03

       Утром в 5:30 2-го октября началась мощная, 45-ти минутная артиллерийская подготовка по всему фронту девятой армии вермахта. С рассветом, лавина из 313-ти танков 56-го корпуса, обрушилась на позиции Западного фронта. Основная масса танков действовала против 162-й дивизии 30-й армии. Танковую атаку поддерживали пикирующие бомбардировщики 8-го авиационного корпуса люфтвафе. Танки начали наступление от района Новоселок (у Городно).   Новоселок на Смоленщине – много. Даже в полосе наступления танковых дивизий Гота, есть Новоселки и под Городно и у Свитского моха. Более 300 танков 11-го и 25-го танковых полков, сведенных для усиления пробивной силы в одну бригаду, построились двумя эшелонами на участке шириной 2 км. После сильной артиллерийской подготовки (100 стволов на 1 км) , при поддержке 35-й и 129-й пехотных дивизий, и около сотни самолетов, был атакован фронт 162-й стрелковой дивизии. И фронт был прорван. Для того чтобы обойти довольно плотный порядок 162-й дивизии немцы ударили в слабо охраняемый стык меду 162-й дивизией и правофланговым 911-м стрелковым полком 244-й дивизии генерала Лукина (19А). 162-я дивизия 30-й армии сначала отступила на рубеж Доброселье - Соловьево. Ее 501-й стрелковый полк оказался окруженным в районе Большое Репино - Городно. К 11;30 немецкие танки через Доброселье достигли Крапивни. 251-я стрелковая дивизия НКВД, находящаяся в резерве фронта, позади 162-й стрелковой дивизии получила задачу совместно с 162сд контратаковать противника. Однако данных о результате такой атаки так ни кем не были получены. Рассеянная немецкими танками 162сд отдельными группами выходили в район Широкое. 251сд НКВД вела бой с противником на рубеже Ефремово - Ерзаки. Немецкая танковая лавина 56-го армейского корпуса успешно преодолела оборона советских войск и на реке Кокошь, захватила Боголюбово и Корытню. К 17:00 танки 7тд Гота достигли переправы через Вопь. 37-й ее противотанковый батальон перешел на отвоеванный немцами плацдарм, на восточном берегу реки Вопь.

       Тем временем танки 1тд (99 танков) огибали болота Свитского моха с юга, с тем, чтобы наступать далее на Белый. На их пути, находилась 242сд 30-й армии. Под напором до 70 танков она отступала в северо-восточном, направлении.  В 13:00 Немцы заняли Лемешово и развивали наступление дальше в направлении на Батурино.  Конев выдвинул на встречу 1-й танковой дивизии 107мсд, из резерва ЗФ (127 танков), находящуюся в Белом, чтобы вместе с 242сд разгромить врага. Ее передовые, один стрелковый и один танковый батальоны, вступили в бой ночью на 3-е октября с 1-й танковой дивизией.В замен 107мсд в Белый была направлена 53кд. 

 С другой стороны Свитского моха двинулись к Белому 36мд и 6пд. В то же время  с запада на Белый, вдоль реки Межа, тесня 50-ю конную дивизию, наступала 110пд немцев. Днем она  заняла поселок Борисов в 14-ти километрах от города Белого. Конев, еще 2-го октября, послал  в Белый генерала Лебеденко.  Лебеденко, впоследствии, рассказывал: «.. прилетел в Белый в 18 часов 3 октября… На обороне города к этому времени в моем распоряжении была 53-я кавалерийская дивизия, в боевом составе которой, в то время, насчитывалось 1100 бойцов (по штату надо было – 3476), 5 орудий ПТО, 18 станковых и 27 ручных пулеметов... Других частей для занятия обороны не было». В это время 250сд 30-й армии сдерживала наступление немцев на рубеже от оз. Щучье до Суток. 242сд и часть сил 107-й мотострелковой дивизии вели бои на рубеже Батурино – Подзайцево. От Новоселок, у Свитского моха, на Белый двигалась 36мд а за ней шла 6пд немцев. 1тд вышла на дорогу к Белому в районе Красногородка, и соединилась с 36мд.

.                                                    04      

  19-я армия Лукина вела упорные бои с противником на своем правом фланге, там где был стык с 162-й дивизией. Здесь ее охватывала с севера 35-я пехотная дивизия. На 244-ю дивизию 19-й армии вели наступление три дивизии немцев - 35пд, 5пд и 106пд 5-го армейского корпуса. Задачей этого копуса было прикрытие правого фланга танков 56-го корпуса с юга. К концу дня 244сд вынуждена была отступить за реку Вотря и обороняться по восточному ее берегу, на участке  от Погорельцы до Устья. Южнее, 5-го армейского корпуса вел наступление 8АК (244пд, 89пд, 166пд) с задачей форсировать Вопь. Отдельные подразделения мотопехоты немцев просачились и до станции Иванисино, что в 5-и километрах севернее Вадино. К концу дня общее продвижение 3ТГР составило более 20 километров в глубину. Ночью немцы отдыхали.
        На участке 16-й армии,  ночью на 2 октября, наблюдатели с переднего края и разведгруппы сообщали, что со стороны противника явно слышен шум танковых моторов (вероятно это были тягачи и бронетранспортеры, т. к. танков там не было). А с рассветом началось немецкое наступление (точнее имитация наступления) на центральном участке Западного фронта. Бой продолжался до двенадцати часов дня. Был большой шум, но немцы дальше не пошли. Рокоссовский после полудня получил известия от Лукина о напряженных боях  его  армии. Противник, как сообщил Лукин, потеснил правое крыло армии, однако он надеется восстановить положение своими, силами. Правда, с соседом справа у него пропала связь и что о 362-й дивизией он ничего не знает. На участке соседней с 16А слева 20-й армий в этот день изменений не было. Разведывательные поиски мелких групп противника  были отбиты. Немцы на центральном участке Западного направления, как и было ими задумано, активности не проявляли.                                                                                                                                                                                                5                                                          05
   kartan Главная задача четвертой полевой армии немцев заключалась в быстром продвижении ударной группы (10тд), с выходом на Варшавское шоссе в тылу 43А и дальнейшем поворотом у Юхнова дивизии на Вязьму, где ей и надо было соединиться с 7тд 56-го моторизованного корпуса 9-й армии.При этом 2тд, 5тд, 11тд дожны были заняться уничтожением 43-й советской армии и организацией южного полукольца окружения.

 Другие две задачи 4-й армии, на начальном этапе включали, во-первых, разделить 24-ю и 43-ю советские армии, во-вторых, обойти 24-ю армию с тыла и положить начало организации внутреннего, южного полукольца окружения советских армий.  2-го октября в 6:30 4-я полевая армия вермахта начала свое наступление на ряде участков 24-й армии. Особую активность она проявила на участке 19сд полковника Утвенко и 139сд (та самая генерала Боброва, о которой писала "Красная звезда"). Дивизия еще  30-го сентября, понесла большие потери, а 2-го октября она отошла из занимаемого ей междуречья Стряна – Десна на левый берег Десны. Другая, 303сд (400 бойцов), отошедшая еще ранее по приказу с передовой на пополнение, находилась в районе Ивановка, Мутище, Задний Починок. 1-го октября она получила новый приказ о ее передачи 49-й армии, и выдвижении к 4-му октября на погрузку, на станциях Павлиново и Спас-Деменск для ее отправки на юго-запад.
       На участке 43-й армии, пользуясь перевесом в живой силе, обилием артиллерии и поддержкой авиации немецкая пехота форсировала Десну и начала теснить советские дивизии 43-й армии, продвигаясь вдоль  Варшавского (тогда Московского) шоссе.  Но еще рано утром, немцы организовали несколько переправ через Десну в 10-ти километровом коридоре от Дровенево до Фроловки, который охраняли всего три роты 217-й дивизии, 50-й армии, соседнего Брянского фронта. Механизированные части немцев, перед наступлением, расположились в Утоках, на Варшавском шоссе, под покровом лесного массива, на полпути между Рославлем и Екимовичами. Утром они начали свое движение по грунтовым дорогам к югу от шоссе, через Ивановское, Петровку к переправам. По этим переправам, в темпе, были пропущены все пять танковых дивизий,  (2тд, 5тд, 10тд, 11тд, 19тд) а также, сопровождающие их пехотные колонны. 19-я танковая дивизия, а также 34пд, 17пд и 260пд свернули к Бетлице и от нее двинулись южнее, вдоль железной дороги Рославль - Киров. Эта группа 4-й полевой армии должна была образовать внешнее, южное полукольцо окружения. Севернее железной дороги Рославль - Киров стала продвигаться 10тд вместе с сопровождающей ее 258пд. 11тд после переправы через Десну повернула на северо-восток в тыл советской 53-й дивизии.  2тд и 5тд вместе с сопровождающей их 252пд пока двигались вслед за 10тд.
       К 14:00 немецкая пехота продвинулись вдоль Варшавского шоссе на 4-6 км. В 15:00 колонна в 100 танков заняла район Лйпчаты – Мамоновка, по направлению на Бетлицу и Киров. Пехотой немцев были захвачены также железнодорожные мосты юго-восточнее Буда через реку Снопот. 149сд 43-й армии, с 14:00 до 17:00 не могла подняться из укрытий, чтобы выполнить приказ Собенникова - контратаковать противника в районе Даниловичей. На нее воздействовали группы, постоянно меняющихся 45 штурмовиков.  Таким образом весь танковый клин 4-й армии немцев (19тд, 10тд, 11тд, 2тд, 5тд и позже 20тд, находившаяся сначала в резерве) вошел в Резервный фронт, почти беспрепятственно, через 10-ти километровый корридор, в одном месте, а именно, на стыке  43-й армии и соседней  50 армии, соседнего Брянского фронта. Единственная дивизия вставшая на  пути этого клина,149-я стрелковая, была прижата к земле пикирующими бомбардировщиками. А в это время 2тд и 11тд вышли на рубеж Осиновка, 1-я Забудская, стали оттеснять 149сд все дальше на северо-восток. 
       Против 222сд 43-й армии были нацелены четыре пехотные дивизии немцев: 15-я, 78-я, 268-я и 292-я. К исходу дня 222сд отошла из междуречья в Передельники, Шатьково, Чеботаревка. В это время 211сд  продолжала отход с рубежа Полковники - Благодатное – Ветитное. 53сд, в свою очередь, отступила на позиции Старая Присмара - Волково - Денисовка. Ее левый фланг, южнее Варшавского шоссе был разбит танками и отступал в беспорядке. Там немцы вышли в район Амшарово - Поняты. 60 немецких танков заняли станцию Бетлица. 149сд к концу дня заняла оборону в район Ивановка - Новая Заболовка - Буровцы. 148тбр вышла в район Гуряты - Крутой холм, сначала, как мыслилось, для наступления, а потом встала в оборону моста через Шуицу. Обнаружив эту бригаду, немецкая авиация, тут же начала ее громить. Дело было завершено артиллерией подошедшей пехоты, и танки бригады дальше уже не воевали - их не было.     

Оборона советских войск строилась в соответствии с Уставом вооруженных сил - 2/3 дивизии на передней линии являлись сдерживающими, 1/3 - резервом для нанесения контрудара. Такая оборона в две линии при условии численного превосходства противника не была эффективной. Резерв в данном случае оказался только второй группой войск, подлежащей уничтожению. Так было, без изменения с начала, 22-го июня и до самого ноября. Понадобилось почти полгода чтобы вникнуть в немецкую тактику. А немцы строили оборону по принципу ротной, очаговой. Они насыщали очаг обороны стрелковым и артиллерийским вооружением и создавали между очагами перекрестное огневое поле. При этом не гнушались и углубиться в землю - отрывали окопы полного профиля и когда надо закапывали танки в землю.
       В 43-й армии на передней линии в 53сд (всего 12236 человек), находились 12-й, и 223-й стрелковые полки. Варшавское шоссе оборонял 12-й стрелковый полк. Штаб дивизии и 475-й стрелковый полк размещались в Амшарах, в 11 километрах от Десны. Правее 53-й дивизии была 211сд (всего 9673 человека). Она имела на передней линии два полка - 887-й и 894-й.  Штаб ее и 896-й полк были в Ведерниках, так же в 11 километрах от Десны. Еще правее, на правом фланге 43-й армии была 222сд (9446 человек). Она имела два полка: 178-й и 757-й. Там же была 145тбр. С 27-го сентября в этом районе шли боевые действия с 292-й и 268-й немецкими пехотными дивизиями ("Красная звезда" как раз об этом писала), которые приступили к активной разведке боем на том участке, где они впоследствии, 2-го октября и начали прорыв советской обороны. Только что переданная из 33-й армии в 43-ю армию 113сд (5дно Фрунзенского района Москвы), в это время закреплялась на участке Гарь - Сергеевка - Ясная поляна. Тем самым она начала перекрывать Варшавское шоссе во втором эшелоне армии по реке Шуица. 18сд (18дно Ленинградского района Москвы), находившаяся в расположении 33-й армии,  но входившая в состав 32-й армии, 1-го октября получила указание командования 32-й армии  -  отбыть в район Вязьмы.

  Теперь, на пути немецких танков оказалась 113сд (5дно Фрунзенского района Москвы). В конце августа Сталин выпустил из «подвала НКВД» Ванникова и поручил ему срочно организовать выпуск и 45-мм и 76-мм пушек и противотанковых ружей. Пишут, что даже извинился перед ним. Допекло параноика! В конце сентября, в войска стали поступать отдельные истребительные противотанковые дивизионы 45-мм орудий (ОИПД). Такой 239-й ОИПД получила и 113сд. Теперь он сыграл значительную роль в обороне дивизии.  Конечно, восемнадцать противотанковых пушек ОИПД могли задержать лавину танков только на небольшое время. Вообще же, для решения задачи разгрома танковой дивизии надо было иметь, по меньшей мере, такие средства ПТО, как это и предусматривалось для борьбы с советскими танками в дивизиях  первой волны вермахта. Немецкая дивизия имела 75 противотанковые пушки 37-мм калибра и 18 противотанковых пушек 50-мм калибра. Да еще в артиллерийском полку там было 36 гаубиц 105-мм калибра, 12 гаубиц 150-мм калибра и 26 75-мм пушек. Вот об эту массу  пушек,  в том числе и крупного калибра, имевшихся только в одной пехотной дивизии, и разбивались наши механизированные корпуса  Из гаубиц и зенитных 88-мм орудий подбивались и наши неуязвимые Т-34 и КВ. Да и про противотанковые ружья немцы тоже  не забыли. Вот только бутылок с бензином у них не было.
       Днем 2-го октября перед расположением 113 -й стрелковой дивизии появились танки противника. Они атаковали дивизию в районе Ямное - Ясная поляна. Здесь ОИТД и дал отпор немцам. Немцы, как правило, не лезут «на рожон», как заставляли это делать своих солдат наши новоиспеченные командиры, руководствуясь "сталинской наукой побеждать". Они стали искать обход дивизии с юга и с севера. На правом фланге 113-й дивизии артиллерии не было, поэтому ее 1288-й полк отступил с реки Шуица к Каширино. Здесь опять завязались сильные бои. Обтекая дивизию с юга, 2тд немцев заняла Теребивлю и Суборово. Суборово пытались отбить у немцев, даже ночью, но безуспешно. 10тд двигалась дальше на восток через Дубровку и Мокрое.                            

