные не являются исчерпывающими. Здесь и далее включены и те, коим удалось избежать смерти под стражей.

ИСТРЕБЛЕНИЕ БРИГАДНОГО ЗВЕНА НАЧСОСТАВА РККА В 1936—1941 ГГ.

§ Здесь и в таблицах 8—11 в число жертв включены 4 бывших комбрига, 2 бывших комдива, 5 бывших комкоров и 5 бывших командармов 2 ранга, расстрелянных по политическим мотивам уже в генеральских званиях.

       Персональное военное звание «комбриг РККА» в те годы было весьма престижным, дававшим право на занятие весьма значительных и ответственных постов в армейской структуре. Среди расстрелянных в предвоенные годы комбригов были бывший начальник Оперативного отдела Генерального штаба РККА С. П. Обысов; начальники штабов военных округов (Н. Е. Варфоломеев, Н. И. Подчуфаров); командиры корпусов (Д. А. Вайнерх-Ванярх, И. И. Кальван, А. М. Тарновский-Терлещсий (умер в тюрьме); командиры стрелковых дивизий (Н. И. Андросюк, И. В. Боряев, В. А. Вишнеревский, Г. Д. Волков, Л. М. Гавро, Г. Ф. Гаврюшенко, Д. И. Гудков, Ф. К. Доттоль, А. Е. Зубок, М. О. Зюк, Г. А. Капцевич, Д. М. Ковалев, И. Ф. Куницкий, А. Т. Мешков, И. А. Милюнас, Д. И. Мозгов, В. И. Поляков, Н. А. Полянский, Н. А. Прокопчук, Е. М. Тихомиров — (умер в заключении), 3. П. Тищенко, В. В. Хлебников, К. И. Янсон); командиры кавалерийских дивизий (П. И. Антонов, Р. К. Гросберг, П. Г. Кевлишвили, И. Г. Кириченко, Н. И. Мишук, И. Е. Никулин); коменданты укрепленных районов (М. Ф. Киселев, А. А. Кошелев, П. Г. Романовский, А. А. Суслов) и др.

Таблица 8. Составлена по надзорным производствам и картотеке АВКВС РФ. Данные не являются исчерпывающе полными.

ИСТРЕБЛЕНИЕ ДИВИЗИОННОГО ЗВЕНА КАДРОВ НАЧСОСТАВА РККА в 1937—1941 гг.

       Попытаюсь кратко прокомментировать табл. 8. «Комдив РККА» — это еще более высокое персональное военное звание и естественно, что его обладатели занимали весьма ответственные посты в системе военного руководства. И, следовательно, опозорение и уничтожение большинства тогдашних комдивов наносило почти смертельный удар в самую сердцевину управления войсками рабоче-крестьянской Красной Армии. Об этом можно судить хотя бы по тому, что среди расстрелянных (и умерших в тюрьме) в эти годы комдивов были начальники Управлений РККА (НКО) С. М. Белицкий, И. Ф. Блажевич, Г. Г. Бокис, А. М. Вольпе, М. Л. Медников, дивинженер С. В. Бордовский; 10 начальников штабов военных округов; заместители либо помощники командующих войсками военных округов (Ю. Ю. Аплок, И. И. Карклин, К. Ф. Квятек, В. Н. Лопатин, В. С. Погребной, К. X. Супрун, Г. А. Тухарели, С. А. Чернобровкин, М. Н. Ша-лимо); командиры — военные комиссары корпусов (С. О. Белый, В. Э. Гермониус, Я. Л. Давидовский, Е. С. Казанский); командиры корпусов (А. Н. Борисенко, И. И. Василевич, П. П. Григорьев, М. А. Демичев, В. П. Добровольский, Я. И. Зюзь-Яковенко, Г. И. Кассин, Г. Н. Кутате-ладзе, В. И. Малофеев, А. П. Мелик-Шахназаров, С. В. Никитин, К. К. Пашковский, Ж. Я. Пога, Ф. Ф. Рогалев, Д. Ф. Сердич, В. С. Сидоренко, В. В. Тарасенко, Я. В. Шеко).


Таблица 9. Составлена по надзориым производствам АВКВС РФ

ИСТРЕБЛЕНИЕ КОРПУСНОГО ЗВЕНА КАДРОВ НАЧСОСТАВА РККА в 1937—1941 гг.

§ Здесь и в ряде случаев в последующем общее число жертв превышает количество состоявших в РККА в 1936 г. В основном это объясняется тем, что соответствующие военные звания присваивались и после 1936 г., и некоторые военные, получившие эти звания, вскоре становились добычею палачей.

       Таблица эта, на мой взгляд, обладает уже довольно высокой степенью достоверности. Я не исключаю, что могут быть выявлены еще один-два репрессированных человека корпусного звена, не учтенных мною. Если читатели подскажут, буду весьма признателен.
Наконец, попытаемся рассмотреть безысходную трагическую судьбу высшего звена командования РККА — тех военачальников, коим в конце 1935 г. были присвоены самые высокие персональные военные звания — от командарма 2 ранга, флагмана флота 2 ранга, армейского комиссара 2 ранга, армвоенюриста до Маршала Советского Союза. Всего с такими званиями в РККА в 1936 г. служило 41 человек. Судьбу каждого из них можно проследить персонально и досконально, поскольку все они были на виду всей армии, да и страны. Так что по моим предположениям, представляемая на суд читателей табл. 10 содержит сведения высшей степени достоверности. Пожалуй, говоря словами поэта, «тут ни убавить, ни прибавить».

Таблица 10.   Составлена по надзорным производствам АВКВС РФ.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИСТРЕБЛЕНИЯ ВЫСШЕГО ЗВЕНА КОМАНДОВАНИЯ РККА в 1937—1940 гг.

       При ознакомлении и внимательном изучении этой таблицы невольно наступает какое-то стрессовое состояние. В высшем звене командования РККА в 1936 г. состояло 41 человек и ровно столько же — 41 человек — было расстреляно в преддверии и в первые месяцы большой войны от имени партии и правительства, от имени народа. Успел умереть своей смертью С. С. Каменев. Сумели уцелеть из старого состава только С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Л. М. Галлер, В. В. Ульрих, Б. М. Шапошников. Зато были расстреляны получившие в 1937—1939 гг. «четырехромбовые» военные звания Я. К. Берзин, М. Д. Великанов, Г. П. Киреев, П. И. Смирнов-Светловский, М. П. Фриновский, Н. С. Розовский — умер под стражей. Все высшее руководство армией и флотом уничтожено начисто. Можно начинать руководить с нуля

§ Крайне тяжелое положение было усугублено в 1941 г. арестом по ложным политическим мотивам еще пяти бывших командармов 2 ранга, получивших высокие генеральские звания (А. Д. Локтионов, К. А. Мерецков, Д. Г. Павлов, Я. В. Смушкевич и Г. М. Штерн

       В этой таблице обращает на себя внимание и еще одна особенность. Из 46 человек этого звена двое (Я. Б. Гамарник и А. С. Гришин) покончили жизнь самоубийством еще до ареста, а из 44 арестованных 41 были расстреляны, двое скончались в тюрьме. Чудом уцелел только один К. А. Мерецков. Система истребления действовала абсолютно безжалостно и тотально убойно.
       Чтобы полнее и глубже представить себе, кого потеряли Вооруженные Силы Советского Союза в корпусном звене и в высшем командовании, вспомним, что среди физически уничтоженных военачальников этих категорий были народные комиссары Военно-Морского Флота (П. А. Смирнов, М. П. Фриновский); первые заместители наркома обороны СССР (Я. Б. Гамарник (доведен до самоубийства), А. И. Егоров, М. Н. Тухачевский, И. Ф. Федько); заместители наркома обороны (Я. И. Алкснис, В. М. Орлов, И. И. Проскуров, П. В. Рычагов); заместитель наркома ВМФ (П. И. Смирнов-Светловский); начальники управлений РККА (НКО) (Э. Ф. Агшога, М. И. Баранов, Я. К. Берзин, А. С. Булин, М. В. Викторов, Н. А. Ефимов, А. И. Жильцов, Д. И. Косич, Р. В. Лонгва, Н. Н. Петин, А. И. Седякин, И. Е. Славин, С. П. Урицкий, Б. М. Фельдман, И. А. Халепский, К. А. Чайковский, Г. М. Штерн); командующие войсками военных округов (И. П. Белов, П. А. Брянских, М. Д. Великанов, Я. П. Гайлит, И. И. Гарькавый, Б. С. Горбачев, С. Е. Грибов, И. К. Грязнов, И. Н. Дубовой, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин, Н. В. Куйбышев, И. П. Уборевич, И. Э. Якир); командующий войсками Дальневосточного фронта В. К. Блюхер замучен в тюрьме; расстреляны командующие всеми четырьмя военными флотами (К. И. Душенов, Г. П. Киреев, И. И. Кожанов, А. К. Сивков).