                                                   06

Штаб 43-й армии находился в Любуне, в верховьях реки Снопот. Отсюда, в штаб Резервного фронта,  в Гжатск, поступали донесения о положении 43-й армии (документы 43-й армии, за этот период из ЦАМО изъяты. Там имеются в наличии только документы, начиная с декабря 1941-го года). Из Любуни было сообщено и о начале наступления немцев. По докладам с мест, командующий 43-й армией Собенников, первоначально, оценивал силы наступающих немцев в семь пехотных дивизий, одну моторизованную и одну танковую. В этих рамках, для устранения прорыва наших позиций немцами, Буденный со своим штабом в Гжатске, наметил операцию по  окружению и уничтожению их на Варшавском шоссе, с привлечением 2сд, 8сд, 29сд из тридцать второй армии, а также 106сд и 144тбр, из резерва 24-й армии. По плану, эти силы должны были сосредоточиться в районе Барсуки, Бабичи, Хотеевка, Ширково, Каменец и и ударить с севера, или по направлению на Ивановку, Новословени, а далее на юг по реке Десна, отсекая немцев, перешедших Десну, или наступать по направлению: Хотеевка, Лежневка, и далее по реке Шуйца, преграждая немцам путь для дальнейшего их продвижения. При этом, встречный удар с юга должны были нанести 148тбр и 149сд. Таким образом в операции должны были участвовать всего пять дивизий и две танковые бригады. План операции, как и положено, был направлен в Ставку ВГК на утверждение (улита поехала). Однако, до утверждение ставкой этого плана,  ночью, со 2-го на 3-е число, 1301-й и 1303-й полки 8-й дивизии (8дно) были сняты с их позиций по Днепру и направлены в район Уварово, Барсуки, Бабичи. 144тбр 24-й армии тоже стала перемещаться в район Уварово - Митрофановка - Еремейцево для подготовки запланированной атаки на юг. Но дело было гораздо сложнее -.основные танковые силы немцев, штабом Резервного фронта не учитывались.
       Командный пункт Западного фронта был размещен рядом с железнодорожной станцией Касня, на господствующей высоте, в ярко-белом, с колоннами и большими зеркальными окнами старинном особняке, князей Волконских. Он очень красиво смотрелся на фоне окружающего леса. Все подъезды к дому были не только приведены в порядок, но и посыпаны желтым песком. Большая часть аппаратуры фронтового узла связи была развернута под легкими козырьками и в палатках рядом с усадьбой. Находившееся здесь антенное поле, оживленное движение автомашин и групп военнослужащих все это не могло не привлечь внимание немецкой разведки. 2-го октября 27 пикирующих бомбардировщиков нанесли по КП Западного фронта мощный удар, а через сутки, 4-го, еще один. В результате воздушных налетов было убито и ранено 73 человека, полностью разрушено здание штаба и дезорганизовано управление войсками. Штаб Западного фронта 3-го октября начал свое переселение в деревню Столбы (3 км восточнее Гжатска). Размещался там он на совершенно открытом месте в деревянном - двухэтажном здании, к тому же занимаемым еще полевым управлением Резервного фронта. Конев пишет в своих мемуарах: «...были потери, но так как все средства связи были укрыты под землей, а руководящие работники штаба были заранее (?!) рассредоточены, управление войсками не было нарушено...". Однако, по сообщениям офицеров штабов Западного и Резервного фронтов, на рассвете авиация противника нанесла сильные удары по основным и запасным узлам связи фронтов и армий. Большинство самолетов связи было уничтожено на земле. Связь с Москвой полностью нарушилась. Связь с армиями перешла на уровень посыльных. В некоторое оправдание Конева, можно сказать, что штаб этот выбирал и организовывал не он, а маршал Тимошенко..  А всего за пятнадцать дней командования Западным фронтом, для Конева это была не самая важная для решения проблема (кстати, не так легко согласуемая с верхами).

                                                   07         

       А в Москве было не до Конева и Буденного. «Дым от нового пожара на Западе" пока не ощущался в ней. Все внимание Ставки было приковано к Орловскому и Брянскому направлениям. Там наступали танки Гудериана. Они углубились в полосу обороны Брянского фронта уже на 120 километров. В то время, как с Западного и Резервного фронтов в ГШ поступали отдельные, успокоительные (дезориентирующие) донесения, об успешных действиях советских частей в обороне. А потом связь с Западным и Резервным фронтами вдруг пропала.
        ОКХ, в свою очередь, отметил в этот день, что наступление войск ГА "Центр" по всей ширине фронта застало противника врасплох и поэтому встретило лишь незначительное сопротивление. Было также отмечено:   "оборона противника оказалась слабее, чем предполагалось". Приказом из штаба группы армий «Центр» группа армий «Север», освобождалась от выполнения боевой задачи, по поддержке непрерывного контакта с северным флангом 9-й армии и от участия в преследовании противника

3 октября                                                                                                        1                                                          01
       kartav.  .               

                 Конев, после разгрома авиацией его командного пункта, с членом Военного совета фронта Булганиным в ночь на 3-е перебрались в район Гжатска. Здесь он встретился с Буденным. Командный пункт Буденного был подготовлен  в блиндажах в лесу, восточнее Гжатска. Однако Буденный находился в поселке, на окраине города, в небольшом домике, который охранял танк КВ. Конев попытался выяснить у Буденного - какие меры принимает командование Резервного фронта в связи с тяжелым положением, создавшимся на участке 43-й армии. Но ничего вразумительного от него он не услышал. В разговоре Буденный также сообщил Коневу, что в тылу у Западного фронта в районе Холм-Жарковский - Сычевка - Гжатск теперь отсутствует 49-я армия Резервного фронта.  Часть этой армии в пути к погрузки на эшелоны, а часть уже грузится в эшелоны. Таким образом, этот рубеж обороны, строившийся, как говорится «всем миром», оказался без войск и не пригодным, к этой самой обороне. Там, где надо было бы прикрыть шоссе на Вязьму, кроме 140-й дивизии (13дно Ростокинского района Москвы), занимавшей позицию южнее шоссе, по Днепру от Сопотова до Устья (при впадении реки Вязьма в Днепр), со штабом в Михалево, никаких войск не было. Еще 1-го октября, с утра 140-й дивизии было приказано, в связи с намечавшимся отходом 49-й армии, растянуть свои боевые порядки до Шабрыкино, что на 12 километров севернее автострады, заменив тем самым отходящие на погрузку две стрелковые дивизии.-  248-ю, и 194-ю. Однако 140-я дивизия осталась на своих позициях.  Проинспектировавший состояние обороны на ее участке заместитель Конева генерал Калинин докладывал, что рубеж обороны дивизии длиной 25 км (от Сопотова до Устья) занят плохо – окопы и ДЗОТы не используются. 
       Итак, смена командного пункта ЗФ произошла в ночь на 3-е октября. В своих мемуарах Конев пишет: «Во время смены командного пункта фронта в ночь с 5 на 6 октября мы с членом Военного совета фронта Н. А. Булганиным прибыли в район Гжатска и первым делом решили встретиться с маршалом С. М. Буденным, командующим Резервным фронтом… По данным, полученным нами из генштаба, на втором рубеже в районе Сычевка — Гжатск должна была находиться 49-я армия Резервного фронта. Но, как выяснилось в разговоре с Буденным, 49-я армия к этому времени уже была погружена в эшелоны и отправлена на Юго-Западное направление. Таким образом, никаких войск Резервного фронта на рубеже Гжатск — Сычевка не оказалось».   В мемуарах Конев непреднамеренно или преднамеренно ошибается. Это следует из того, что никакой смены командного пункта в ночь с 5-го на 6-е не было. Документально зафиксированы переговоры Конева с Шапошниковым 5-го октября, проходившие до 19:30. В этом разговоре, в частности, речь шла о смене КП Западного фронта. Конев просил для КП Шаховскую. Шапошников настаивал на Можайском направлении и сказал, что после его доклада Верховному вопрос будет решен. В этом же разговоре Конев, в частности,  сказал и об отсутствие на месте Буденного, отбывшего на Угру. В момент разговора Конев не мог находиться в Касне, в дважды разбитом немецкой авиацией штабе фронта. Докладывая Шапошникову он хорошо знал и о местонахождении Буденного, да и речи о переводе штаба из Касни в Столбы под Гжатском уже не было. А известно, что его штаб после Касни  переместился в Столбы. Следовательно Конев во время разговора находился уже в Столбах. Находился он там до первой половины дня 8-го октября, когда его посетил Жуков. Во второй же половине дня 8-го к Гжатску подошла мотодивизия СС «Рейх» окружила а потом захватила город. К этому времени штаб Западного фронта поспешил переместиться в Красновидово, западнее Можайска.
       3-го октября 152сд и 128тбр были направлены Коневым  на Холм-Жарковский. А в этом городе размещался, как он знал, штаб 49-й армии. Только зная, что его там уже нет, можно было направить на него танки и пехоту. Штаб 49-й армии, в соответствии с приказом Ставки, в этот день уже грузился в Сычевке для отправки в Курск. Конев так же направил своего заместителя генерала Калинина  для выяснения обстановки на Днепре. Калинин, бывший командующий Сибирским военным округом прибыл на Западное направление во главе 24-й армии. Калинин, как уже говорилось был освобожден от командования армией Жуковым, На его освобождении настоял Берия,  Возможно, что не последнюю роль здесь играло то обстоятельство, что Калинин еще в 1918-м году, будучи в Самаре был свидетелем бегства в Самару красного командира Дыбенко с фронта из под Нарвы. Показания Калинина компрометировали общепризнанную тогда советскую историю Гражданской войны. Калинин и дальше "был под колпаком", но не до смерти. 
     Устойчивую связь с армиями Конев потерял после бомбежки его штаба. 2-го октяюря. Оперативная обстановка для него была не совсем ясна. Известную долю дезинформации вносила 16-я армия, которая докладывала о наличии на ее участке двух танковых дивизий. Конев, с большой долей вероятности, не знал о тех силах, которые были направлены на прорыв его фронта. Но направление главного удара немцев было ему ясным. Только к утру 3-го, Конев решил нанести контрудар в северном направлении - на поселок Лукшина, юго-западнее Канютино.  Второй удар намечался на Холм-Жирковский. Наносить удары должна была группа Болдина с целью остановить прорвавшиеся танки противника и восстановить положение. Вероятно, по замыслу Конева, в подготовленную им вилку должны были войти с утра танки противника. И здесь их ожидали два фланговых удара в голову и хвост колоны. Замысел был  правильным. Не учитывались только силы противника. А как их узнать в отсутствии разведки? Хилая разведывательная авиация Западного фронта была разбита в Касне. Теперь, вместо оборонительных боев, которые могла с успехом вести, занявшая подготовленный рубеж обороны сильная группа войск, пришлось перебрасывать резервы от Минского шоссе, под воздействием господствующей немецкой авиации. А на подходе, их встречала масса противотанковых пушек, имевшихся в немецких пехотных дивизиях. С севера, навстречу Болдину, на Батурино планировался также удар 242-й сд и 107-й мсд. Основной удар при этом наносила группа Болдина в составе: 152сд, 101мсд (бывшая 101тд, она участвовала в составе 19-й армии в Духовщинской операции,  потом была переведена в резерв, в ней было 69 танков), 45кд, а также 126тбр и 128тбр (в обоих - по 61 танку).  В резерве группы, в районе Холмица, дислоцировалась 147тбр (50 танков). Артиллерии и средств ПТО у Болдина не было. 101мсд начала свое выдвижение в 3:00 3-го октября по направлению: Анциперово, Булычева, Яковская, Новики, Лукшина. К Лукшина должны были подойти, так же участвовавшие в атаке 45кд и 251сд. Их общей задачей с 126тбр и 101мсд был удар в «хвост» немецкой танковой колоне. 152сд и 128тбр должны были выйти в район северо-западнее Холм-Жирковского. Таким образом наносилось два удара в разных направлениях, на расстоянии 15 – 20 км друг от друга. Хотя 134сд находилась в районе Алферова, т.е. ближе чем 152сд к Лукшина, но ей было приказано занять оборону рядом, у Неелова, по реке Вопец. Конев подстраховывал Минское шоссе от выхода немцев теперь уже с северо-запада в случае прорыва обороны 19-й армии. 
       До Ставки все же стало доходить - что немцы начали крупное наступление и на Западном направлении от Москвы. В этой связи было приостановлено движение 49-й армии на юг. Командующему 49-й армией генерал-лейтенанту Захаркину было приказано в 14:00 лично явиться в Генштаб и получить новую задачу для 49-й армии. Теперь: 194-я и 303-я сд должны были выгрузиться в районе Карачева, 220-я сд - в раиона Белева (юго-восточнее Сухиничей). Конные дивизии исключались из 49-й армии и сосредотачивались: 31 кд в районе Белева, 29 кд в районе Поныреи, 41 кд в Мценске. Штаб же самой армии назначался в Сухиничах. Была отменена погрузка в эшелоны, для отправки на юг, 248-й дивизии, и ее вернули обратно на свое место дислокации - в верховья Днепра. Кроме того, сюда, на участок Мостовая – Волочек, длиной 12 км, перебрасывалась 18-я сд (18 дно Ленинградского района Москвы). Таким образом, на пути двух танковых дивизий Гота, 6-й и 7-й, и трех пехотных дивизий 35-й, 5-й и 106-й 5-го армейского корпуса, еще и 129-й пд, следовавшей за танками, была пока только 140-я дивизия - одна против шести.  На свое, а теперь уже и не на свое место, возвращалась  248-я сстрелковая дивизия,  В Сычевке еще выгружалась 18-я дивизия. Удар Болдина задержал неминуемый разгром 140-й дивизии. Севернее, по Днепру приостановила погрузку в эшелоны и 220-я сд. Она тоже не поехала на юг.
       В 13:30, 3-го октября передовые части Гота были в 8-ми километрах восточнее Канютина. В это время группа Болдина только выдвигалась на исходные позиции. В 16:30 128-я тбр завязала бой у Холм-Жирковского, а 152-я сд за 6 часов движения прошла 30 км (5 км в час) и находилась в районе Николо-Погорелое. 101-я мсд прошла 28 км и ей оставалось пройти еще 40 км. Немцы упредили выход советских войск в тыл своим танковым колонам в Лукшина  – их мотострелковый полк выдвинулся к Тюкалово. 126-я тбр, шедшая впереди 101-й дивизии, вступила в бой не дойдя 12 км до пункта назначения. Таким образом, ни на одном направлении массированного удара не получилось и достигнуть успеха не удалось. Авиация немцев перемалывала танки Болдина. Тем временем немецкие танки до наступления темноты достигли Днепра и переправились по остававшимися целыми и не охранявшимся двум переправам - Глушковской (переправилась 7-я тд) и Тихоновской (переправилась 6-я тд, южнее Казаринова) на восточный берег, где и захватили плацдармы. Теперь танковым дивизиям Гота, после занятия Холм-Жирковского и форсирования Днепра, открывался свободный путь на Вязьму. Охрана переправ возлагалась на 248-ю сд, но она, в это время, спешила обратно на свои позиции, с места погрузки в эшелоны в Новодугино, Можно представить моральное состояние бойцов, которых гнали сначала на погрузку, а потом обратно, где их встретили огнем из их же собственных укреплений. 18-я стрелковая дивизия (18дно Ленинградского района Москвы), только что разгрузившаяся частично из эшелонов в Сычевке и Новодугино, форсированным маршем спешила занять оборону по Днепру. 
       Положение 19-й армии 3-го октября продолжало ухудшаться. Немцы при поддержке авиации, форсировав реку Вопь на участке Ветлица – Копыревщина, захватили Печеничено, Бухвалово, и стремились развивать успех в направлении Вадино.  244-я стрелковая дивизия, отошедшая с реки Вотря, и 45-я кавалерийская дивизия, ушедшея  с КП в Гуте сдерживали наступление противника на рубеже Терехово - Никитино.  Поэтому то, 45-я кавалерийская дивмзия не могла выйти из боя и участвовать в наступлении с группой Болдина. 91-я сд вела бой на рубеже Седиба – Завод – Василисино. В Василисино до этого размещался КП 19-й армии. 89-я сд из района Репище выдвигалась в северо-западном направлении для усиления 91-й сд. 166-я сд одним стрелковым полком удерживла рубеж Ковшики - Подылище, а другим контратаковала прорвавшиеся части противника в районе Капыровщина – Благодатная. 50-я сд продолжала удерживать рубеж Рядыни – Осипово – Чистая. 134-я сд продолжала занимать оборону по восточному берегу реки Вопец на участке Неелово – Алешино. 127-я танковая бригада (56 танков), переданная Лукину из 16-й армии, была в его подчинении и готовилась к маршу в район действий 91-й сд. Из 16-й армии была передана и 214-я сд. Теперь она  дислоцировалась в районе реки Ведоса и готовилась участвовать в контратаке. 
       Рокоссовский в этот день решил провести силовую разведку. В бою взяли пленных. Они показали, что у них в тылу на Ярцевском направлении появились какие то танковые и моторизованные части (так им и надо было сказать?). После этого Рокоссовский принял меры усиления обороны и особенно в дивизиях, седлавших главную магистраль Вязьма—Смоленск.Казаков, начальник артиллерии 16-й армии, организовал контр артиллерийскую подготовку, в которой участвовал и дивизион «катюш». Однако немцы здесь наступать и не собирались! Рокоссовский отмечал: "Весь следующий день враг держал под сильным огнем наш участок обороны, не предпринимая наступления. Группы самолетов бомбили позиции батарей и вели усиленную разведку дорог в сторону Вязьмы".  Сообщения из 19-й армии к вечеру 3-го октября стали тревожнее. Лукин сообщил Рокоссовскому по телефону, что ему пришлось повернуть 244-ю дивизию фронтом на север. Связи с соседом, с 30-й армией, он не имеет уже 2 дня. Лукин уже теперь просил помочь ему. Рокоссовский  кроме 127-й тбр,  направил Лукину две стрелковые дивизии: 38-ю и 214-ю и артполк. 214-я сд полковника Бунина уже готовилась к участию в боевых действиях 19-й армии. 38-ю дивизию ждала другая участь. Рокоссовский отметил также, что из штаба фронта никаких тревожных сигналов не поступало ( связи со штабом фронта не было). На участке соседней 20-й армии немцы демонстрировали некоторую активность. До двух пехотных батальонов наступали на 471-й полк 73-й дивизии в районе Белая грива и Сельцо. 86-й пехотной дивизии немцев, вообще, было запрещено активизироваться до особого распоряжения.
       Вашкевич, командир 2-й сд (2дно Сталинского района Москвы), позже писал: «Вечером 3 октября командующий 32-й армией генерал-майор С. В. Вишневский информировал меня в самых общих чертах об обстановке и о том, что в районе Холм Жирковского против 13-й дивизии народного ополчения Ростокинского района (правого соседа нашей 2-й стрелковой дивизии), появилось до 100 вражеских танков. На участке соседа слева - 7-й дивизии народного ополчения Бауманского района, занимавшей левый берег Днепра до Дорогобужа, фашистские войска еще не показывались. (здесь Вашкевич ошибается в воспоминаниях.  7-я дно заняла эти позиции не ранее 4-го октября, а в это время там еще оставался 1299-й полк 8-й дивизии Краснопресненского района). Что происходило в районе Ельни и южнее - для нас оставалось неизвестным. Все связи оказались нарушенными, а разведка донесений еще не прислала». 
                                                             02
       kartan24-я армия построила свою оборону следующим образом. 309-я сд занимала крайний правый фланг армии в районе совхоза Беззабот – Выползово. 106-я сд основными силами вела боевые действия в районе Лысовки. Два ее полка ( стрелковый и артиллерийский) были направлены в Бибирево, на крайний левый фланг армии, на стык с 222-й дивизией 43-й армии. 19-я сд вела бои на рубеже Плещковка – Щеплево. 139-я сд (9ДНО), как упоминалось, понесла большие потери еще до начала «Тайфуна», теперь    все дальше отходила под натиском 183-й пехотной дивизии немцев. Командующий 9-м АК, генерала Гейер докладывал, что он подошел к Ельни уже на расстояние  4 км. В этой связи, 103-я сд свой левый фланг фронтом повернула на юг, для отражения вклинившейся 183-й пехотной дивизией немцев. 
       Ставка разрешила Буденному,  для задуманного удара во фланг немцев, снять с фронта обороны кроме 8-й сд (8ДНО), уже снятой, еще и 29-ю стрелковую дивизию (7дно) и также бросить ее на юг в соответствии с принятым решением. Но трогать 2-ю дивизию (с главного направления) Ставка не разрешала. Однако, сама идея удара уже отпадала.   Немцы вытеснив 222-ю дивизию и 145-ю тбр из междуречья Стряна – Десна, утром 3-го октября форсировали Десну в районе Шатьково и прорвали фронт 222-й дивизии. Три пехотные дивизии немцев 15-я, 268-я и 78-я устремились по дороге Старые Луки, Мутище, Барсуки, Зубово, Хотеевка, Новая Березовка, Павеева гора. По этой же дороге и отступала 222-я дивизия, временами имея боевые столкновения с немцами (в селении Болоновец, в Мутищах, в Петуховке). В коце концов, остатки разгромленной 222-й дивизии - 150 человек были отмечены на станции Коробец, в пределах  8-й стрелковой дивизии.  3-го числа два полка 8-й стрелковой дивизии, 1301-й и 1303-й выдвинулись в район, назначенный на сосредоточения для атаки на юг. Неожиданная встреча с немцами, уже оказавшимися там, изменила планы не только командования 8-й дивизией, но и всего Резервного фронта. Удар на юг отменялся, а полки 8-й дивизии заняли оборону на рубеже Зубово – Мартыновка. Штаб самой дивизии разместился в Уварове.
       От Мутищ 15-я пд немцев повернула на север - на Лосиное и далее к железной дороге, к Пронино. К вечеру она достигла селения Холмец. 3-го октября 15-я пд еще не стремилась завязывать бои в соприкосновении с 8-й сд своим правым флангом. Когда еще утром, к Мутищем подходили немецкие дивизии (впереди шла 78-я пд), дислоцированная здесь 303-я сд стала срочно сворачиваться из района Мутище, Ивановка, Задний Починок и двинулась на северо-восток. Полки 106-й сд (стрелковый и артиллерийский) так же стали отходить со стыка с 43-й армией от Передельников и Бибиоева, на север, вследствие опасности окружения . Почувствовала угрозу окружения и 139-я, "избитая" дивизия. Она снялась с позиций у Большой Липни и двинулась на северо-восток к Угре.
       С большими потерями 211-я дивизия 43-й армии отходила в верховья реки Шуица. К 15 00 дивизия вела бой в районе Новоандреевское – Гарнечье. Фактически уже разбитая 53-я дивизия, так же отступала все дальше - на рубеж Утешково – Гарь. 149-я дивизия отошла к реке Снопот и заняла там рубеж Кузьминичи – Чеселилово., а ее 586-й полк был в районе Починок – Черехля. 113-я дивизия (5ДНО) с боями отходила с реки Шуица в район Семирева. Немцев сдерживал ее противотанковый дивизион, отличившийся в бою в деревне Ямное. 1288-й сп отошел за реку Снопот.
       Командующий 43-й армией Собенников, под нажимом штаба Буденного, подготовил приказ об обороне на реке Снопот. При этом ему оставалось уповать на 211-ю, 222-ю и 149-ю дивизии, по существу уже разбитые. Теперь 113-й дивизии придавалась еще батарея РС. Командир 113-й дивизии генерал Пресняков сумел убедить Собенникова в нереальности этого плана. И тогда было решено организовать круговую оборону в районе Желны. С наступлением темноты подразделения 113-я сд заняли новые позиции. 145-я тбр, точнее, то что от нее осталось, отступала от междуречья Стряна – Десна, теперь сосредоточилась в районе леса юго-восточнее населенного пункта Воробьевка.
       Еще на рассвете 3-го октября, группа немецких танков и мотоциклистов появилась на левом фланге 17-й стрелковой дивизии (17ДНО Москворецкого района Москвы). Здесь в районе Латышей находился ее 1316-й стрелковый полк. Встретив сопротивление, дивизия немцев повернула на юго-восток в направлении Анновки. Там наших войск не было. Это была немецкая разведывательная группа, которая и нащупала здесь десяти километровый, свободный коридор между 17-й и 173-й стрелковыми дивизиями (17ДНО и 21ДНО Киевского района Москвы). И в этот "коридор" устремилась 10-я танковая дивизия. Она имела задачу, не ввязываясь в бои, обойти обороняющиеся части КА, выйти в кратчайшие сроки к Вязьме где и встретиться с 7-й танковой дивизией Гота, замкнув кольцо окружения вокруг советских армий. Таким образом, немцы уже достигли  позиций 33-й армии т.е. второй линии обороны. 2-я тд немцев имела тактическую задачу выйти во фланг второго рубежа обороны 17-й дивизии, потом зайти ей в тыл и окружить ее. После этого вместе с 5-й тд взять курс также на северо-восток, на Вязьму.
       В 10 часов утра немецкий десант (300 парашютистов) высадились около штаба 33-й армии в Гайдуках. Во время боя сводного отряда охраны и штабистов, командующий 33-й армией, комбриг Онуприенко, принимает решение передислоцировать штаб в Куземки на Варшавском шоссе. На этом новом месте связь со своими дивизиями командующему наладить не удалось и комбриг, в конце дня, видев отступающие по шоссе разбитые части 43-й армии, слыша надвигающийся рев танков, приближавшихся к шоссе, драпанул со штабом впереди всех на восток, оставив и свои дивизии и свою охрану на произвол судьбы.
       Тем временём, 2-я танковая дивизия немцев начала обходить с стороны Латышей 17-ю дивизию. Бой с 1316-м и 1312-м стрелковыми полками развернулся в районе Оболовка – Понизовье - Болтутино. Хорошо укрепленные позиции 17-й дивизии, ее противотанковый дивизион и 876-й артиллерийский полк оказали существенное влияние на ход боя. Были сформированы также и группы истребителей танков. На их вооружении были противотанковые гранаты РПГ- 40 (их мало), связки гранат РГД-33 (тоже - не много). Для борьбы с танками в основном использовались бутылки с бензином. Это была бутылка с прикрепленной к ней резиновым кольцом серной спичкой, лучинкой длиной 8-10 сантиметров. Все просто: подошел танк - чиркаешь теркой, размером с ластик по спичкам, если успеешь, и спичка не отсырела, и бросаешь в танк. Он горит - если попадешь. Вот так и истребляли немецкие танки наши бойцы под "чутким руководством товарища Сталина". Бой двух полков (1316-го и 1312-го) 17-й дивизии с немцами длился весь день. В это время, через 1314-й полк, прикрывавший шоссе, проходили разбитые остатки 53-й, 149-й и 211-й дивизий. Севернее шоссе два полка (1281-й и 1285-й)  60-й дивизии (1ДНО Ленинского района Москвы) пока пребывали в относительном покое. Как мы помним, третий полк (1283-й) этой дивизии еще в сентябре был направлен на Десну, на смену 100-й дивизии, после Ельнинской битвы. Полк встретил немцев уже 2-го октября. Судьба его неизвестна.      