       Таким образом, на базе предыдущих таблиц 7, 8, 9 и 10, составленных в результате и на основе выявления персонально каждого представителя высшего комначполитсостава РККА, ставшего жертвой политических репрессий накануне и в начале Великой Отечественной войны, можно предложить читателям сводную таблицу 11.

Таблица 11 Составлена на основе таблиц 7, 8, 9 и 10

СВОДНАЯ ТАБЛИЦА РЕЗУЛЬТАТОВ ИСТРЕБЛЕНИЯ ЛИЦ ВЫСШЕГО КОМНАЧПОЛИТСОСТАВА РККА в 1936—1941 гг.

 
       Смотришь на эту таблицу, вспоминаешь давно уже сказанные по другому поводу слова: «Все сметено могучим ураганом...» и с глубокой сердечной болью понимаешь, что буквально накануне вторжения вермахта Красная Армия была фактически обезглавлена в самом буквальном смысле этого страшного слова...
       Если выявление жертв террора среди лиц высшего начсостава РККА в какой-то мере облегчается их довольно широкой известностью и сравнительно небольшой общей численностью, то определение судьбы жертв кровавой «чистки» из среды старшего, а особенно среднего начсостава весьма затруднительно. Сложности возникают уже при попытке изучить и определить количество старшего начсостава, подвергшегося аресту и осуждению. Как их выявить, хотя бы фамилию, имя, отчество узнать? А ведь их было немало — одних полковников в РККА в 1936 г. служило 1713. Где искать сведения о них? о их судьбе? В результате многолетних поисков мне удалось установить поименно, что в эти годы было арестовано особыми отделами НКВД 319 полковников.
В то время звание «полковник» — было весьма уважаемым. По положению оно присваивалось только тем лицам, кои имели 17-летний стаж военной службы на должностях начсостава. С удовлетворением и гордостью состояли тогда в этом звании ставшие вскоре всемирно известными военачальниками А. М. Василевский, Н. Ф. Ватутин, Р. Я. Малиновский, П. С. Рыбалко и др. Все они тогда служили примерно на уровне командира полка.
       А среди расстрелянных и погибших в тюрьмах почти 280 полковников было немало не только командиров полков, начальников штабов дивизий, помощников командиров дивизий, начальников отделов штабов военных округов, но и начальники управлений РККА (Н. Н. Мовчин), врид начальника штаба СКВО (С. П. Цветков); начальники отделений Генштаба РККА (Д. И. Артамонов, А. X. Базаревский, А. В. Бамбулевич, В. А. Дубянский, А. П. Масленников, Н. И. Циферов); командиры дивизий (С. И. Морозов, Н. Я. Суровцев); начальники штабов корпусов (Э. Б. Гросс, М. В. Жарников, И. Н. Корнеев, К. К. Мочалов, С. А. Попов, П. И. Скрастин, А. И. Спринт); военные атташе в Турции (А. В. Емельянов-Сурик), в Финляндии (П. И. Иванов), в Чехословакии (Л. А. Шнитман); командиры механизированных бригад (Н. Н. Андрушкевич-Шепель, М. Б. Залкинд, А. Б. Слуцкий, В. П. Стольник); командиры танковых бригад (П. Н. Мельников, В. В. Фавицкий, М. С. Факторович); командиры авиационных бригад (Д. Д. Зимма, А. Д. Иванов, М. В. Малахов, Н. П. Милешкин, П. М. Монархо, Н. С. Разумов, П. А. Санчук); команир 13-й авиадесантной бригады А. О. Индзер. Среди уничтоженных капитанов 1 ранга начальник штаба ТОФ О. С. Солонников, командиры соединений подлодок В. С. Воробьев, К. Н. Грибоедов, П. А. Штейнгаузен... Какой же это был готовый, опытный и ближайший резерв для пополнения высшего комсостава РККА!
       Всего к настоящему времени мне удалось выяснить судьбу 459 военнослужащих РККА полкового звена (см. табл. 12) и 19 капитанов 1 ранга, ставших жертвами политического террора в предвоенные годы.

ИСТРЕБЛЕНИЕ ПОЛКОВОГО ЗВЕНА КАДРОВ НАЧСОСТАВА РККА (1937 г. — июнь 1941 г.)

Таблица 12. Составлена по надзорным производствам и картотеке АВКВС РФ. Выявленные данные не являются вполне исчерпывающими.

       Очевидно, данные табл. 12 — это далеко не все, но все же что-то. С выявлением других представителей старшего начсостава дело обстоит еще труднее. Пока мне удалось найти сведения только о таких истребленных в эти годы лицах, как 9 капитанов 2 ранга, 31 военинженер 2 ранга, 19 интендантов 2 ранга, 10 военврачей и 3 военветврача 2 ранга, 2 военюриста 2 ранга, 108 майоров, 4 капитана 3 ранга, 34 батальонных комиссара, 25 воен-ияженеров 3 ранга, 10 интендантов 3 ранга, 11 военврачей и 6 военветврачей 3 ранга. Кроме того, удалось выявить 81 человека из старшего начсостава (без учета полкового звена), сумевших живыми выйти из тюрьмы.
       Что касается лиц среднего начсостава, попавших в железные зубья сталинской мясорубки, то их выявление сопряжено с еще большими затруднениями. Утверждение В. Рапопорта и Ю. Геллера о том, что командиры среднего звена были изведены «более чем наполовину» (43) не опирается на документы, и мне представляется недостоверным, завышающим истинные потери. Но какими именно они были в действительности? Это надо еще исследовать, и выявить истину здесь очень нелегко. В самом деле, кто из историков, сейчас, 60 лет спустя, может подсказать, где найти фамилии и имена умерщвленных юных лейтенантов, безвинно убиенных в цвете лет, на заре еще нерасцветшей жизни? К настоящему времени мне удалось установить фамилии расстрелянных в эти годы 47 капитанов, 13 старших политруков, 48 старших лейтенантов, 15 политруков, 10 воентехников 1 ранга, 4 техников-интендантов 1 ранга, 7 лейтенантов, 3 воентехников 2 ранга, 9 техников-интендантов 2 ранга. Я прекрасно понимаю, что это — далеко не полные данные. Предстоит новый, дополнительный поиск. Но даже эти скудные данные дают возможность понять, что, хотя ретивые охотники за «врагами народа» стреляли прежде всего по крупной дичи, попутно не брезговали истреблением и всякой «мелочи», попадавшей «под горячую руку» погромщиков.
       И уж совсем худо в нашей исторической науке обстоит дело с выявлением младших командиров, красноармейцев и краснофлотцев, ставших безвинными жертвами кровавой деспотии. Кстати, это не мог не заметить такой внимательный исследователь как Роберт Конквест. Совершенно справедливо он еще 30 лет тому назад отмечал, что в советских источниках гораздо больше материалов о пострадавших партийцах, чем о судьбе «простого советского человека». Конечно, основной удар человекоубийственной машины «ВКП (б) —НКВД» был направлен против начсостава и прежде всего на высокопоставленных «заговорщиков». Но попадали «в расход» и рядовые. Мне удалось установить, что 4 сентября 1937 г. военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре приговорила к расстрелу трех красноармейцев Московской Пролетарской стрелковой дивизии (Н. Я. Балашов, Г. Е. Лопато, А. И. Полыциков). Их расстреляли, а в мае 1956 г. выяснилось, что несправедливо, приговор отменили, красноармейцев посмертно реабилитировали. Так же обстояло дело и с краснофлотцем Клунко, расстрелянным по приговору военной коллегии в мае 1938 г.
Конечно, расстрелыше приговоры по отношению к красноармейцам применялись гораздо реже, чем к высшему, например, начсоставу. В основном их судили по ст. 58-10 УК РСФСР («антисоветская контрреволюционная пропаганда и агитация»).
       Данные о количестве осужденных военными трибуналами РККА красноармейцев и краснофлотцев см. в таблице 13. Данные по начсоставу от среднего и выше показаны без учета осужденных Особым совещанием НКВД СССР и другими несудебными органами.