                                                   03         

Внешнее южное полукольцо окружения прошло на участке 173-й сд (21ДНО, Киевского района Москвы) 33-й армии. Всю ночь на 3-е октября через полосу ее обороны шли на восток разрозненные подразделения 217-й сд соседнего Брянского фронта.  Шли строительные части, тянулись подводы и машины с гражданским населением. В 3:00 утра была послана дополнительная разведка на левый фланг – в Бытош. За Бытошью никаких советских войск не оказалось. Примерно через два часа, немцы с ходу атаковали боевое охранение, которое после небольшого боя было отведено за передний край. К полудню пехота противника атаковала передний край по всему фронту дивизии. Первая атака была легко отбита артиллерийским и пулеметным огнем. Немцы вновь атаковал, но теперь вдоль железной дороги Киров - Рославль, Впереди пехоты наступало около 20 танков. По обе стороны железной дороги на линии Погребки, Дубровка, Вороненка разгорелся первый бой дивизии. Авиация противника безнаказанно действовала с небольших высот, так как зенитной артиллерии у дивизии не было. В результате второй атаки противнику удалось ворваться в населенный пункт Засецкий. В 14: 00 пехота и бронемашины немцев были уже в Погребках (17 км западнее Кирова). К 17 00 бои шли на фронте Хотожа – Дубровка. Когда стемнело, бой на фронте дивизии стал затихать, враг больше не пытался атаковать, только его авиация еще продолжала бомбить Киров и станцию Фаянсовая. Вечером было получено донесение из штаба 1315-го стрелкового полка о том, что полковая разведка обнаружила движение танковой колонны противника через Бытош в направлении Жиздры (25 километров юго-восточнее Людиново). По-видимому, противник стремился обойти 173-ю дивизию и выйти на Варшавское шоссе к Юхнову через Жиздру, Сухиничи. В создавшейся обстановке командир 173-й дивизии полковник . Богданов решил начать отход за реку Болву. Была выслана вперед разведка и рекогносцировочная группа для наметки нового оборонительного рубежа и приема на нем отходящих частей. Приказ об отходе частей был встречен с недоумением. Командиры полков не понимали, почему нужно отходить, когда все атаки противника отбиты. Пришлось разъяснить сложившуюся обстановку и подтвердить приказ о немедленном отходе. Ночью части дивизии сумели незаметно оторваться от противника. Сложность отхода заключалась в том, что нужно было пройти через большие лесные массивы. Вязкая глинистая почва, глубокие рытвины и колеи, заполненные дождевой водой, делали грунтовые дороги почти непроезжими. Тем не менее с большим напряжением дивизия за ночь перешла через реку Болву, не потеряв ни одной пушки и машины, к вечеру 4-го октября заняла новый оборонительный рубеж по восточному берегу Болвы. Киров и Фаянсовая горели, вспыхнули баки с нефтью, и черный густой дым застлал горизонт. В середине дня 4-го октября немцы вошли в Киров. До наступления темноты дивизия заняла оборону, имея в первом эшелоне 1311-й и 1315-й стрелковые полки, а во втором — 1313-й стрелковый полк.

 Несмотря на нарушение связи Ставки с Западным и Резервным фронтами в Ставке не отмечалось ничего тревожного за эти направления.
       А у немцев фюрер не выступал перед народом с 4 мая, когда в здании Крольопер проходило заседание рейхстага, до этой самой осени. Это время в Германии знаменовалось крупными заголовками, набранными жирным шрифтом, такими как "Демонстрация воли немцев к победе", "Благодарность фюрера фронту и тылу", "Борьба против большевизма и плутократии до окончательной победы", "Начало новых операций гигантского масштаба".  Немецкая пресса (4-го октября) придала большое значение вчерашней речи фюрера (т.е. 3-го октября) по случаю начала третьей зимней кампании по оказанию помощи действующей армии. При этом пресса особенно выделяет впечатляющие цифры, приведенные Адольфом Гитлером, которые характеризуют ход кампании, проводимой странами, стремящимися установить в Европе новый порядок. Особое внимание немецкая и иностранная пресса уделяет заявлению Адольфа Гитлера о том, что уже 48 часов на Восточном фронте проводится гигантское наступление. Гитлер сказал: "Однако на этот раз мне было очень трудно прийти к вам, потому что в эти часы на нашем Восточном фронте проводится крупномасштабная операция (Бурные аплодисменты). Наступление проводится в гигантском масштабе уже 48 часов! Оно поможет полностью разгромить врага на Востоке (Бурные аплодисменты)". «Золдат им Вестен», 4.10.41 г.

4 октября

                                          01
       kartav-я армия Западного фронта на своем правом фланге удерживала занимаемое положение, а на левом вела напряженный бой с пехотой 6-го АК противника в районе станции Жарковский, которая захватив станцию
, продвигалась вдоль реки Межа и далее, вдоль Обши, на город Белый. Немцы, захватили так же город Западная Двина, и теперь со станции Земцы, обеспечивали снабжение и подкрепления по железной дороге к участку наступления 6-го АК. Войска 29-й армии отступили к востоку от железной дороги Земцы - Жарковский ближе к Нелидову. Преодолевая сильное сопротивление советских войск юго-западнее Белого, 41-й Моторизованный корпус развернулся  фронтом на восток, а 6-й Армейский корпус выбил группу Лебеденко из Белого. 110-я пд заняла позиции северо-западнее Белого, а. 26-я пд продолжала преследование вдоль Обши группы Лебеденко. 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизия немцев от Белого стали продвигаться теперь по дороге Владимирское, Ленино к Днепру.   Следовавшая за ними, 6-я пд отрезала пути отхода на восток для 242-й и 107-й советских дивизий.
        4-го октября, как пишет Гот, в 3-й ТГР кончилось горючее, и произошла некоторая задержка наступления. Задержка была вызвана не столько этим обстоятельством, сколько активизацией наступления группы Болдина. В этот день все части этой группы вступили в бой. Гот не мог дать команды для развития наступления дальше за Днепром, не уничтожив опасность со стороны группы Болдина, или, по крайней мере, блокировав ее активность. Полковник Раус, бывший в то время командиром моторизованной бригады 6-й танковой дивизии (командиром мотопехоты дивизии, или иначе панцергренадеров, так описывает сражение с группой Болдина. «Русские пытались парировать немецкое наступление, нанеся танковый удар с фланга. Около 100 танков вышли с юга к развилке дорог у Холма. (Жарковского). В большинстве своем это были средние танки, против которых я направил батальон (60 танков) наших PzKf-35 и 6-ю роту (бронетранспортеры) 114-го моторизованного полка. Это слабое соединение сумело сдержать опасную угрозу нашему флангу, пока наши зенитки и противотанковые пушки не развернулись между Холмом и южным берегом Днепра. Русские танки в лесу рассеялись на мелкие группы, а потому нанести массированный танковый удар у противника не получилось. Головные подразделения уничтожались по частям, когда подходили к фронту противотанковой обороны. В результате советский командир стал действовать еще более робко и разбросал свои машины по всей ширине и глубине поля боя. После этого танки могли наносить удары только маленькими группами и разрозненно, наши противотанковые орудия без труда отбивали все наскоки. Холм, мост через Днепр, связывающая их дорога (которую русские обстреливали из танковых пушек) остались в наших руках. После того как были подбиты около 80 русских танков, главные силы дивизии сумели прорвать последнюю линию сильных укреплений на восточном берегу Днепра, который занимали советские резервы. Мы смогли продолжить наступление на восток, уже не опасаясь оставшихся русских танков. В результате фланговый удар 100 советских танков под Холмом сумел лишь на несколько  часов задержать 6-ю танковую дивизию». 
        Царившая в Ставке гнетущая атмосфера подозрительности, и непредсказуемости со стороны Верховного главнокомандующего, породила в донесениях с мест, боевых действий  некий тактический прием, напоминающий аналогичный прием «верного кучера» в широко известной французской песенке, которую пел Утесов - «...все хорошо прекрасная маркиза…».  Вот пример. Штаб Резервного фронта в своей оперативной сводке писал: два полка 248-й сд возвратились в 18 00 и вели бой у Глушковской переправы… А в 20 00 сосредоточились на своем прежнем участке Паршино – устье Вязьмы. А в то же время, из Тычково, представитель Конева       генерал Калинин и находящийся здесь же командир этой самой 248-й дивизии в 19 50 сообщали, что подход полков дивизии ожидается только в середине ночи. Дивизия возвращалась со станции Новодугинской (45 – 50 км по прямой) где она должна была грузиться для отправки на юг. Другой пример. Во втором эшелоне (Мостовая – Волочек) штабом Резервного фронта намечалась дислокация 18-й сд (18ДНО Ленинградского района Москвы). Переброска ее из-под Кирова началась 30 сентября по железной дороге. В 21 00 штаб Резервного фронта сообщал в Ставку, что  два полка 18-й дивизии вышли на большак, 1,5 км от Днепра, а артполк разгружается в Сычевке. Однако эта дивизия занять позиции не успела. Еще на марше, в 21 00, она была атакована и понесла большие потери. Ее 1310-й стрелковый полк, атакованный танками, в беспорядке отступил "далеко" - по направлению к Вязьме
       Группа Болдина к 17 00 4-го октября вела бой частями: 128-я тбр в районе Холм Жирковский – Саново, 152-я сд на рубеже Козилово – Климово – Левково, 126 тбр на рубеже Мышьяки – Дорки – Галеево, 101-я мсд в районе Игоревская. 
Командующий 19-й армией Лукин, из штаба в Гаврилово, приказал с 12 00 восстановить оборону по восточному берегу реки Вопь. 89-я сд должна была овладеть поселками Улынская, Печеничено. 91-я сд должна наступать южнее Печеничено. 166-й сд и 127-й тбр надо было наступать вдоль реки от Копыровщины. Но к этому времени 244-я сд была полностью вытеснена с занимаемых позиций по реке Вотря и отступила за Вопь. Создалась угроза охвата правого фланга армии, и Лукин отменил свой приказ о наступлении. Немецкая 28-я пд предприняла глубокий маневр. Продвинувшись по лесистой местности, она обошла советские части, и вышла им в тыл, далеко восточнее реки Вопь. Овладев выходом из леса, немцы увидели накапливающиеся, отходящие советские колонны на единственной дороге, ведущей в тыл, и вступили в бой, вблизи деревень Бердяево - Хрящевка с арьергардами 30-й и 19-й армий.  Сражение  здесь достигло наивысшего накала.
       К концу дня, 45-я кд отступила из района леса, севернее Гуты, в районе Тишино - Кузьмино (10 км сев-зап Вадино). 244-я сд вела бой на рубеже Боярщина – Павлово (севернее Бердяево). 89-я сд и 127-я тбр отошли на рубеж Колубаево - высота 236,4. 91-я сд вела бой на рубеже Брюхачи – Завод - высота 225.2 (восточное Василисино). 166-я сд вела бой на рубеже Авдюково – Шамово – Ковшики. 50-я сд оборонялась на восточном. берегу реки Вопь на участке Курганово - Подылище – Озерище. 214-я сд была на рубеже Понтюхи – Замохово (по реке Ведоса). 134-я сд занимала оборону на рубеже совхоза Неелово – Заборово (по реке Вопец).
       16-я армия, производя частичную перегруппировку, отбивала атаки противника на своем правом фланге. Существенных изменений в расположении войск армии не произошло. 20-я армия продолжала, «с разрешения немцев», прочно удерживать занимаемые рубежи обороны. Она отражала инфантильные атаки в районах Белая Грива, Сельцо,

                                                         02
       kartan24-я армия вела бои с наступающими частями противника на всем фронте. Немцы, прорвав фронт на участке 222-й дивизии, уже значительно углубились в тыл 24-й армии и продолжали ее окружение. После разгрома прорвавшимися немецкими частями штаба 6ДНО в Мойтево, ополченцы этой дивизии двинулись на восток к Угре и далее к штабу 24-й армии. Теперь немцам определенно стала мешать 8-я сд (8ДНО), занимавшая оборону в тылу 24-й армии от Зубова до Мартынково. О том как была разбита 8-я Краснопресненская дивизия и как началось отступление ее по дороге на Семлево лучше прочитать в разделе Как погибло Краснопресненское ополчение.  Следует добавить, что по направлению к Волочку вдоль Осьмы отступали вместе со штабом 24-й армии, ее тылами, остатки: 8-й сд, 139-й сд, 222-й сд, 303-й сд, 6-й дно, 144-й тбр,  а также остатки двух полков (стрелкового и артиллерийского) 106-й сд, О Краснопресненской дивизии, о бое у Белого Холма,  можно прочитать у Бориса. Рунина "Писательская рота".  Командующий 24-й армией генерал Ракутин в своем штабе, в Волочке,  был отрезан от основных частей своей армии, которые сражались под Ельней.  После разгрома 8-й стрелковой дивизии, 15-я пд продолжала продвигаться  дальше на север, окружая 24-ю армию, и отрезая кратчайший путь отступления частям 24-й армии через Семлево на Вязьму. 268-я пехотная дивизия немцев, правее, делала то же самое, заняв Ушаково. Дивизии 24-й армии, сражавшиеся под Ельней (309-я, 106-я, 103-я, 19-я), под угрозой окружения теперь могли отходить только на север - через Дорогобуж,. 
        С рассвета 4-го октября, ожесточенные бои развернулись на всем фронте 17-й стрелковой дивизии. При поддержке беспрерывных, массированных ударов авиации и артиллерии враг прежде всего повел атаки на участках вчерашних боев, пытаясь смять оборону 1312-го полка в районе Понизовье - Печки - Малышкино, и на участке 1316-го полка на новой линии, организованных за ночь укреплений, в районе Земцы - Вороновка - Пупово. К утру 4-го октября 1312-й стрелковый полк двумя батальонами прикрыл левый фланг дивизии. С юга и юго-запада позиции дивизии обороняли три батальона 1316-го полка. Правый фланг дивизии, рубеж обороны на Варшавском шоссе, прикрывал своими тремя батальонами 1314-й стрелковый полк. Это был самый укрепленный рубеж обороны  - перед окопами бойцов по обе стороны шоссе были минные поля, противотанковые рвы, заграждения из колючей проволоки.   К 11-ти часам все очаги сопротивления 43-й армии перед фронтом 17-й стрелковой дивизии были подавлены и советских войск перед ней не осталось. 11-я танковая и 197-я пехотная дивизии немцев, проделав марш в 10-20 километров по Варшавскому шоссе, приближались к месту сражения с 17-й сд.  После 12 часов закончилось и движение отступающих частей 43-й армии через позиции 17-й дивизии. Последними, через Любунь, в сторону северо-востока прошли части 113-й стрелковой дивизии. В своем отчете, командир 17-й дивизии полковник Козлов  констатировал: «Состав 17-й сд пропустил через свой участок три передовые отходящие дивизии. Панике, при отходе последних, не поддался». На участке 1316-го полка с рассветом после массированного удара авиации перешли в атаку главные силы 5-й танковой и 252-й пехотной дивизий немцев.  К 14 часам части 4-й полевой армии - три танковые и три пехотные дивизии ("не слабо" - как теперь говорят) собрались в районе рубежа обороны 17-й стрелковой дивизии. Из штаба группы армий «Центр» уже пришла телеграмма с недоуменным вопросом: «Согласно донесениям авиаразведки, в районе Спас-Деменска отмечено скопление крупных сил противника, что в связи с этим намерено предпринять командование 4-й армии?». «Скопление крупных сил противника» - это девять стрелковых батальонов, усиленных всеми имеющимися в наличии артиллерийскими расчетами 876-го артполка, успешно отбивающих атаки многочисленных танковых и моторизованных частей врага. К 15 часам определилась стройная система подавляющего преимущества атакующего врага. С запада оборону 1314-го полка атаковали 197-я пехотная и 11-я танковая дивизии, с юга 1316-й полк атаковали 252-я пехотная и 5-я танковая дивизии, с востока наступали 258-я пехотная и 2-я танковая дивизии. Немцам удалось ворваться в Буду и овладеть Любунью и Сутоками. В 16-ти часов танки с подошедшими для усиления отрядами 197-й пехотной дивизии начали новое наступление на Земцы и Старые Блажечи и уже в темноте, немцам удалось занять их. Около полудня колонны 2-й танковой и 258-й пехотной дивизий, обходя оборону 1312-го полка с востока, начали движение на север в направлении Верхуличей и хутора Новоалександровского. Поздно вечером противнику удалось занять Понизовье. Около 23-х часов вдруг восстановилась связь с 60-й сд. С ее командиром генерал-майором  Котельниковым была достигнута договоренность - выходить из окружения совместно, двумя дивизиями в обход Спас-Деменска с севера-востока. Выход начался в 23 часа. 1316-й стрелковый полк, как наиболее удаленный и понесший большие потери, используя обширный лесной массив, начал отходить первым. Одновременно начали отход и два батальона (2-й и 3-й) 1312-го полка из района Понизовья и Печек. Отход прикрывался 1314-м полком и 1-м батальоном 1312-го полка. По ходу движения колонн выставлялись заслоны на дорогах и в пригородах Спас-Деменска.
       Штаб Буденного, находящийся далеко в тылу, по всей видимости, совершенно не имел представления о надвигающейся трагедии для своих 24-й и 43-й армий. Тот факт, что уже на следующий день после начала наступления немцы оказались в районе, куда только намечалось выдвинуть части для контрудара, видимо не оказал влияния на действия штаба. Резервный фронт подчинялся непосредственно Ставке, необходимость согласования с ней тактических вопросов, в том числе и согласие на выдвижения частей, неповоротливость самого штаба, все это -   сводило  на нет возможность управления войсками самого Резервного фронта, а тем более согласованных действий с другими соединениями. Судьба 8-й дивизии, брошенной без всякой поддержки, уже  и не волновала руководство Резервного фронта. Да они вряд ли и знали о ней! Совершенно ясно, что в тех сложившихся условиях начала немецкого наступления Буденному было необходимо выделить оперативную группу штаба для управления активным участком Резервного фронта, раз уж этот активный участок появился, и максимально приблизить группу к линии фронта. Но как видим, штаб не знал, что делается на своем южном фланге фронта, и докладывал в Ставку, по выше упомянутому принципу, о происходящих там событиях.   Что мог сделать Буденный и чего не мог. Выдвинутый оперативный отдел штаба мог еще в самом начале боев наладить фронтовую разведку, которая отсутствовала до этого. Он мог более реально оценить соотношение сил, и, соответственно, сообщить Ставке о невозможности имеющимися силами 43-й армии удержать фронт. Он мог определить реальную обстановку, складывающуюся с 24-й армией, и сделать запрос в Ставку о помощи ей со стороны 20-й армии Западного фронта. Чего не мог Буденный – так это, выдвинуть какие либо резервы, их не было. Не мог запросить и о выдвижении резервов с других фронтов, или хотя бы остановить передислокацию 49-й армии. Сталин пока не чувствовал опасности с этой стороны. Как говорят в народе – «жареный петух его еще не клюнул». 4-го октября Буденный узнал, что командующий 43-й армией Собеников не смог выполнить его, точнее полученный из Ставки приказ - удержать фронт на реке Снопот. Об этом было немедленно доложено в Ставку: Вот он, Буденный все сделал,  приказал, надавил, но там не справились.
        Собеников разрешил отступление разбитым 53-й, 211-й, дивизиям дальше за Спас- Деменск, а 149-й, 113-й дивизиям совместно с 17-й и 60-й, брошенными их командующим 33-й армии комбригом Онуприенко, организовать оборону у Спас-Деменска. Так как проводная связь со штабом 43-й армии отсутствовала (что не мудрено в данной ситуации, штаб Резервного фронта был за 135 километров по прямой от штаба 43-й армии в Любуне) Буденный посылает генерала Богданова  "навести порядок" в 43-ю армию.  Богданов - это тот самый генерал НКВД, который командовал из того же Гжатска Фронтом резервных армий еще в июле 1941-го.   Генерал Собеников 4-го в 13 00 отдал последние распоряжения отступающей армии, и отбыл в Вязьму. Немцы подошли в плотную к его штабу. Богданов в штабе 43-й армии так и не появился и «порядка в армии не навел». И сам где то до 7-го октября  пропадал. Только утром в 8 00 на следующий день (5-го октября) Буденный принял решение об исправлении ситуации на фронте 43-й армии. Он решил, что 119-я сд (31-й армии) должна передать свой участок 247-й сд и комбинированным методом, по железной дороге и автотранспортом передислоцироваться к 19 00 в район Всходы на реке Угра. В 10 20 он приказывает также и  5-й сд (той же армии) готовиться к 7-му октября  прибыть под Семлево. Однако эти «темпы» переброски резервов были нарушены в тот же день  в 13: 00 звонком из Ставки (о нем - ниже). 
          В 18 00 4-го октября Ставка, принимая энергичные меры на Юго-западном направлении, отправляет по железной дороге из Владимира в Мценск в распоряжение командующего только что образованного 1-го гвардейского стрелкового корпуса 4-ю тбр полковника Катукова. Эта бригада, почти вся состоящая из танков Т-34, сыграла решающую роль в приостановке движения "подлеца Гудериана" (лексика генерала Еременко) на Тулу. А для Резервного фронта из того же Владимира в район станции Мятлевская началась переброска по железной дороге 17-й тбр.
        В это время в Ставке получают текст выступления Гитлера по радио о разгроме Красной Армии. Это вызвало, естественно, недоумение и тревогу. О реальном состоянии Западного и Резервного фронтов в ГШ практически ничего не было известно. Конев, однако, звонил Сталину по ВЧ и доложил об обстановке на Западном фронте, о прорыве обороны в направлении Холм Жирковский, о тяжелом положении на участке Резервного фронта в районе Спас-Деменска и об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 19А, 16А и 20А. В ответ Конев услышал нечто невразумительное: «… Товарищ Сталин не предатель, товарищ Сталин не изменник, товарищ Сталин – честный человек: вся его ошибка в том, что он слишком доверился кавалеристам…». Связь по ВЧ оборвалась, Конев связался по бодо с начальником ГШ маршалом Шапошниковым и доложил ему обстановку, просил разрешения отвести войска фронта на Гжатский оборонительный рубеж (!). Шапошников выслушал доклад и сказал, что доложит Ставке. Однако решения Ставки в тот день не последовало (теперь в архивах МО эти переговоры, конечно, пропали).    Начальник Советского информбюро А. С. Щербаков в газете «Красная звезда», на следующий день (5-го) так комментировал речь Гитлера: "... Страх за состояние своего тыла — вот действительная причина, заставившая Гитлера 3 октября 1941 года обратиться по радио к немецкому населению с новой порцией столь же хвастливых, сколь и лживых посул и обещаний скорых побед. Выступление Гитлера, предназначенное для внутреннего употребления...".