Таблица 13. Составлена по: ЛВКВС РФ. Оп. I. Д. 1а. Л. 44. Данные за 1937 и 1938 гг. составлены и подписаны в 1940 г. статистиком-инструктором военной коллегии Верховного суда СССР интендантом 3 ранга Ф. Роговым, Данные за 1936, 1939 и 1940 гг. по: Уколов А. Т., Ивкин В. И. О масштабах репрессии в Красной Армии в предвоенные годы // Воен.-ист. журн. 1993. № 1. С. 57.


ДИНАМИКА СУДИМОСТИ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ КАДРОВОГО СОСТАВА РККА ЗА КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ 1936—1940 ГГ.

       В заключение хотелось бы отметить очень высокий процент расстрельных приговоров при осуждении начсостава, особенно высшего в 1937— 1938 гг. и их немедленное исполнение. Это было явное «усовершенствование», внесенное «сталинской юстицией» в дело безжалостного скорейшего физического уничтожения своих «неблагонадежных» классовых оппонентов. Для сравнения напомню годы массовых казней в России в 1905—1909 гг. Царизм беспощадно мстил плебеям, осмелившимся замахнуться на помазанника Божьего. Повсюду по стране действовали военно-окружные и военно-полевые суды, которые с 1905 по 1908 г. и за три месяца 1909 г. вынесли революционерам (в том числе и тысячам террористов, особенно эсеровских) 4797 смертных приговоров. Но казнено было меньше половины приговоренных — 2353 человека. Таким образом, процент исполнения смертных приговоров в годы столыпинской реакции, после кровавой революции равен 49,3%44.
       Совершенно по-иному (по крайней мере, что касается военных) обстояло дело с приведением расстрельных приговоров в 1937—1938 гг. — в, казалось бы, идиллически мирные годы 20-летия Октябрьской революции. Как уже говорилось ранее, в 1937—1938 гг. приговоренным к смертной казни официально запрещалось не только обращаться с кассационной жалобой, ко даже с просьбой о помиловании. И такой приговор должен был приводиться в исполнение в течение 24 часов с момента его вынесения. И приводился неукоснительно. А чтобы не было какого-либо промедления, Сталин (по некоторым свидетельствам) лично справлялся по телефону, приведен ли в исполнение приговор над двумя родственниками Тухачевского (45). По моим данным, все расстрельные приговоры 1937 и 1938 гг. были немедля исполнены.
       Так беспощадно и безжалостно гасился светоч жизни многих тысяч безвинных военнослужащих рабоче-крестьянской Красной Армии.

==============================================================================

==============================================================================

УВОЛИТЬ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ МОТИВАМ...

       Физическое истребление тысяч армейских и флотских командиров и начальников нанесло неизлечимую рану армии, флоту и всему делу обороноспособности страны. Одним из губительных последствий кровавой «чистки» явилось массовое огульное увольнение начсостава из рядов РККА по политическим мотивам. Действовали совершенно примитивно: обвиненных в заговорщичестве немедленно осуждали к расстрелу; а всех более-менее знакомых или, хоть как-то общавшихся с «разоблаченными врагами народа» чуть ли не автоматически выгоняли из армии. Замечу, что при всей неприятности подобной операции, она все же просто несравнима с арестом, осуждением и тем более расстрелом.
       Процесс подобного увольнения носил явно кампанейский характер. Это вынужден был признать в своем заключительном слове на Всеармейском совещании политработников (август 1937 г.) новый начальник Политуправления РККА П. А. Смирнов. Призывая усиленно и дальше продолжать корчевательную работу, он в то же время довольно проницательно узрел элементы кампанейщины в процессе увольнения: «Вот в Черноморском флоте уволено 300 чел(овек). Спрашиваем, а сколько вы вызывали. Оказывается, из 300 вызывали только 10 человек, о всех остальных вопрос решают по бумаге» (46).
Уже на этом совещании буквально стон стоял по поводу образовавшегося недопустимого для мирных условий недокомплекта командного состава в армии:
— Член Военного совета СибВО дивизионный комиссар Н. А. Юнг: «...есть случаи, когда лейтенанты назначаются начальниками штабов полков» (47),
- Член военного совета КВО корпусной комиссар Е. А. Щаденко: «...лейтенантов и политруков мы двигаем, а заместить нечем. Нам не хватает до 1000 политруков и секретарей. Нам не хватает до 1000 лейтенантов (это — одному округу! — О. С.)». И он совершенно справедливо в данном случае поставил вопрос: «Если мы сейчас при полуторамиллионной армии... испытываем недостаток в кадрах, то что же будет в момент войны, когда мы обязаны будем в пять раз развернуться в первые же месяцы, где же мы будем кадры брать?» (48).
      Уже первый заход «по очистке РККА» по сути обескровил основные командные кадры. Вот характеристика положения дел на местах, данная командующими войсками военных округов на заседании Военного Совета при НКО СССР в конце ноября 1937 г.:
— Дыбенко (ЛВО): «Частью дивизий командуют сейчас бывшие майоры, на танковых бригадах сидят бывшие капитаны» (49).
— Куйбышев (ЗакВО): «...У нас округ был обескровлен очень сильно».
— Ворошилов: «Не больше чем у других».
— Куйбышев: «А вот я Вам приведу факты. На сегодня у нас тремя дивизиями командуют капитаны. Но дело не в звании, а дело в том, товарищ Народный Комиссар, что, скажем, Армянской дивизией командует капитан, который до этого не командовал не только полком, но и батальоном, он командовал только батареей».
— Ворошилов: «Зачем же Вы его поставили?»
— Куйбышев: «Почему мы его назначили? Я заверяю, товарищ Народный Комиссар, что лучшего мы не нашли. У нас командует Азербайджанской дивизией майор. Он до этого не командовал ни полком, ни батальоном и в течение последних шести лет являлся преподавателем училища.» (Смех).
— Голос с места: «Куда же девались командиры?»
— Куйбышев: «Все остальные переведены в ведомство Наркомвнудела без занятия определенных должностей» (50).
Продолжая свое выступление, Куйбышев заявил: «Откуда может быть хороший командир Грузинской дивизии Дзабахидзе, который до этого в течение двух лет командовал только ротой и больше никакого стажа командира не имеет». И вдруг подал реплику Буденный: «За год можно подучить». Но тут не выдержал даже Ворошилов: «Семен Семенович