5 октября
                                                                                                                         1                                                     01
       В этот день «запах дыма от нового пожара» почувствовали и в Столице. Тревожные известия в Москве стали появляться с утра. Командующий Московского военного округа, генерал Артемьев  уже три дня был занят организацией обороны в Туле. В Москве его замещал член Военного совета, дивизионный комиссар  Телегин. В 8 00 Телегину позвонили из Малоярославца и доложили о появлении там отходивших групп из тылов Резервного фронта. От них стало известно, что части Резервного фронта отступают.    В 12 00, при барражировании района, летчики 120-го истребительного полка обнаружили колону противника длиной до 25 км на подходе к Юхнову. Впереди колонны летчики отметили - полное отсутствие наших войск.  Командующий ВВС МВО полковник  Сбытов, тут же, по телефону доложил Телегину о результатах разведки. Сообщение было столь невероятным, что Телегин просит послать самолеты для перепроверки. Ожидание результатов перепроверки было невыносимым, и Телегин решил позвонить в ГШ, прозондировать почву, может быть в ГШ тоже что-нибудь известно. Дежурный по ГШ ответил, что на Западном направлении все спокойно. Тогда Телегин попросил соединить его с Шапошниковым. "Нет, голубчик, ответил маршал – ни какой тревоги нет, все спокойно, если под спокойствием понимать войну". В 12 40 к Телегину вошел Сбытов – сведения подтвердились. Голова колоны уже вошла в Юхнов. Наши самолеты были обстреляны. Телегин второй раз звонит маршалу. Деланно, бесстрастно, сдерживая волнение, он второй раз спрашивает Шапошникова о положении на Западном направлении. Тон маршала теперь был удивленным – нет, за полчаса ничего не могло измениться. В этот раз Телегин не решился доложить маршалу о результатах двух проверок. Слишком, невероятной была мысль, что ГШ, располагая мощными средствами связи, знал меньше, чем МВО, с его ограниченными возможностями. Телегин приказал произвести еще одну проверку. Но надо было и действовать! Он поднимает по тревоге Подольские Пехотное и Артиллерийское училища, а так же Училище имени Верховного совета, сводные батальоны Академии имени Ленина, Академии бронетанковых войск, 108-й запасной стрелковый полк. Начальник штаба Округа генерал Белов тут же приказывает выслать передовой отряд подольских курсантов на машинах под Юхнов - с целью не допустить немцев в Малоярославец. Здесь, Телегин вряд ли подумал о том, что армия может лишиться так ей необходимых ей командиров взводов и рот. А подготовленных командиров не было в то время и подавно! Третья проверка отметает все сомнения. Телегин опять звонит в ГШ Шапошникову. На этот раз Шапошников явно рассердился. «Послушайте, Телегин, Вы начинаете мне надоедать и мешать работать. В чем дело?». И Телегин громким голосом произносит: «немецкие танки вошли в Юхнов»! Долгая тишина была ему ответом. Как только Телегин подробно доложил о трех вылетах летчиков, Шапошников повесил трубку. Через три-четыре минуты позвонил Сталин. Он выяснил надежность данных и справился о принятых мерах. Затем Телегину позвонил Берия, и последовала скрытая угроза о распространении панических слухов. Берия заявил, что у него - информация всегда имеется, даже раньше, чем в ГШ. В 14 00 Сбытова вызывает начальник контрразведки Абакумов. Какой разговор в контрразведке в те времена был, это известно. После разговора с Абакумовым, ошарашенный Сбытов подает Телегину рапорт о направлении его на фронт простым летчиком. Позднее Сбытов напишет в своих воспоминаниях о том, что тогда в штабе МВО они прикинули о возможности собрать 1000 самолетов и ударить по танкам у Юхнова. Однако «бдительные сталинские чекисты» не дали этого сделать.
       Только теперь Сталин стал понимать, что что-то важное происходит и на Западном направлении. Но как всегда он понимает все, по-своему. Раз опасность появилась со стороны Юхнова - то значит, в том направлении и надо принимать все меры. Шапошников тут же, по указанию Сталина, требует от Конева и Буденного принять срочные меры именно на Юхновском направлении. Без нелицеприятного разговора с Буденным, конечно, тоже не обошлось. После этого Буденный отдал приказ поднять по тревоге 29-ю стрелковую дивизию (7ДНО Бауманского района). Один ее полк с противотанковым дивизионом, госпиталем, музыкантским взводом на автомашинах, без промедления (около 13 00 ) был направлен в Юхнов. Остальные подразделения дивизии начали свое выдвижение к Вязьме (57 км). Буденный не дожидаясь следующих вопросов, на которые он ответить все равно не мог, отбыл из Гжатска, чтобы визуально засвидетельствовать, что осталось от его фронта. Где-то под Угрой он чуть не попал в лапы к немцам. Далее он три дня, об этом упоминает и Жуков в своих мемуарах, дрейфовал в направлении Малоярославца. Там Жуков и Буденный встретились только 8-го октября. В этот день моторизованная дивизия СС «Рейх» подошла к Гжатску. в районе которого и находились штабы Западного и Резервного фронтов. 
       Первой мерой принятой со стороны Западного фронта - была высылка авиадесанта под командованием начальника парашютно-десантной службы фронта капитана Старчака (400 человек), к мосту через реку Угра. Заметим, что это  был не участок Западного фронта. Как увидим и дальше - действия Конева были направлены не только в интересах своего Западного фронта. Здесь возможны два объяснения этого факта. Либо на Конева давил Сталин, и он не смел, его ослушаться, либо Конев старался перенести акцент на события, происходящие  именно на Резервном фронте, а огрехи на своем направлении затушевать. Конечно, не его вина, что взаимодействием двух фронтов должна была руководить Ставка, а она этого не делала. В результате и оборонительные сооружения в районе Холм Жирковского были пустыми из за отхода 49-й армии и переправы через Днепр оказались не охраняемые. Прорвав линию обороны Западного фронта на участке, обороняемом 162-й и 251-й дивизиями, немцы без особых затруднений форсировали Днепр. Но попробуй объяснить Сталину, как немцы за два дня оказались на восточном берегу Днепра? Здесь объективности со стороны Сталина ожидать не придется. В ГШ, в то время не было человека, способного действенно разобраться в обстановке под Москвой, и тем более, правильно спланировать ее оборону – все сидели и как говорится,  «смотрели в рот товарищу Сталину». Шапошников, царский офицер (стал полковником при Временном правительстве), обладал определенными знаниями, но не хотел оказаться в подвале у Берии. Василевский, после ареста Мерецкова, тоже «сидел рядом с подвалом». А сам диктатор, по первой профессии – уголовник, к тому же психически больной человек, разбираться в том, где требуются специальные знания, мог только на своем примитивном (зоологическом) уровне. 
        Как уже было сказано, Конев не обладал информацией об истинных размерах танковых сил противника, действующих против его фронта. С захваченных плацдармов на восточном берегу Днепра противник в направлении на восток пока не проявлял большой активности. Да это была уже и не полоса Западного фронта. И какой силы удар от туда последует Конев не знал. Всю информацию об этом участке он получал от своего заместителя генерала Калинина, посланного туда. Известие о прорыве немцев к Юхнову, естественно насторожило его, он увидел - как далеко там зашли немцы. И он предложил отвести войска на Ржевско-вяземскую линию обороны. Именно на линию обороны, а не в чистое поле! Это было правильное предложения со стороны Конева. Но Конев не знал о серьезной опасности грозящей его собственным армиям со стороны плацдарма на Днепре в случае двойного охвата его войск. Поэтому он и не мог обратить внимания Генерального Штаба на это. Иногда Конева упрекают за его невмешательство в события на Днепре. А как он мог вмешиваться в то, что происходит в зоне ответственности Резервного фронта, т. е. Ставки. Резервным фронтом управляла непосредственно Ставка и там был свой командующий. Глубокий отход, предлагаемый Коневым, был игнорирован. Ставка посчитала, что она справится с прорывом в Юхнове и без отхода. Кто был действительным автором приказа, который затем подготовил Конев? Конев или Ставка? Коневу отвод хотя бы части своих войск из угрожаемой зоны был на руку. Текст этого приказа Конев приводит в своих мемуарах:
-   " Командармам 16 и 20. Рокоссовскому и Ершакову. 
Командарму 16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16 армии с войсками передать командарму 20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму. 
В состав 16 армии будут включены в районе Вязьмы 50сд (19А), 73сд (20А), 112сд (16А), 38сд (16А), 229сд (20А), 147тбр (резерв ЗФ), дивизион РС, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии - задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменска, и не пропустить его севернее рубежа Путьково - Крутые - Дрожжино, имея в виду - созданной группировкой (т. е. 16-й армией) в дальнейший перейти в наступление в направлении Юхнов.
Получение исполнение донести. Конев, Булганин, Соколовский. 5.10.41".
       Рубеж остановки немцев, приказом Конева, был назначен на реке Угра, в 35-ти километрах, к югу от Вязьмы, то есть - в полосе Резервного фронта (!). Рокоссовский в своих мемуарах пишет, что он, якобы, не знал - какие дивизии должны ожидать его в Вязьме, по его прибытию туда. Он пишет: "…вечером (5-го октября) я получил телеграмму из штаба Западного фронта… со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы - мы получим пять стрелковых дивизий со средствами усиления". По  писанию Рокоссовского – ему их кто-то должен был выдать, а он получить. В приказе - ему совершенно ясно указывалось, о какой группировке из пяти дивизий, и одной танковой бригады шла речь. Из них две дивизии были из 16-й армии самого Рокоссовского - 112-я сд, и 38-я сд. В приказе указывались так же - 50-я сд из 19-й армии, 73-я сд и 229-я сд из 20-й армии, 147-я тбр из резерва Западного фронта. Сама группировка сохраняла название 16-й армии, а Рокоссовский оставался ее командующим. Фактически Рокоссовский должен был передать только участок фронта, занимаемый армией, а не 16-ю армию. Эта армия, в другом составе и на другом месте, оставалась в его подчинении. 
       После отданного Коневым приказа складывалась следующая ситуация на переднем крае Западного фронта.  Командующий 20-й армией Ершаков должен был теперь организовать оборону и своего прежнего участка и участка 16-й армии тремя дивизиями (144-й, 129-й, 108-й) вместо, как было, шести. Он так же должен был обеспечить отправку четырех дивизий к Вязьме (73-й, 229-й 38-й 112-й). В конечном итоге он отправил три, т.к.  112-я дивизия была оставлена и частично заменила 50-ю дивизию Лукина, отправляемую также к Вязьме. Эта конфигурация фронта сохранилась в почти неизменном виде до 7-го октября, что свидетельствует о том, что немцы здесь не спешили наступать. Лукин после отправки 50-й дивизии сохранил под своим командованием - 166-ю сд, 89-ю сд, 91-ю сд, 244-ю сд, 134-ю сд, 214-ю сд и 45-ю кд. К 5-му октября положение его армии в отличии от 16-й и 20-й изменилось значительно. Под давлением немцев армия отошла на восток километров на 30, на рубеж реки Вопец. 
       Некоторые пишущие о 1941-м годе, основываясь на нарочитой недоговоренности в мемуарах Рокоссовского, представляют Конева, как командующего самовольно отправившего Рокоссовского вдруг неизвестно куда и неизвестно зачем. Но самовольно, этого приказа  Конев издать не мог, так как он касался действий в полосе ответственности Резервного фронта то есть Ставки. Приказ Конева, конечно, был не четкий. В принципе, надо было обязать самого Рокоссовского, со своим штабом организовать отправку вверенных ему дивизий к Вязьме, руководить их продвижением и подготовить их к дальнейшим действиям на месте. Но этот приказ, своей непродуманностью, так и отдавал «сталинщиной», в которой штабным хитростям не было место. Единственная идея Сталина, которую он имел в своих мозгах в 1941-м году и которая определяла его стратегию была – «не отдавать ни одной пяди советской земли, и ни шагу назад». Эти «пяди» были дороже людских жизней, пока их у него было еще много! Возможно - сам Сталин и редактировал приказ Конева. Ясно, что Конев действовал по его указанию. Однако, если этот приказ конкретизировать и добавить новым приказом о срочном отводе остальных войск на Ржевско-вяземскую оборонительную линию (как и просил Конев), а распутица и зима уже подпирали немцев, то «Тайфун мог бы "затихнуть" в дали от Москвы. 
       После «накачки» из Ставки, и отбытия Буденного, работа в штабе Резервного фронта пошла активнее. Первым поспешил «отмазаться», от результатов творчества штаба Резервного фронта, член его Военного совета, политический садист Мехлис. В 15 45 он сообщил прямо Сталину, «правдивую» информацию о состоянии фронта: «части 24, 43 и 33-й армий не управляются, связи с ними нет, дорога на Москву по Варшавскому шоссе открыта…». В 16 20 штаб Резервного фронта посылает новое боевое донесение начальнику Генерального штаба: «… Связи с 43-й армией нет, положение армии к 12 00 неизвестно… Авиацией замечены в 10 30 (!), юго-западнее Юхнова, в 10 км от него, от реки Пополта, танки в два ряда, до 1000 штук». Однако, значит знали Буденовские штабисты о танках под Юхновом еще в 10 30, и не сообщили о них в ГШ,  до тех пор пока их  не разбудили.  Далее в донесении - «…Сообщают, что немцы заняли Всходы – 20 км ю-з Угры… Положение 33-й армии неизвестно… Направленная в Юхнов 29 сд (на машинах  ехал только полк, а не дивизия!), с дивизионом ПТО может подойти к Юхнову только к вечеру 5-го… Авиацией замечена она в районе Доброе – Слободка… Изменить район выгрузки 17 тбр не успеваем…». Ну и конечно, "Фронт задержать противника не может" Подписали – начальник штаба Анисов, начальник оперативного управления фронта Боголюбов. Ясно, что Буденного в штабе не было, иначе Мехлис сидел бы более смирно. 
       10-я тд немцев утром 5-го октября выйдя у Куземок на Варшавское шоссе двинулись по нему. Достигнув к полудню Юхнова она повернула на дорогу к Вязьме для завершения окружения советских армий. При этом она приостановила свое  движение, поджидая похода 258-й пехотной дивизии. Эта дивизия следовала до Юхнова за танками. Ее задачей был захват плацдарма на восточном берегу Угры и удержание его. Развитие наступления дальше на Медынь пока не намечалось. К Юхнову также начала выдвижение, находящаяся в резерве, моторизованная дивизия СС «Рейх».
        Как сообщалось в донесении штаба Резервного фронта, колонна  29-й дивизии была замечена авиацией  на участке Доброе – Слободка, следовательно  ей осталось  25 километров до Юхнова. Верить донесениям штаба приходилось не особенно, что и сделал Шапошников. Он в своем разговоре с Коневым вечером 5-го октября просил Конева передать ему лично имеющуюся у того информацию. Конев сообщил маршалу, что в 13 00 немецкие танки из Юхнова направились на северо-восток. Самолеты Конева нанесли даже по ним бомбовый удар. В отношении же 1294-го полка (19-го полка 7ДНО) 29-й дивизии, который был послан в Юхнов, надо сказать, что на самом деле до Доброго и Слободы он не дошел. В раяоне Марфиной горы у Знаменки он со своим противотанковым дивизионом вступил в бой с подошедшей туда 10-й танковой дивизией немцев. В результате упорного боя полк был рассеян
                                                 02
       Видимо, в мозгах у Сталина стало проясняться. Психическое расстройство, подогреваемое Берией  пошло на спад, а может, он опять впал в депрессию, и Ставка, без него, начинает действовать с учетом реальных событий. В 16 40 Ставка приказывает командующему 52–й отдельной армии, дислоцированной по реке Волхов, немедленно перебросить 316-ю и 312 стрелковые дивизии по железной дороге в распоряжение командующего войсками МВО. 316-я дивизия отправлялась со станции Крестцы и должна была начать погрузку в 20.00 этого дня. Разгрузиться ей следовало на станции Волоколамск. 312-я сд грузилась на станциях Ерынья, Валдай и должна была следовать до станции Наро-Фоминская. Темп перевозки задавался - не менее 10 поездов в сутки для каждой дивизии. 
        Сталин же решил вызвать из Ленинграда в Москву Жукова. Он имел цель, сложить с себя ответственность за свое неудачное и зашедшее в тупик, как теперь до него самого дошло, руководство войсками на Жукова. Надо было ему теперь передать бразды правления - пускай «расхлебывает, что заварила Ставка под руководством товарища Сталина». Жукову было сказано, что ему надо прибыть для выяснения обстановки на Западном и Резервном фронтах. Жуков попросил разрешение вылететь утром 6-го. Однако, в виду некоторых обстоятельств, возникших на участке 54-й армии, которой командовал Кулик, 6-го октября Жуков вылететь в Москву не смог. О чем и доложил Верховному главнокомандующему.
       Во второй половине 5-го октября, как уже упоминалось, состоялись переговоры между Коневым и Шапошниковым. Шапошников просил доложить ему о состоянии дел на Западном фронте. Доклад Конева свелся к тому, что на левом фланге фронта Лукин дерется здорово. Противник задержан у Холм Жирковского (частями Болдина). Через Днепр прорвались «только мелкие группы». Пришлось, правда, признать, что и в Белом идут бои, но туда движется 243-я дивизия и едет генерал НКВД Маслеников (правда, надо было бы добавить, что Белый уже оставлен врагу, но не хватило духа). Однако, что более важно - Коневу известно, что у Буденного дела очень плохие. После переговоров  можно констатировать – и для Конева и для ГШ оставалась неясной главная цель противника у Холм-Жарковского. Раньше Конев предупреждал Ставку о концентрации моторизованных частей на своем направлении, просил помощи у Ставки войсками, вооружением и даже боеприпасами, как он выразился – очень скромно. И что же. Вместо помощи у него забрали две лучшие дивизии. Но разве в Ставке - теперь вспомнят об этом. Прогнозировать действия вермахта на всем Западном направлении была задача не Конева - а Генерального штаба и Ставки. В разговоре Шапошников разрешил Коневу начать отход ночью но только за Днепр. Он сообщил также, что Ставка одобрила приказ Конева о составе 4-х дивизий (без 112-й) выдвигаемых к Вязьме.
       Поздно вечером 5-го октября, в 22 часа 30 минут, была готова Директива Ставки ВГК командующему войсками Резервного фронта, в копии командующему войсками Западного фронта о переходе Западного и Резервного фронтов к обороне на новых рубежах и о  переподчинении 31-й и 32-й армий Западному фронту. Было приказано Западному фронту отойти на линию Осташков, Селижарово, Бекетово, Яраев, Хмелевка, ст. Оленино, Воробьи, Болышево и далее вдоль восточного берега реки Днепр до Дорогобужа, Ведерники. Отход должен был начаться ночью. Этой же директивой 31-я и 32-я армии из Резервного фронта передавались в подчинение командующего Западным фронтом. Резервному фронту, в составе 24-й, 43-й и 33-й армий, ночью, приказано занять оборону по линии Ведерники, Хлысты; Митяжково, Шиловка, Лазинки, Городечня, Ключи, Глагольня, Мосальск, Серпейск, Хлуднева, ст. Шахта, Жиздра. Штаб фронта переводился из Гжатска в район Малого Ярославца (10 километров от теперешней Обнинской). Подготовленная Ставкой директива не имела реальной почвы. Резервного фронта, фактически, уже не существовало, а немцы, на следующий день, вошли в Вязьму.                                                                                                                              3                                                          03
       kartavПятого октября, на северном фланге Западного фронта 23-й армейский корпус, девятой армии немцев еще не начинал активных действий против советских войск. 1-я тд немцев и  36 мд, повернувшие от Белого на юго-восток, отрезали путь, отступающим на восток, 242-й стрелковой   30-й армии, и 107-й мотострелковой дивизиям. Пользуясь неразберихой в действиях Красной Армии, германское командование широко применяло радио-обман. 5-го октября подразделения 242-й сд вышли к дороге Белый - Вязьма, имея намерение перейти ее в восточном направлении. Однако дорога была уже блокирована немецкими войсками. Командование дивизии старалось наладить связь со штабом армии и получить указания о дальнейших действиях. Когда же, рация вышла в эфир, то на первый запрос пришел странный и односложный ответ - «ждите». Позднее выяснилось, что на волне дивизии работала радиостанция немцев, которая и передавала для штаба 242-й сд приказание «ждать», а также неясные шифровки. Целью дезинформации было задержать советские подразделения на месте, а затем уничтожить их. Больше суток, с 8 00 5-го октября до 12 00 6-го октября дивизия находилась без движения. К утру 6-го октября стало ясно, что выход из окружения с матчастью уже невозможен, так как немцы подтянули в этот район крупные силы. Командование советского соединения, наконец, осознало, что полученные радиограммы не что иное, как дезинформация и приняло решение пробиваться на восток без тяжелого вооружения. Только 10-го октября часть сил дивизии сумела прорваться из вражеского кольца. Две группы, общей численностью 800 человек, пробились в район расположения 29-й армии и пополнили собой соединения 220-й и 250-й стрелковых дивизий. Около 700 человек (в основном тыловые подразделения) вышли восточнее Можайска и были обращены на формирование 2-й Московской стрелковой дивизии.
Два полка рассеченной 251-й дивизии вели бои северо-восточнее Холм Жирковского. 927-й сп этой дивизии был в районе Шапково, а 919-й сп отошел к Андреевской. Другая часть 251-й сд оказалась южнее Холм Жирковского. Эта часть была задействована Болдиным в боях под Холм Жирковским. 
       После сильной авиационной подготовки 7-я танковая дивизия перешла в наступление и, прорвав фронт, в районе Глушково, двигалась в направлении Бараново – Каменец, Волочек, часть ее шла на Настасьино. В 21 00 генерал Калинин доносил Коневу о том, что два полка 248-й дивизии отступают. Один же ее полк все еще был на марше в районе Константиново, Настасьино. 143-я тбр прошла Константьново. Полк 140-й дивизии, как докладывал Калинин, выдвигается для нанесения утром, совместного с 248-й дивизией, удара по немцам. В 22 00 немцы вступили в Волочек. 1308-й сп 18-й сд отходил в направлении Тишино, Белоусово.  Действия Калинина, как заместителя Конева, могли иметь только информативный характер т. к. 32-я армия еще не была передана Коневу.
       Группа Болдина 5-го октября продолжала бои в районе Холм- Жарковского. 128-я тбр и 101 мсд, понеся большие потери, отошла в лес. 128-я тбр была окружена пехотой противника. Утром ей предстояло прорываться на Воронцово (8 км южнее Холм Жирковского). 152-я сд наступала с рубежа Федино – Кузнечики. 126-я тбр вела бои в районе Игоревская, Комягино. В 17 30 Конев подтвердил шифровкой Болдину, приказ о необходимости отправки 147-й тбр к Вязьме.  В 17 00 штаб 19-й армии находился в лесу - 1 км южнее совхоза Неелово. 45-я кд обеспечивала правый фланг армии на рубеже реки Ольшанка - овраг западнее Борятина, имея один кавполк в районе Тимошино. Дивизия сдерживала наступление мотопехоты противника на Борятино. К этому времени в 89-й сд осталось 400 человек, в 244-й – 250 человек. 127-я тбр потеряла 22 танка. Из 50-й сд были отправлены, в соответствии с приказом Конева, к Вязьме два полка – 49-й и 359-й, а 2-й сп был задержан в районе Анциперово, в связи с передачей участка обороны подразделениям 112-й сд. 229-я  дивизия уже подходила к Вязьме. К 18 00 немцы заняли Бердяево, Слащево, Неелово, Яковскую. 134-я сд продолжала сдерживать их на реке Вопец. 127-я тбр была восточнее Яковской.

                                           04
       kartan.15-я и 268-я дивизии немцев вышла в тылу 24-й армии, к реке Осьма, тем самым блокировали 24-ю армию с востока. Река имела сильно заболоченные берега. Она стала впоследствии, если можно так сказать,  «южным дном образованного немцами котла». Теперь западнее  немецких войск проходила единственная свободная для наших войск дорога от Ельни на  Дорогобуж. От Дорогобужа, по другую сторону Осьмы, была дорога на Вязьму. По дороге на Дорогобуж,  и начали отход, на следующий день, войска двух армий – 24-й и 20-й. Они практически были уже в мешке. Стоило только немцам захватить Дорогобуж и тогда – полное окружение этих армий. Но 5-го приказа на отступление  еще не было.
        После разгрома 8-й стрелковой дивизии, она в Уварове разделилась на два сводных отряда. Первый отряд включал штаб дивизии и остатки 1301-го полка. Этот отряд двинулся вниз по Угре. Подойдя к Коробцу, вышиб из него немцев. В Кувшинове соединился с остатками 139-й дивизии. Здесь же были и два полка 106-й дивизии. В предыдущий день т.е. 4-го, эти полки, отходя от Передельников, заняли оборону на правом фланге 8-й Краснопресненской дивизии в Сухом Починке. А потом неожиданно отошли, оголив фланг 8-й дивизии.  Командир 139-й дивизии Генерал Бобров, как старший по званию, приказал выделить из остатков 8-й Краснопресненской дивизии людей для прикрытия отходящей сводной группы. Этот заслон, выполняя приказ, через некоторое время был уничтожены немцами.
        Второй отряд 8-й Краснопресненской дивизии возглавил капитан П. И. Сараев. Отряд двинулся в юго-западном направлении. После нескольких стычек с немцами, в середине октября, его бойцы соединились со 116-й кавалерийской дивизией на станции Кириевская.
        Когда первый сводный отряд приближался к Торжку, где Угра резко поворачивает на восток, она была неожиданно атакована немцами. Это была 78-я пехотная дивизия, с хода форсировавшая Угру и захватившая Торжок и Городок. Группа была рассеяна, и к утру следующего дня собралась в Волочке, где находились штаб 24-й армии и ее командующий генерал Ракутин. Кроме того, там были и отошедшие туда 303-я сд, 6-я дно, 144 тбр и некоторые тыловые подразделения армии. 
        В ночь на 5-е октября, огибая Спас-Деменск, 17-я сд (17ДНО Москворецкого района) устремилась на северо-восток, чтобы выйти из окружения. В час ночи в расположение штаба дивизии в Пальково неожиданно вышли 20 танков немцев. Штаб занял круговую оборону. Крупнокалиберными пулеметами, бутылками с бензином и связками гранат удалось отбиться - танки повернули обратно. После этого последовал приказ штабу немедленно сниматься. К 6-ти часам утра 5-го октября основные силы дивизии сосредоточились в лесном массиве северо-восточнее Спас-Деменска. По пути движения, к дивизии присоединились 10 танков 43-й армии. Разведкой дивизии было установлено, что населенные пункты Ртинки, Наумово, Старинки, Чебники, Коскино заняты противником, пути отступления дивизии на северо-восток были перекрыты 2-й танковой и 258-й пехотной дивизиями врага. С востока к позициям подступали болотистые места реки Малая Ворона. К северо-западу от 17-й дивизии еще 4-го октября ее 1314-й полк совместно с батальонами северного соседа, 60-й дивизией, отбивали атаки моторизованных групп. Ночью 5-й танковой дивизии немцев удалось рассечь порядки 60-й и 17-й дивизий. Возможности совместных действий у них уже не было. С западной и юго-западной стороны позиции 17-й сд подпирали части 5-й танковой и 252-й пехотных дивизий. С юга, на Варшавском шоссе, на участке от Осовки до Ершей, под прикрытием 11-й танковой дивизии, саперные части немцев проводили работы по разминированию, расчистке и налаживанию движения по магистрали. Таким образом, утром 5-го октября 17-я дивизия оказалась в полном окружении, свободным было только окно справа - болотистые берега реки Малая Ворона. Взошедшее яркое солнце освещало поредевший лес в желтом и багровом уборе и отдыхающих солдат и командиров из Замоскворечья. Было совсем тихо. Самолеты врага не летали, пушки не стреляли. Днем три попытки 17-й дивизии прорваться через Старинки не имели успеха. Не помогли и танки. Потери снова были значительными, в том числе и 7 танков. К вечеру дивизия оказалась полностью зажатой немецкими бронированными клещами. Оставалась единственная лазейка, через болота реки Малая Ворона, на восток, да и та уже была под прицелом врага. Разведка уточнила маршрут, и с наступлением темноты 1312-й и 1314-й полки в ротных и батальонных колоннах начали бесшумно переходить заболоченную реку. В первую очередь был обеспечен отход автоколонны, в составе которой шли машины со знаменами дивизии и со штабными документами. Эту колонну охраняли два взвода караульной роты и два танка. Автоколонна благополучно прошла затопленные участки и двинулась в направлении на Городечню, Ключики и далее - по направлению на Малоярославец. Немцы обнаружили движение частей и открыли шквальный огонь из всех орудий. А затем перешли в атаку. Только штыками удалось пробить путь
       В 2 часа ночи 5-го октября основные силы 60-й дивизии (1ДНО, Ленинского района Москвы), во главе с генералом Котельниковым, теперь изолированные от 17-й сд, начали отход, скрытно оторвавшись от противника. 60-я дивизия выступила тремя колоннами по трем дорогам. Главные силы двигались в центре, в голове колонны - 1281-й полк. В эту колонну влилось также несколько подразделений 1314-го полка, 17-й сстрелковой дивизии. В полнейшей темноте по полевым и лесным дорогам подразделения двигались в направлении Вязьмы. Первый день марша прошел спокойно. Западнее Всходы, была встречена колона артиллерии на гусеничной тяге. От ее командира стало известно, что Всходы были заняты немцами. Обходных путей не было. Боеприпасы у артиллеристов кончились, горючее в тракторах было на исходе. Генерал Котельников решил предпринять ночную атаку. Последние залпы артиллеристов! Рев тракторов! Атака гранатами! Спавшие немцы, в подштанниках, бежали в лес. На захваченных немецких машинах повезли дальше раненых. Утром опять вышли на обороняемый рубеж немцев. Попытка прорваться с хода не удалась. Во время ночной атаки погиб Котельников Л. И. Прорваться удалось только отдельным группам. На исходные позиции отошли 5000 человек. В ночной атаке на 7-е, уже под командованием начальника штаба полковника Воробьева  немцы были захвачены врасплох. Прорыв состоялся. Но бойцы оказались, теперь, в составе окруженной под Вязьмой общей группировки войск. Дальнейший выход из окружения остатков дивизии происходил группами. 
        Утром 5-го октября оставшиеся в живых бойцы и командиры 113-й дивизии (5ДНО, Фрунзенского района Москвы) после прохода боевых порядков 17-й дивизии сосредоточились в лесу, в урочище Мох. В этой группе было около 2-х тысяч человек, среди них был и командир дивизии генерал-майор Пресняков. Пресняков на коротком совещании поставил задачу быстро сформировать из оставшихся бойцов подразделения и подготовиться к движению на восток. При этом каждую минуту возможна была встреча с противником. Вспоминает Гордон.: «Вначале нам необходимо было пересечь проходившее неподалеку Варшавское шоссе, теперь уже занятое немцами. Наступали сумерки. При подходе к шоссе нас поддержали огнем несколько установок "Катюш" из дивизиона гвардейских ракетных минометов, отступивших, видимо, из Белоруссии и оказавшихся в расположении наших войск. Личный состав, естественно, об этом не знал. После нескольких залпов, по движущемуся по шоссе автотранспорту и боевой технике врага, установки были взорваны. Вероятно, у них закончились боеприпасы. Мы были ошеломлены этой неожиданной поддержкой. Еще более неожиданной она оказалась, по-видимому, для немцев. Движение по шоссе на некоторое время прекратилось, и нам удалось беспрепятственно его пересечь. В оставшееся ночное время, мы смогли продвинуться на восток на 10-15 км и сосредоточились в лесу, в районе станции и деревни Чепляевка. Отдохнув там и дождавшись темноты, мы намеревались двинуться дальше на восток, для соединения с частями Красной армии. Вдоль опушки леса, в котором мы расположились, тянулась грунтовая дорога. К вечеру на ней появилась колонна бронетранспортеров, автомашин с пехотой и небольшая группа легких танков. Когда головная машина приблизилась к опушке леса, мы с удивлением обнаружили на ней красный флаг. Потом, присмотревшись, разглядели в центре его круг со свастикой. Появление противника застало нас врасплох. Единственным укрытием стали стволы деревьев. Времени на то, чтобы вырыть хотя бы индивидуальные окопчики, не было. Генерал Пресняков подал команду: "Приготовиться к бою, но огня без команды не открывать!". Когда противник приблизился к лесу, многие бойцы не выдержали и открыли беспорядочную стрельбу. Немцы от неожиданности остановились. В их колонне все смешалось, отдельные машины с пехотой выскочили вперед, но затем, преодолев замешательство, колонна развернулась. Танки и бронетранспортеры двинулись к лесу, ведя на ходу огонь, в том числе и разрывными пулями, которые, пролетая над нашими головами, разрывались потом даже от легкого соприкосновения с листвой деревьев. Создавалось впечатление полного окружения. Поднялась паника, которую с трудом удалось остановить. При этом много бойцов и особенно командиров и политработников погибло. Во время этого боя мы потеряли также остатки артиллерии, все автомашины и лошадей. С наступлением темноты гитлеровцы прекратили попытки смять нашу оборону. Трудно определить наши потери. Они были огромны. Из примерно 2 тыс. человек способными передвигаться остались не более 300-350. Как выяснилось уже после войны, генерал Пресняков и комиссар Антропов были тяжело ранены и попали в плен. Там они и погибли. Вспоминаю, какую тревогу вызвала у нас судьба тяжелораненых. Всех подававших признаки жизни мы взяли с собой, несли их на самодельных носилках, а затем оставляли в деревнях на попечение местных жителей. Другого выхода не было. Нашу группу после боя у Чапляевки возглавил полковой комиссар Клобуков. По глухим тропам, чаще всего в ночное время мы двигались на восток. Приходилось ориентироваться на советы местных жителей о наиболее удобном и безопасном маршруте движения к Москве. Через несколько ночных переходов мы вышли к реке Угра южнее Юхнова. Там мы столкнулись с подразделением немецких солдат. Вести бой мы были не в состоянии, так как у нас не было даже патронов. Гитлеровцы взяли нас в кольцо и погнали по Варшавскому шоссе в Юхнов. Таким образом, остатки центральной группы частей нашей 113-й дивизии Фрунзенского района Москвы перестали существовать как воинские подразделения».   Другая часть 113-й дивизии под командованием майора Ковалина  пробивалась по направлению Износки, Шанский завод и вышли в районе Борисовки, 15 км. южнее Можайска.

                                                          05
       На Юхновское направление Берия решил выслать свою разведку из ГУГБ НКВД – надо ведь ему иметь, что сказать свое товарищу Сталину. Майор госбезопасности  Клепов и старший майор госбезопасности  Леонтьев в этот же день представили наркому внутренних дел СССР докладную записку. В ней указывалось: "По Вашему заданию 5 октября в 17 часов мы выехали с двумя опергруппами по маршруту Москва - Подольск - Малоярославец - Ильинское. В результате ознакомления с положением на месте, опроса отходящих военнослужащих и разведки установлено следующее: 2 октября на стыке 43-й и 33-й армий противник просочился в сторону Кирова, занял Киров и Спас-Деменск. 5 октября в 6 км южнее Юхнова противником был выброшен парашютный десант, состоящий ориентировочно из 40 человек и 12 танкеток. К 18 час. 5 октября противник силой до одного батальона при 12 танкетках с минометами, заняв Юхнов, вышел на рубеж реки Угра и оседлал Варшавское шоссе. После того как противник просочился в стыке 33-й и 43-и армий, тыловые части этих армий стали панически бежать и 5 октября с раннего утра растянулись по шоссе до самой Москвы".
  5         А в это время на реке Угре передовые отряды немцев завязали бои с парашютно-десантным батальоном под командованием капитана Старчака. Немцам удалось обойти батальон с левого фланга, в результате чего десантники вынуждены были скрытно отступить к реке Изверь.   Вечером этого же дня курсанты Подольского Пехотного (ППУ) и артиллерийского училищ (ПАУ) сосредоточились на платформе затемненной станции Подольск, где уже ждали товарные вагоны. Руководство училища информировало командиров и комиссаров о предстоящей задаче. Курсанты пехотного (свыше 2500 человек), а также артиллерийского училищ (около 1000 человек) отправлялись в район Малоярославца, до станции Мятлевская. Еще днем, на 24-х автомашинах к Юхнову был отправлен передовой отряд - 6-я рота ППУ под командованием старшего лейтенанта Мамчича. В его составе был и сводный дивизион артиллерийского училища во главе с капитаном  Россиковым. 