§ Так в документе

считает, что если ротой умеет хорошо командовать, то и армией может» (51).
Словно смерчем сметало командиров и в других военных округах и дивизиях. С. С. Бирюзов вспоминал, что когда он после окончания Военной академии им. Фрунзе в 1937 г. был направлен начальником штаба в 30-ю Иркутскую стрелковую дивизию (г.Днепропетровск), то на месте начштаба здесь сидел капитан, а в кабинете командира дивизии — начальник 1-ой части штадива майор Ецов. Оказалось, все другие старшие офицеры дивизии арестованы (52).Так было в дивизии. Примерно такая же картина на блюдалась и на более высоком уровне. По сообщению Ю. А. Горькова,
«войсками всего Сибирского военного округа длительное время командовал капитан» (53). Даже Мехлис, уже успевший изрядно приложить руку к истреблению кадров, вдруг в марте 1938 г. «сигнализирует» Сталину, Ворошилову, Ежову, что нет командующих военно-воздушными силами в Московском, Харьковском, Северо-Кавказском, Уральском и Сибирском военных округах, что в Киевском военном округе командующий ВВС пока есть, но нет двух командиров авиабригад, шести командиров эскадрилий, двадцати двух командиров авиаотрядов, ста четырнадцати командиров звеньев и кораблей (54).
При таком размахе «корчевательной» работы уже в 1937 г., даже после выпуска из военно-политических училищ, некомплект политсостава в РККА достиг 10341 человека (27% к общей потребности), в том числе среднего политсостава — 5284 человек, старшего — 4119 и высшего — 938 человек (55). Дело дошло до того, что в феврале 1938 г. «согласно предложения ЦК ВКП(б)», начальниками политотделов авиабригад были назначены старшие политруки М. Ф. Дребеднев (142-я) и Г. Е. Кириллов (9-я). В ход пошли и политруки — М. М. Вараксин назначен начальником политотдела 29-й стрелковой дивизии, а И. П. Гарус — 4-й железнодорожной бригады56. По заявлению Мехлиса, некомплект высшего политсостава, входящего в номенклатуру ЦК ВКП(б), достиг на 2 апреля 1938 г. 51,9% (57).
Надо ли удивляться тому, что 6 апреля 1938 г. секция подготовки политсостава РККА, рекомендуя принимать в военно-политические училища лиц с образованием не ниже семи классов, допускала «как исключение» прием абитуриентов с образованием не ниже четырех классов (58).
       Однако вакханалия массовых увольнений продолжалась и в 1938 г. По-прежнему безотказно удовлетворялись соответствующие представления особых отделов. И на местах и в центре ретивые блюстители непримиримой борьбы с «врагами народа» продолжали свое черное дело. Вот начальник политуправления МВО дивизионный комиссар С. Е. Колонин 11 сентября 1938 г. настойчиво просит Политуправление РККА уволить из армии бригадного комиссара М. А. Рождественского и полкового комиссара Н. И. Краснощекова. Главный мотив: «потеря классовой бдительности». За это они уже сняты с занимаемых ими постов. Теперь настойчивый Колонин хочет окончательно изгнать их из РККА (59).
       Продолжал всячески перестраховываться и сам нарком обороны. 28 ноября 1938 г. он обращается в политбюро ЦК ВКП(б) с просьбой «ввиду наличия ряда компрометирующих данных» уволить из РККА комкоров Л. Г. Петровского и М. О. Степанова, коринтенданта А. И. Жильцова, комдивов А. И. Баринова, М. С. Филиштовского и И. И. Шафранского. На документе имеется помета: «Решен. 29/Х1. № П 66/21 (60). В одном из дел РГВА сохранилась довольно объемная протокольная запись доклада командующего 1-й Краснознаменной армией комкора Г. М. Штерна о событиях в районе озера Хасан на заседании Военного совета при народном комиссаре обороны «в присутствии товарища СТАЛИНА и тт. МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА Л. М., КАЛИНИНА, АНДРЕЕВА, ЖДАНОВА и МИКОЯНА». Доклад этот состоялся на вечернем заседании, происходившем в Кремле 26 ноября 1938 г.
Блюхер к этому времени уже забит до смерти в тюрьме (скончался 9 ноября 1938 г.) и поэтому даже Штерн не удержался от того, чтобы все беды свалить именно на него. Утверждая, что «войска ДВФ от головки фронта были сильно засорены злейшими врагами народа — японскими шпионами и другими шпионами», Штерн в то же время говорил о том, что «одновременно с изъятием этих врагов была изъята и уволена из частей ДВФ, вопреки приказу Народного Комиссара, масса людей, на которых не было достаточных данных для их увольнения. За всякие маленькие хвостики, имеющиеся у того или другого командира, он увольнялся, и таких людей было уволено очень и очень много. Масса командиров увольнялась единоличным распоряжением Блюхера. Блюхером была создана обстановка, когда малейшая попытка или указание на необоснованность увольнения того или иного командира, уже служила намеком, что ты защищаешь врагов. Блюхер очень хорошо и искусно умел создавать впечатление об его особых, неписаных полномочиях, о том, что он является главным и основным представителем Партии и Правительства на Дальнем Востоке, и не только в военных делах, как командующий фронтом. Первые недели моего пребывания в ОКДВА и ознакомление с некоторыми частями ДВФ создали у меня впечатление, что кадры в войсках ДВФ разрушаются буквально на глазах. Взамен уволенных, несмотря на все просьбы, никто не назначается» (61).
       Массовые увольнения начсостава из РККА в 1937—1938 гг. производились на основе двух руководящих документов. Прежде всего во исполнение решения ЦК ВКП(б) № 1147 от 29 марта 1937 г., которое предписывало немедленно увольнять из армейских рядов всех лиц комначполитсостава, исключенных из ВКП(б) «за связь с заговорщиками» и вообще по политическим мотивам. (Заметьте, читатель, о «военном заговоре» было объявлено в печати лишь 11 июня 1937 г., а увольнять исключенных из партии «за связь с заговорщиками» предписано за два с половиной месяца до этого.) Новая волна массовых увольнений прошла в 1938 г. на основе директивы НКО № 200/ш от 24 июня 1938 г., по требованию которой немедленному увольнению подлежали лица начсостава «не тех» или «неблагонадежных» национальностей: поляки, немцы, румыны, латыши, литовцы, финны, эстонцы, корейцы и др.
       Почти половина людей, уволенных на основе этих документов, была в 1938—1939 гг. восстановлена в армии (в том числе и уволенный было будущий знаменитый подводник старший лейтенант А. И. Маринеско), но судьба другой половины до сих пор до конца не выяснена: какая-то часть подверглась аресту, некоторые вернулись в армию в войну, другие просто старались незаметно дожить свой век. Конкретные данные о количестве уволенных на основании этих документов см. табл. 14.

Таблица 14 Составлена по докладу начальника Управления НКО по комначсоставу армейского комиссара 1 ранга Е. А. Щаденко // Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 188.

ОБОБЩЕННЫЕ ДАННЫЕ ОБ УВОЛЬНЕНИИ КОМНАЧПОЛИТСОСТАВА РККА (БЕЗ ВВС) ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ МОТИВАМ ЗА 1937—1939 гг.

       В этом докладе 1940 года по неизвестным мне причинам не были доложены данные об уволенных из ВВС. Они были опубликованы лишь спустя почти полвека. За 1937—1939 гг. из кадров ВВС было уволено 5616 авиаторов (62). В этом полуофициальном издании говорилось, что уволены они были «по надуманным мотивам». Однако логично предположить, что и из ВВС в те годы увольняли в связи с арестом, а также во исполнение решения ЦК ВКП(б) от 29 марта 1937 г. и директивы НКО от 24 июня 1938 г. Но никаких точных данных о том, сколько было уволено из ВВС именно по этим мотивам, мне пока выявить не удалось.
       Как говорят у нас в народе, свято место пусто не бывает. И при любом некомплекте военное руководство, неизменно действовавшее под эгидой ЦК ВКП(б), спешило хоть кем-либо заполнить образовавшиеся вакансии на ответственнейших должностях. Уже к концу ноября 1937 г. по Московскому военному округу новых командиров полков было 38%, начальников штабов бригад — 50, наштадивов — 53, командиров дивизий — 73, командиров бригад — 75, а начальников штабов корпусов, также как и командиров корпусов, все 100%63. По Киевскому военному округу — новых командиров дивизий — 84%, командиров корпусов — 90%. По штабу округа вновь назначено 75%, а начальников отделов — 90% (64)
       Можно прямо сказать, что ни одна война, ни в одной армии не открывала такого количества вакансий (особенно в высшей группе), как устроенная высшим партийно-государственным руководством кровавая «чистка» РККА в 1937—1938 гг. Об этом наглядно свидетельствуют данные табл 15. 

Таблица 15. Составлена по: РГВА. Ф.33987. Оп. 3. Д. 1137. Л. 40—41; Д. 1178. Л. 48; Д. 1203. Л. 78—79; Сувениров О. Ф. РККА накануне... С. 222.

НАЗНАЧЕНЫ С ПРОДВИЖЕНИЕМ (ДАННЫЕ О КОМНАЧСОСТАВЕ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК И ВВС РККА БЕЗ ПОЛИТСОСТАВА).

       Такая огромная пертурбация комначсостава и продвижение многих десятков тысяч командиров на более высокие должности была связана с появлением и все большим увеличением количества соответствующих вакансий. Появились же они не только в связи со значительными потерями комначсостава в результате массовых арестов и огульного увольнения «по политическим мотивам». Значительно большее количество новых вакансий возникло вследствие резкого возрастания численности личного состава РККА и, следовательно, формирования новых воинских частей, соединений, объединений и учреждений.
       Именно здесь уместно со всей определенностью подчеркнуть, что в последние предвоенные два с половиной года (1939—июнь 1941 г.) военным ведомством, всем советским народом была осуществлена колоссальная работа по укреплению Красной Армии, повышению обороноспособности страны. И проходила вся эта работа под непосредственным руководством Центрального комитета ВКП(б) и его политбюро. Так было. И это невозможно отрицать при самом критическом отношении к коммунистической партии и ее деятельности. Иное дело, что в этой работе имелись свои просчеты, свои недостатки. А главная-то червоточина всей этой деятельности состояла в том, что сначала под эгидой политбюро ЦК ВКП(б) по Красной Армии, особенно по ее высшему начсоставу, был нанесен страшный полусмертельный удар, а затем сразу же «под мудрым руководством» того же политбюро принялись «за укрепление» Красной Армии.
За два с половиной года многое можно сделать, но подготовить не только высший и старший, но даже средний качественный командный состав невозможно — ни теоретически, ни практически. За этот срок можно выпустить из училищ многие десятки тысяч лейтенантов (на базе предыдущего семилетнего образования), можно «пропустить» и «поднатаскать» несколько тысяч командиров через различные КУКСы (курсы усовершенствования комсостава), можно повысить персональные воинские звания сотне тысяч (а то и больше) командиров. Как именно шел этот процесс и каковы его результаты, можно увидеть на табл. 16.

Таблица 16. Составлена по: Сувениров О. Ф. Всеармейская трагедия // Воен.-ист. журн. 1989. № 3. С. 39; Осипов С. Н. Политико-моральное состояние личного состава РККА и его влияние на результат боевых действий в начальный период Великой Отечественной войны. Канд. дисс. Мм ИВИ МО РФ. 1991. Л. 224.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ СТАРШЕГО И СРЕДНЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА РККА ПО ПЕРСОНАЛЬНЫМ ВОЕННЫМ (ВОИНСКИМ) ЗВАНИЯМ В 1936 И 1941 гг.

        Данные за 1941 г. даны без учета политсостава ВВС и 61 304 человек, окончивших военные училища в 1941 г.
       Иной читатель, глядя на эту таблицу, может воскликнуть: «О чем разговор? Где же ужасные последствия трагедии РККА в 1937—1938 гг., о которых столь печалуется автор? Все преодолено, все улажено. Командиров всех категорий стало значительно больше, чем накануне 1937 года».
       На этот вопрос я отвечу так: да, что касается количества командиров, то раны как-то удалось заштопать. (Хотя некомплект комначсостава к началу 1941 г. все еще составлял 19,4%65). Но ведь, по крайней мере, со времен античности известно, что любую вещь, явление, процесс, человека характеризуют не только количественная, но и качественная определенность. И командиром важно не только именоваться, но и быть им. И среди командиров Краской Армии к лету 1941 г. было немало достойных этого высокого титула, особенно в среднем звене. Если бы их не было, то уже тогда — в 1941-м — Красная Армия была бы не просто разгромлена, а раздавлена и размазана по стене. Но главная слабость комсостава нашей армии таилась в недостаточной подготовленности старшего и особенно высшего звена. Полусмертельную рану, нанесенную армии в 1937—1938 гг., просто физически залечить за пару предвоенных лет было невозможно, какие бы неимоверные усилия не прилагались. По моему мнению, Евгений Евтушенко имел все основания сказать:

           Но живые — те, кто мертвых заменили, 
           Не заменят мертвых никогда.

Не заменят не только потому что каждый человек, каждый командир по-своему уникален, неповторим и незаменим. Но и потому также, что опозорить, уволить, а то и уничтожить командира полка, дивизии, корпуса можно было в те годы практически одномоментно, а чтобы подготовить его в соответствии с требованиями современной войны нужны были даже не одно десятилетие, а полтора-два. А у нас месяцы считанные оставались...

===============================================================================

===============================================================================

СТРАШНЫЙ. ПОЛУСМЕРТЕЛЬНЫЙ УДАР ПО ВЫСШЕМУ КОМСОСТАВУ АРМИИ И ФЛОТА

       В своем докладе на XX партсъезде Н. С. Хрущев заявил, что на протяжении 1937—1941 гг. «репрессировано было несколько слоев командных кадров, начиная буквально от роты до батальона и до высших армейских центров...» (66). Как уже отмечалось, особенно крупные безвозвратные потери, не сравнимые даже с потерями в Великой Отечественной войне, понес высший комсостав РККА. Можно сказать, что осуществлялось самое настояшее прореживание, а в некоторых армейских звеньях и сплошное выпалывание ответственных командиров, объявленных врагами народа.
       Убедиться в этом можно на примере кровавой расправы с членами Военного совета при наркоме обороны СССР. Он был создан в 1934— 1935 гг. в составе 85 человек. Первым из них умер своей смертью командарм 1 ранга С. С. Каменев, но вскоре объявлен врагом народа посмертно. Трое покончили жизнь самоубийством. А из остальных не арестовывались только 8 человек. Все остальные рано или поздно попали в мясорубку. Один из них в тюрьме забит до смерти, а 68 членов Военного совета расстреляны.
В марте 1938 г. был создан Главный военный совет РККА. Его численность никогда не превышала 13 человек. В течение 1938—1941 гг. семеро из них (маршал В. К. Блюхер, командарм 1 ранга И. Ф. Федько, генерал армии Д. Г. Павлов, генерал-лейтенанты авиации П. В. Рычагов, И. И. Проскуров и Я. В. Смушкевич, генерал-майор Г. К. Савченко) были уничтожены.

§ Жертвами репрессий стали и два других члена Главного военного совета РККА: генерал армии К. А. Мерецков арестовывался в июле 1941 г., а бывший маршал Г. И. Кулик расстрелян в 1950 г.

       А вот что творилось в Военно-воздушных силах. Авиация вообще, военная в особенности, уже в середине 30-х годов была любима всем народом. Могу лично засвидетельствовать это, поскольку в 1935 г., будучи студентом второго курса исторического факультета Ленинградского университета, пытался по комсомольской мобилизации поступать в летную школу. Подвела меня близорукость. Надо заметить, что и ЦК ВКП(б) и правительство не жалели ни средств, ни усилий для всестороннего укрепления и развития ВВС. Но какое же форменное кровопускание было учинено в военной авиации. В июле 1938 г. был расстрелян начальник ВВС РККА командарм 2 ранга Я. И. Алкснис, а затем сменявшие друг друга на этом посту генерал-полковник А. Д. Локтионов, генерал-лейтенанты авиации один из первых дважды Героев Советского Союза Я. В. Смушкевич и Герой Советского Союза П. В. Рычагов были также арестованы и без всякого суда расстреляны в октябре 1941 г. Были уничтожены и последовательно занимавшие должность начальника штаба ВВС РККА комкоры С. А. Меженинов, В. В. Хрипин, В. К. Лавров, комдив С. В. Тестов, генерал-лейтенант авиации Ф. К. Арженухин, генерал-майор авиации П. С. Володин. По данным И. В. Тимоховича, в 1937—1940 гг. подверглись политическим репрессиям 11 командующих ВВС военных округов, 2 командующих авиационными армиями, почти все командиры авиационных корпусов, 12 командиров авиационных дивизий, более 50% командиров авиаполков (67). Разве это не полное обезглавливание советской военной авиации?
       Также беспощадно действовали и по отношению к высшему командованию Военно-Морского Флота. Со всех перекрестков звучали призывы «Строить большой флот!» И на это ассигновывались немалые средства. А как же быть с высшим флотским начальством? А пострелять их всех! Сначала расстреляли начальника Морских Сил РККА флагмана флота 1 ранга В. М. Орлова, а затем назначенного вместо него флагмана флота 1 ранга М. В. Викторова. 30 декабря 1937 г. было принято решение образовать самостоятельный Наркомат Военно-Морского Флота. Назначили первого наркома — армейского комиссара 1 ранга П. А. Смирнова — вскоре расстреляли. Ему на смену призвали заместителя наркома внутренних дел СССР (проверенный!) командарма 1 ранга М. П. Фриновского. Опять же расстреляли. Заодно уничтожили почти всех, кто возглавлял Военно-Морской Флот с 1917 по 1931 г. (П. Е. Дыбенко, Э. С. Панцержанский, В. И. Зоф, Р. А. Муклевич), кто последовательно, сменяя друг друга руководил политической работой на флоте (Д. С. Душшцкий, Г. С. Окунев, Ф. Е. Родионов, И. П. Петухов, Н. И. Ильин, М. Р. Шапошников). Были также расстреляны заместитель наркома ВМФ флагман флота 2 ранга П. И. Смирнов-Светловский и все до единого командующие флотами: Северного, Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского. Та же печальная судьба постигла командующего Амурской военной флотилией флагмана 1 ранга И. Н. Кадацкого-Руднева. Был арестован и где-то сгинул командующий Каспийской военной флотилией флагман 2 ранга Д.П. Исаков...
       Столь же опустошительны по своим последствиям были и удары по высшему комсоставу в центральных управлениях наркомата обороны, в военных округах и на флотах. И ведь кого безвинными убивали? Командиров РККА. Имена многих из них на протяжении почти двух десятков лет считали легендарными при их жизни. Маршалы Советского Союза Блюхер, Егоров, Тухачевский. «Сам» Сталин как-то назвал его «демоном гражданской войны». Не было тогда в Советском Союзе школьника, который бы не слышал о них. Командармы 1 ранга Белов, Уборевич, Федько, Якир. По свидетельству К. А. Мерецкова, Сталин, уже после расстрела «заговорщиков», говорил ему — учите войска так, как учили при Уборевиче. Комкоры — Ковтюх, Криворучко, Кутяков, Лапин, Петин. Еще в 1921 г. М. В. Фрунзе так характеризовал 45-летнего бывшего полковника старой русской армии Н. Н. Петина: «Человек львиной работоспособности и энергии. Отличный организатор. Был прекрасным начальником штаба фронта. Политически совершенно лоялен» (68). По свидетельству Н. Г. Кузнецова, несколько лет проплававшего под началом командовавшего шесть лет Черноморским флотом флагмана флота 2 ранга И. К. Кожанова, последний «заслуженно пользовался необычайно большим авторитетом среди личного состава Военно-Морского Флота» (69).
       Насколько губительным был нанесенный жестокими безумными репрессиями ущерб высшему командному составу, можно судить по табл. 17.

Таблица 17 Составлена по таблицам 7, 8, 9, 10.

ИСТРЕБЛЕНИЕ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА РККА в 1937—1941 гг.

       Было расстреляно 15 высших командиров, которые в момент ареста занимали важнейшую в мирное время должность командующего войсками военного округа и 7 человек, ранее служивших в этом качестве. Читатель может удивиться: расстрелянных командующих получается больше, чем до войны было военных округов. Это потому, что в некоторых военных округах командующих расстреливали как бы по очереди. В Белорусском сначала расстреляли командарма 1 ранга И. П. Уборевича, а затем сменившего его командарма 1 ранга И. П. Белова, в Закавказском — комкора Н. В. Куйбышева, а попозже Маршала Советского Союза А. И. Егорова, а в Уральском даже трех командующих — комкоров И. И. Гарькавого, Б. С. Горбачева и Я. П. Гайлита. Каждый в свой смертный час были уничтожены и поочередно командовавшие Дальневосточным фронтом Маршал Советского Союза В. К. Блюхер и генерал-полковник Г. М. Штерн. В эти же годы расстреляли 16 заместителей и 8 помощников командующих войсками военных округов.
       Истреблять так истреблять. Постреляли и начальников штабов военных округов: Белорусского (сначала комдива Б. И. Боброва, а затем сменившего его комдива А. М. Перемытова), Киевского (комбрига Н. И. Подчуфарова, попозже комдива В. П. Бутырского), Забайкальского (комдивы Я. Г. Рубинов и А. И. Тарасов), Ленинградского (комдив А. В. Федотов), Закавказского (комдив С. М. Савицкий), Приволжского (комбриг Н. Е. Варфоломеев), Среднеазиатского (комдив А. К. Малышев), Сибирского (комдив И. 3. Зиновьев), Харьковского (комдив П. Л. Соколов-Соколовский). Среди расстрелянных в эти кошмарные годы 27 командиров корпусов, 58 командиров дивизий, 45 командиров бригад (в том числе пятнадцати авиационных и восемнадцати механизированных и танковых).
Все эти страшные цифры возможно еще могут быть частично дополнены. Я привел только те, которые мне удалось выявить по фамилии, имени, отчеству каждого безвинно убиенного. Но и они неопровержимо подтверждают, что цвет высшего командного состава РККА, который заботливо и любовно выращивал и воспитывал народ почти два десятилетия, был не просто «репрессирован», а подло опозорен, физически уничтожен, стерт с лица земли.
       Непосредственным последствием этого беспрецедентного для мирного времени побоища столь нужных для обороны страны кадров было значительное уменьшение их численности. Уничтожили, особенно в старшем и среднем начсоставе, далеко не всех — «спасибо товарищу Сталину, партии и правительству». Но база, на основе которой можно было выбирать и готовить военачальников надвигавшейся большой войны, резко уменьшилась, порою сузилась подобно шагреневой коже у Бальзака. Судите, читатель, сами. Вот из уцелевших комдивов производства 1935 г. выдвинулись в годы войны И. С. Конев, В. Д. Соколовский, отличились и милостиво помилованные зэки Г. А. Ворожейкин, К. А. Мерецков, К. К. Рокоссовский. Но ведь не менее 130 комдивов были прокляты и умерщвлены. Как бы они развернулись в войне? Очевидно, англичане правы, когда говорят, что умы, как парашюты, срабатывают тогда, когда раскрываются. А как же подвергшимся уничтожению комдивам было раскрыться, если «свои» бросили их в тьму небытия?
       Из неарестовывавшихся-уцелевших комбригов производства 1935 г. раскрылись Н. Н. Воронов, Л.. А. Говоров, Ф. И. Голиков, Г. К. Жуков, М. П. Кирпонос, П. А. Курочкин, И. Е. Петров, Ф. И. Толбухин, Я. Н. Федоренко. Но ведь около 250 комбригов было расстреляно, загублено в тюрьме, погибало на лесоповале. Какой вклад в достижение победы в войне могли бы внести они? О многом говорит пример А. В. Горбатова. Кто еще из них был отмечен печатью военного таланта? Когда комбриг Г. К. Жуков был пока мало кому известным и не более чем среднеобразованным командиром кавалерийской дивизии, комбриг С. П. Обысов служил начальником Оперативного отдела Генерального штаба РККА и, судя по воспоминаниям некоторых военных, весьма незаурядным начальником. Жуков уцелел, взлетел на Халхин-Голе, прославился в Великой войне. Обысову же, который сумел спастись после белогвардейского расстрела в гражданскую войну (попал в плен, его вместе с другими расстреляли, прикопали, а он, еще живой, выкарабкался из братской могилы, дополз до своих, воевал, учился, окончил и советскую и немецкую военные академии, служил), «устроили» иную судьбу — «исполнители» НКВД разили без промаха.
       Среди полковников выбор был побольше. Из 1713 служивших в 1936 г. в РККА полковников, было, по неполным данным, арестовано по политическим мотивам до 320, из них истреблено около 280. Из уцелевших полковников производства 1935 г. выдвинулось немало. В годы войны проявились полководческие таланты А. И. Антонова, И. X. Баграмяна, А. М. Василевского, Н. Ф. Ватутина, М. В. Захарова, В. В. Курасова, Р. Я. Малиновского, А. А. Новикова, П. С. Рыбалко... А кто скажет, какие оперативные и стратегические потенции таились среди уничтоженных от имени советской власти, от имени народа? Вот лишь один пример. Первого сентября 1937 г. осужден к расстрелу начальник штаба 1-го стрелкового корпуса (ЛВО) 40-летний полковник И. Н. Корнеев. По аттестационным материалам архивного личного дела за 19 лет службы в РККА Корнеев характеризовался «исключительно положительно, как бывший активный участник гражданской войны, преданный делу рабочего класса, храбрый и дисциплинированный командир с данными крупного оперативного работника» (70).
Конечно, и в данном случае, как и всегда, А. С. Пушкин прав:

           Не всем быть можно в равной доле 
           И жребий с жребием не схож...

       Но какой же несправедливый, позорный и беспощадный жребий выпал на долю тысяч командиров РККА. Используя образ О. В. Волкова, можно сказать, что они превратились в горстку праха, вьющуюся за колесницей революции. И как же опустошил боевые ряды комсостава Красной Армии произвол социалистического тоталитарного государства!
Как справедливо говорят в народе, свято место пусто не бывает. На должности уничтоженных командиров выдвигались новые молодые кадры, им присваивались высокие воинские звания. Но ведь знания-то ковшом в голову не вольешь, и настоящим военным профессионалом никого в одночасье не сделаешь. Резкое падение уровня профессионализма высшего комсостава РККА с удовлетворением отмечалось в нацистской Германии. 29 сентября 1939 г. Альфред Розенберг записал в дневнике свое впечатление о только что состоявшемся разговоре с Гитлером. Когда речь зашла о русских военачальниках, «Гитлер сказал, что присланный к нему генерал у нас командовал бы батареей» (71).
       Массовое истребление высшего комсостава РККА накануне большой войны — явление беспрецедентное в мировой истории как по сути, так и по масштабу. За 1418 дней и ночей небывало истребительной Великой Отечественной войны Советского Союза Красная Армия потеряла 180 человек высшего комсостава от командира дивизии и выше (112 командиров дивизий, 46 командиров корпусов, 15 командующих армиями, 4 начальника штаба фронта и 3 командующих фронтами) (72), а за несколько предвоенных лет (в основном в 1937 и 1938 гг.) было по надуманным сфабрикованным политическим обвинениям арестовано и опозорено более 500 командиров в звании от комбрига до Маршала Советского Союза, из них 29 умерли под стражей, а 412 расстреляны...
       Никакими, даже самыми лихорадочными усилиями восполнить эти потери в оставшееся до войны время было невозможно. Это понимали все, кроме тогдашнего руководства нашей страны, учинившего этот погром. В самый разгар массовых расстрелов, 22 апреля 1938 г. военный атташе Германии в СССР генерал Эрих Кёстринг писал: «Благодаря ликвидации большого числа высших офицеров, совершенствовавших свое искусство десятилетиями практики и теоретических занятий, Красная Армия парализована в своих оперативных возможностях. Отсутствие старших и вообще
опытных командиров будет отрицательно влиять на обучение войск в течение длительного времени... Армия не представляет существенный фактор обороны» (73).

==============================================================================

==============================================================================

РЕЗКОЕ СНИЖЕНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ПОТЕНЦИАЛА РККА

       Как уже отмечали некоторые авторы, большой террор в 1937—1938 гг. в целом носил довольно беспорядочный характер и зачастую просто невозможно было объяснить нормально мыслящему человеку, почему одного человека «взяли», а другой уцелел. В какой-то степени это было присуще и расправе с начсоставом РККА. Но при внимательном анализе персонального списка жертв бросается в глаза большое количество среди них командиров и начальников опытных, с боевым стажем, с немалым военным (зачастую академическим) образованием, отмеченных боевыми наградами. Прошедшие огни и воды гражданской войны, своими руками самоотверженно формировавшие и пестовавшие первые части и соединения молодой РККА, они знали себе цену и даже в условиях однопартийной диктатуры нередко на порученных им участках работы пытались проявлять определенную самостоятельность, инициативу, а иногда позволяли себе и критическое (с позиций здравого смысла) отношение к некоторым недостаточно продуманным велениям свыше.
       Но ни одна диктатура с подобными попытками самоутверждения личности мириться не желает. Сквозь века дошел рассказ о сиракузском тиране, который наглядно показывал своему коллеге, как нужно обеспечивать спокойствие и порядок на подвластных землях. Гуляя по полю, он ножницами отстригал все колоски, которые «позволили себе» несколько возвыситься над общим уровнем. И поучал: вот так я поступаю со своим народом! Как только заведется какой-либо смутьян, горлодер, пытающийся говорить о нарушениях справедливости, и к нему начинают прислушиваться, так я сразу делаю его короче на голову. И опять все тихо, благопристойно. И в 1937—1938 гг. расправлялись с армией подобным же образом.
       Тысячи командиров и политработников были исключены из ВКП(б), уволены из армии, а многие из них арестованы и расстреляны по обвинению в поддержке троцкизма, в связях с троцкистами, в троцкистских колебаниях и т. п. Известно, что Л. Д. Троцкий с 1918 г. по январь 1925 г. был народным комиссаром по военным и морским делам, председателем Реввоенсовета РСФСР (а затем — и СССР), членом политбюро ЦК РКП (б). И все мало-мальски заметные командиры в гражданскую войну и несколько лет после ее окончания как-то были связаны со своим наркомом, оценивались, назначались, награждались, выдвигались им или по его представлению. Так ведь можно было «привлечь» абсолютно каждого, кто только служил в Красной Армии в те годы.
Прямо-таки тотальному разгрому подверглись ряды тех командиров, которые отличились в гражданской войне и уже в первой половине 20-х годов были направлены для получения академического военного образования. В условиях острой внутрипартийной борьбы многие из слушателей по армейской привычке поддержали по некоторым вопросам своего наркома. И тем самым обрекли себя через 15 лет на позорную гибель. В целом, по сравнению с 1936 г., удельный вес комначсостава с высшим военным образованием снизился в 1940 г. более чем в два раза. Комсостав кадра с высшим образованием в 1940 г. составлял лишь 2,9%, а запаса — всего 0,2% общего числа (74). По утверждению Н. С. Хрущева, «...почти полностью были уничтожены те командные кадры, которые получили какой-то опыт ведения войны в Испании и на Дальнем Востоке» (75).
       Volens-по1епs приходится признать определенную долю истины в парадоксальном, на первый взгляд, суждении Ханны Арендт: «Нацистская политика отличалась от мер большевиков лишь постольку, поскольку первые своих выдающихся соотечественников не уничтожали»76.
       Становление и тем более развитие военной науки, ее внедрение в строительство и жизнедеятельность РККА в силу целого ряда объективных и субъективных обстоятельств проходило с большим скрипом. Тем более был дорог каждый военный, кто мог внести свою лепту в это общее, абсолютно необходимое дело. А их как будто специально чуть ли не в первую очередь, как правило, выискивали и уничтожали. В 1965 г. Воениздат выпустил капитальный сборник в 48 печ. листов «Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917— 1940 гг.)». Содержание сборника убедительно доказывает, что в 20-е и 30-е годы всесторонней разработкой важнейших проблем оперативного искусства и стратегии усердно и успешно занималось значительное число командиров РККА. Но, увы! Почти все они оказались насильственно оторваны от этой работы. Многие годы провели на тюремных нарах А. В. Голубев, Г. С. Иссерсон, А. Б. Кадишев, Я. М. Фишман. Они все же вернулись на склоне лет. Я. Я. Алкснис, С. М. Белицкий, Н. Е. Какурин умерли в заключении. В основном же наиболее крупные специалисты по проблемам стратегии и оперативного искусства были в 1937—1940 гг. расстреляны. Среди них: Н. Е. Варфоломеев, И. И. Вацетис, А. И. Верховский, А. М. Вольпе, А. И. Егоров, Я. М. Жигур, И. С. Кутяков, С. А. Меженинов, Н. Н. Мовчин, А. А. Свечин, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, В. В. Фавицкий, Б. М. Фельдман, В. В. Хрипин, Р. П. Эйдеман.
Были расстреляны и пытавшиеся обобщил опыт и наметить новые пути партийно-политической работы армейский комиссар 2 ранга И. Е. Славин, корпусной комиссар И. П. Петухов, дивизионный комиссар Ф. Л. Блументаль, Л. С. Дегтярев.
Такая же печальная судьба постигла и сравнительно немногочисленных носителей только что становящейся на собственные ноги советской военно-исторической науки. Занятия военной историей стали смертельно опасными. Были расстреляны заместитель начальника военно-исторического отдела Генштаба РККА комбриг К. И. Соколов-Страхов, а зятем и началыник отдела комбриг И. Г. Клочко, начальник кафедры истории войн и военного искусства Военно-воздушной академии один из героев гражданской войны Г. Д. Гай, помощник начальника кафедры военной истории Военной академии Генштаба выдающийся военный историк комдив А. А. Свечин, начальник кафедры истории военной академии им. Фрунзе комбриг Н. Ф. Евсеев, старший руководитель этой же кафедры комбриг М. С. Свечников и др. Начальника кафедры военной истории Военной академии Генерального штаба РККА профессора генерал-майора В. А. Меликова дострелили уже в 1942 г.
       Самый настоящий мор прошел среди начальников военных академий, курсов, училищ. Их истребляли прямо под корень, «как класс». Начали, конечно, с начальника Управления ВВУЗ РККА (армейский комиссар 2 ранга И. Е. Славин). В 1937—1941 гг. расстреляны начальники Военной академии Генштаба (комдив Д. А. Кучинский), Военной академии им. Фрунзе (командарм 2 ранга А. И. Корк), Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии (генерал-лейтенант авиации Ф. К. Арженухин), Военной электротехнической академии связи им. Подбельского (комдив В. Е. Гарф), Военной академии химической защиты (корпусной комиссар Я. Л. Авиновицкий), Военно-инженерной академии им. Куйбышева (комкор И. И. Смолин), Военно-морской академии (флагман 1 ранга И. М. Лудри), Военно-политической (сначала армейский комиссар 2 ранга Б. М. Иппо, а затем сменивший его корпусной комиссар И. Ф. Немерзелли), Военно-хозяйственной (армейский комиссар 2 ранга А. Л. Шифрес). Начальники Военно-транспортной академии (комкор С. А. Пугачев) и Военной академии им. Дзержинского (комдив Д. Д. Тризна) умерли в тюрьме. Вдоволь отведали тюремной похлебки начальник Военно-воздушной академии, а позднее начальник УВВУЗ РККА (комкор А. И. Тодорский) и Военной академии связи (дивинженер К. Е. Полищук).
Иногда складывается такое впечатление, что от имени государства стремились физически уничтожить всех, кто когда-либо руководил соответствующим учебным заведением. Было расстреляно 5 человек, побывавших с 1930 по 1937 г. начальниками Военно-Морской академии (К. И. Душенов, Д. С. Дуплицкий, Г. С. Окунев, П. Г. Стасевич, И. М. Лудри). На протяжении 15 лет (с 1923 по 1937 г.) известную кузницу командных кадров курсы «Выстрел» возглавляли последовательно: Н. В. Куйбышев, Г. Д. Хаханьян, И. И. Смолин, К. А. Стуцка, Л. Я. Угрюмое, А. А. Инно (Кульдвер). Все они до единого — расстреляны.
Постреляли и начальников различных курсов усовершенствования командного состава (КУКС): Академических КУКС (комбриг В. А. Клейн-Бурзи), КУКС АБТВ (комкор К. А. Стуцка), Высших военно-политических курсов Политуправления РККА (бригадный комиссар С. А. Сухотин), КУНС зенитной артиллерии (комбриг В. Н. Заходер), химических курсов РККА (комдив В. Ф. Грушецкий), курсов комсостава запаса (комбриг В. И. Резцов), Киевских КУКС запаса (полковник А. А. Рябинин). Расстреляли и начальников военных научно-исследовательских институтов: ЦАГИ (бригинженер Н. М. Харламов), НИИ ВВС (комдив Н. Н. Бажанов, затем генерал-майор А. И. Филин), Биотехнический институт (диввоенврач И. М. Великанов), НИИ по технике связи Разведуправления РККА (бригинженер А. И. Гурвич).
       О величине ущерба, нанесенного делу обороноспособности страны разгромом научно-исследовательских инcтитутов, можно судить даже по одному примеру. В официальном заключении Главной военной прокуратуры от 15 августа 1955 г. на основе всестороннего исследования документов утверждается, что расстрелянный 11 января 1938 г., поскольку якобы «осуществлял вредительство в области недопущения новых образцов на вооружение РККА» бывший главный инженер Реактивного НИИ военинженер I ранга Г. Э. Лангемак, в действительности являлся одним из творцов разрабатывавшейся впервые в Советском Союзе еще в 1936 г. реактивной техники для авиации и артиллерии (в частности и снаряды для знаменитой «Катюши»). «Однако, как это видно в связи с необъективным рассмотрением дела ЛАНГЕМАКА, изобретенная в Научно-исследовательском институте № 3 реактивная техника не нашла своего применения до 1941 года» (77).
Но «ликвидировали» не только начальников военных академий и институтов, а и целый слой, самый цвет военно-академической науки. Так, по Военной академии Генерального штаба РККА были уничтожены начальники ведущих кафедр комкоры М. И. Алафузо и М. А. Баторский, комдивы Я. Я. Алкснис и П. И. Вакулич, комбриг Я. М. Жигур. Расстреляны также помощники начальников кафедр этой академии уже упоминавшийся комдив А. А. Свечин и комбриг А. Д. Малевский, старшие руководители различных кафедр флагман 1 ранга Э. С. Панцержанский, комдивы А. И. Бергольц и Е. Н. Сергеев, комбриги В. Н. Батенин, А. И. Верховский и Р. С. Цифер, преподаватель комдив И. П. Сергеев (бывший нарком боеприпасов СССР) и др.

§ Здесь дело дошло до того, что за октябрь 1937 г. — февраль 1938 г. преподавателями Военной академии Генерального штаба РККА(!) были утверждены 22 адъюнкта. Пришлось довольно широко практиковать даже выдвижение на преподавательскую работу «лучших молодых кадров из слушателей 2-го курса» (РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3001. Л. 33).

       По имеющимся данным, единственной во всей РККА военной академией, где в 1937—1938 гг. не был арестован начальник академии, была Военная академия механизации и моторизации. Но зато здесь были расстреляны начальник штаба ВАММ комбриг Н. С. Рудинский, начальники кафедр комбриг Н. Г. Матвиевский и полковник Ф. Л. Григорьев, начальник курса полковник В. А. Зун, преподаватели комбриги В. М. Иконостасов, В. В. Любимов, полковники Б. А. Лачинов, С. И. Певнев, И. К. Таубе, В. А. Федеролъф, военинженер 1 ранга П. С. Озеров.
       Самое настоящее побоище было учинено среди преподавателей Военной академии им. Фрунзе: расстреляны начальники кафедр комбриги В. А. Дьяков, Н. Ф. Евсеев, П. И. Ермолин (умер в тюрьме), полковник Г. А. Ветлин, старший руководитель кафедры полковник Н. К. Ботэ, начальник курса комдив А. А. Тальковский, начальник курсов комбриг П. Д. Мамонов, начальник спецфакультета комбриг Ж. К. Ульман, начальник вечернего отделения полковник Е. Е. Шишковский, преподаватели командарм 2 ранга И. И. Вацетис, полковники А. Е. Громыченко, Н. Е. Ефимов, комбриг В. Д. Залесский, комдив Г. С. Замилацкий, генерал-майор С. М. Мищенко, комбриг Д. Д. Нахичеванский, полковники Г. П. Новиков, М. С. Плотников. А ведь не всех же преподавателей расстреливали или даже арестовывали. Многих «просто» выгоняли.
       О положении дел с преподавательским составом в Военной академии им. Фрунзе доносит 31 марта 1938 г. и. о. военкома бригадный комиссар П. Г. Батраков. По действовавшему на этот момент штату в академии должно было быть 167 преподавателей (а по проекту нового штата более 300). В наличии же было лишь 106 преподавателей. Причем особенно велик некомплект был на основных ведущих кафедрах: общей тактики — 28%, военной истории — 38%, а СЭЦ — даже 54% (без учета вольнонаемных). Но и из этих 106 бдительный и. о. военкома просит убрать из академии (как правило, с увольнением из армии) 15 преподавателей (комдивы, комбриги) и обещает в ближайшее время дать представление на перевод из академии еще 18 человек. Кроме того, докладывает он, поставлена задача тщательного изучения 61 человека, в связи с имеющимися в их биографических данных или в связи с наличием у них в прошлом отрицательных фактов в партийной или служебной работе (78). Таким образом, не находились пока «под колпаком» лишь 12 преподавателей на всю огромную Военную академию им. Фрунзе.
В результате фронтального обследования этой академии выявилась следующая картина ее укомплектования преподавательским составом.

Таблица 18. Составлена по: РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3849. Л. 118. * Составлена по: РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3849. Л. 118. И—1964.

ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКИМ СОСТАВОМ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ ИМЕНИ ФРУНЗЕ НА МАЙ 1939 Г.