       17-я танковая бригада, находящаяся в Малоярославеце, была передана 5-го октября в подчинение командира 5-й гвардейской стрелковой дивизии стоявшей в Калуге. Командование этой дивизией, а следовательно и бригадой, взяла на себя сама Ставка. Из Малоярославца бригаде надлежало двигаться на Медынь и нанести удар вдоль шоссе на Юхнов. Однако, в обстановке психоза в Ставке, связанного с выходом немцев к Юхнову, танковая бригада, руководимая самой Ставкой, простояла в бездействии до 8-го октября (до встречи с ней Жукова - см. ниже).
       Отступая, тыловые части 43-й и 33-й армий, 5-го октября с раннего утра растянулись по шоссе до самой Москвы. Во второй половине дня частично силами районных органов НКВД, а затем при помощи войск МВО были организованы заслоны в Ильинском, Малом Ярославце, Боровске, Каменское и в направлении Медынь - Калуга, которые задерживали отступающие части и отдельные группы военнослужащих.   По приказу Сталина авиацией был взорван мост через Угру. Теперь уже, по собственному усмотрению различного рода местное начальство, на Юхновском направлении, стало осуществлять дальнейшие предохранительные мероприятия. Около 15-ти часов капитаном 53-й авиабригады Сорокиным был взорван железный, висячий мост через реку Шаня, что находился, примерно, в 8-и километрах западнее Медыни. Этим был затруднен отход нашим частям и автотранспорту от Юхнова.  Лейтенант Сорокоумов, который командовал постами ВНОС на участке Юхнов - Малый Ярославец, неправильно информировал командира полка ПВО Васильева в Москве и добился от него распоряжения о снятии постов ВНОС. Были сняты все посты ВНОС и зенитные батареи. Самолеты противника безнаказанно обстреливали пулеметным огнем и производили бомбометание днем и ночью на 6-е октября на участке шоссе - от Малого Ярославца до Юхнова. Юхнов и Медынь сильно пострадали от бомбежки. 
       На участке 173-й дивизии (21ДНО Киевского района) ночью на 5-е октября было получено сообщение, что довольно крупные силы врага двигаются в обход Людиново в направлении на Сухиничи. Командир дивизии полковник  Богданов и комиссар  Анчишкин собрали совещание. На совещании мнения разделились. Начальник штаба Первенцев  и начальник оперативного отделения считали, что бой принимать не следует, целесообразно отойти в район Сухиничи для обороны этого важного железнодорожного узла. Большинство же присутствовавших на совещании предлагали обороняться на данном рубеже, мотивируя это тем, что ни одной пяди своей земли мы не имеем права отдавать без боя. Командир дивизии принял решение об упорной обороне занятого рубежа. 
       Рано утром 5-го октября командир 1311-го стрелкового полка майор Иванов доложил, что запасной полк ночью снялся с позиций и ушел. Теперь у дивизии вновь оказались открытыми, как и в первом бою, оба фланга. Первенцев снова предложил немедленно начать отход лесами на Сухиничи. Но это предложение было снова отвергнуто. Гитлеровцы начали наступление около 11-ти часов. Главный удар противник наносил вдоль железной дороги Киров - Сухиничи силами вновь введенной 17-й пехотной дивизии, поддержанной 50 танками. В направлении Погост, Космачево наступала 260-я пехотная дивизия, а на Людиново - около двух полков 52-й пехотной дивизии и 15 танков. Таким образом, против одной 173-й дивизии выдвигалось около трех пехотных дивизий и 60 — 70 танков, причем фронт наступления противника был значительно шире полосы обороны 173-й сд. Фланги дивизии захлестывались. 
       Особенно сильный удар противник обрушил на 1311-й сп. Пехота врага ворвалась в Староробужский и начала развивать наступление, обходя оба фланга полка. Вражеские автоматчики просочились лесом в район командного пункта полка и окружили его. Несмотря на упорное сопротивление и неоднократные контратаки, полк, понеся большие потери, не смог удержать свой рубеж и начал отходить. На участке 1315-го стрелкового полка все атаки врага были успешно отражены. К полудню одна гаубичная батареи 979-го артполка выехала на опушку леса в полутора километрах южнее Ухобичи в район командного пункта и открыла огонь прямой наводкой по противнику, наступавшему на село Гавриловку. Батарея была засечена противником, и на нее обрушился огонь минометов, который вместе с батареей накрыл и командный пункт. Только отрытые за ночь щели спасли личный состав штаба и командование дивизии от гибели. В 14 часов вражеская пехота, овладев Гавриловкой, и далее продвигалась на Ухобичи. Командир дивизии решил ввести в бой свой второй эшелон, 1313-й стрелковый полк, чтобы восстановить положение. Полк получил приказ выдвинуться в исходное положение для контратаки, но в это время из Гавриловки начали выходить и развертываться в боевой порядок 40 танков противника. Они шли на Ухобичи, обгоняя свою пехоту. Стало понятно, что контратака 1313-го стрелкового полка против танков и пехоты будет безуспешной, поэтому командир дивизии отменил приказ о контратаке. Полк занял оборону на опушке леса южнее Ухобичи. Встреченные организованным огнем с опушки леса, танки повернули в восточном направлении на деревню Маклаки, выходя на тылы дивизии. Левый фланг 1315-го стрелкового полка южнее Людиново противник уже обошел. Здесь он направил танки в тылы полков в район Заболотье. 1315-й сп стал отходить, прикрываясь одним батальоном. Связь с ним нарушилась. Отходил и 1311-й полк. 1313-й стрелковый полк был скован тяжелым боем с превосходящими силами немцев. Фланги дивизии оказались обойденными. Просочившиеся в глубь частей отдельные группы противника напали на дивизионные тылы. Одновременно враг в районе Котовец выбросил небольшой парашютный десант. 
       173-я дивизия попала в окружение. Штаб дивизии и политотдел с остатками комендантского взвода лесом двинулись на соединение с 1315-м полком. Командир дивизии принял решение пробиваться в район Сухиничи и прикрывать отход главных сил дивизии 1313-м полком. До наступления темноты сдерживать противника. на занимаемом рубеже. Потом 1313 сп, составив арьергард дивизии, должен был отходить на Космачево, Маклаки и далее на Сухиничи.  Глубокой ночью командование, штаб и политотдел дивизии вместе с 3-м батальоном 1315-го полка вышли к Котовец, где к ним присоединилась небольшая группа местных партизан.
       ОКХ отмечало, что, «на четвертый день наступления противник все еще не начал отвод своих главных сил.  Отход же на отдельных участках фронта 9-й и 4-й армий обусловлен различной боеспособностью соединений противника и по-разному складывающейся боевой обстановкой. То, что советские войска продолжали удерживать фронт по обеим сторонам шоссе Смоленск-Москва, было выгодно германскому командованию. Оно теперь ожидало, что в окружение попадет больше крупных соединений. В донесениях от передовых немецких частей появились сведения, что сила сопротивления противника стала слабее, чем раньше; у него все в больших масштабах вырисовывались явления разложения.

6  октября       

                                                      01    
       кartav.29-я армия частью сил 252-й сд совместно с частью сил группы Доватора вела бой с противником в районе Кощенка - станция Водокачка. Противник на правом фланге и в центре армии активности не проявлял. В 20 30, с наступлением темноты, армия начала отход к Оленино. Группа Лебедева и 243-я стрелковая дивизия занимали оборону по реке Межа, на рубеже - совхоз Монино, Антипино. 30-я армия продолжала выходить из окружения. 250-я сд с боями вышла в район севернее Фелюкино. 107-я мсд вела бой в окружении, в районе Алешово, Волыново. У рассеченной надвое 251-й стрелковой дивизии, 927-й стрелковый полк вел оборонительный бой в районе Шапково, а 919-й  отошел в район Андреевское.   31-я армия, к моменту передачи ее в состав Западного фронта, имела четыре стрелковые дивизии (249-ю, 247-ю, 119-ю, 5-ю,) и занимала оборону на рубеже Осташков - Сычевка. 249-я дивизия была пере подчинена 22-й армии. 247-я - вошла в состав 29-й армии. 119-я и 5-я дивизии, как уже упоминалось, готовились Буденным к отправке на Угру и Семлево. Однако, после подчинения этих дивизий Коневу он распорядился ими иначе. Управление 31-й армии выводилось в резерв Западного фронта, с нахождением в район Торжка. В дальнейшем оно было использовано на Калининском фронте.
       Удар Болдина не повлиял на сроки продвижения группы Гота.  Для Гота важнее было синхронизовать свои действия с действиями группы Гепнера. 6-го октября наступил момент для решающего продвижения обеих групп к Вязьме. Танки Гепнера подходили к Вязьме, поэтому и группа Гота активизировалась. 6-я танковая дивизия двигалась южнее 7-й , наступая параллельно реке Вязьма на Пигулино, Михеево. При этом она воспринимала на себя, наспех организуемые фланговые удары с юга артиллерии Красной Армии. Севернее 6-й дивизии быстро выдвигалась 7-я танковая дивизия. От Каменца она взяла направление через Белоусово, Дерново к реке Вазуза. С левого фланга ее защищал 41-й моторизованный корпус. Обоим дивизиям противостояли слабые силы бывшего Резервного фронта. 248-я дивизия в результате боев потеряла боеспособность и отошла в Бараново. В ней удалось собрать 600 человек. В Михалево сосредоточились для нанесения контрудара: 143-я тбр (7 танков Т-34 и 8 танков Т-26), две батареи ПТО, отряд истребителей танков из 140-й сд. Туда через реку Вязьма выходили немецкие танки. В 140-й дивизии осталось 900 человек. Генерал Вишневский докладывал, что не может управлять 220-й и 18-й дивизиями.  220-я ссылалась на то, что она подчиняется 49-й армии (хотя этой армии давно там уже не было) и все продолжала куда-то грузиться.  Остатки же 18-й стрелковой дивизии отступали к Вязьме.
       К 17 00 передовые подразделения 7-й танковой дивизии вышли на автостраду Москва – Смоленск, в 2-х километрах севернее Вязьмы. Она сразу организованы заслоны по направлению на Гжатск, и в сторону запада. Основные силы дивизии отстали на 15 – 20 километров. В 18 00 танки 7-й дивизии немцев стали входить в Вязьму. С юго-востока, в это время, к Вязьме также подходили танки 10-й дивизии Гепнера. На окраине Вязьмы, в деревне Бозня, отступающие части штаба 43-й армии  Собенникова, попали под танковый обстрел 10-й дивизии. Однако штаб и Собенников успели выйти из окружения. Наступившая темнота остановила немецкое наступление, хотя на окраинах Вязьмы шел бой с немцами заградительных отрядов НКВД и 206-го стрелкового запасного полка. Город горел. Части 5-го армейского корпуса немцев (5 пд, 36 пд, 106 пд) вышли к верхнему течению Днепра в районе Павлово, обезопасив тем самым фланг 9-й полевой армии со стороны окруженных сил.
       Во исполнении приказа Конева, еще вечером 5-го октября Ершаков и Лукин должны были начать подготовку дивизий к отправке их к Вязьме: Ершаков – 229-ю, 73-ю, 38-ю, а Лукин 50-ю.  К Вязьме в это время двигались и два полка 29-й сд (7ДНО Бауманского района Москвы), которые еще 5-го числа направились туда по приказу Буденного. 2-я дивизия (2ДНО Сталинского района Москвы) оставалась на своих позициях по Днепру.  Но ей пришлось в связи с отходом соседней, 29-й дивизии, протянуть свой фронт на юг до Дорогобужа - на 45 километров. При этом основная группировка дивизии сохранялась к северу от автомагистрали. Возникли затруднения с отправкой к Вязьме 147-й тбр у Болдина. Она вела бой у Булычева (4 км юго-восточнее Яковской). Вывести бригаду из боя, значит - открыть немцам дорогу к Днепру. Да и часть этой бригады еще находилась в Издешково. 
       Рокоссовский пишет в своих воспоминаниях: "… Утром 6-го октября прибыли приемщики от 20-й армии… Сборы были короткими. Наш штаб двинулся к новому месту назначения, и все мы чувствовали, что произошли какие-то грозные события, а у нас в этот тревожный момент - ни войск, ни уверенности, что найдем войска там, куда нас посылают. Попытки связаться по радио со штабом фронта были безуспешны. Мы оказались в какой-то пустоте и в весьма глупом положении. Нужно было самим постараться выяснить обстановку, что и делалось с помощью разведки в разных направлениях. Насторожила картина, которую увидели, подходя к Днепру, восточнее Ярцево. Брошенные позиции. В окопах ни одного человека. Мы знали, что в тылу за нашей армией располагалась по Днепру одна из армий Резервного фронта. Где она и что здесь произошло, трудно было догадаться". 
       Догадаться Рокоссовскому, при желании, было совсем не трудно. Штаб его 16-й армии и штаб 29-й сд (7ДНО) Резервного фронта находились совсем рядом - в Дорогобуже. Штаб 16-й армии был в восточной части города, а штаб 29-й сд был в Ямщине на окраине Длрогобужа. А городок то небольшой. В штабе 29-й многое было известно. Еще 3-го октября 8-я сд (8ДНО) отошла с Днепра. 29-я сд заняла ее позиции, и вот теперь, по тревоге, 5-го октября и она оставила их. О том, что делается под Ельней, было, конечно, там тоже известно, ведь посылка и 29-й сд намечалась туда же. Но отменили. И что дивизия - получила приказ на движение к Вязьме - можно было узнать в тот же день. Хотя особый отдел, выделенный в то время из НКВД в НКО, но опекаемый НКВД, был на страже всех секретов, но командарма, даже из другого фронта, уж наверное разрешили бы информировать. Не хотели или не могли  самостоятельно взаимодействовать ни фронты, ни командармы! Из написанного в воспоминаниях создается такое впечатление, что Рокоссовский приказа Конева, как бы, не читал. Скорее он делает вид, что в приказе не было того, что там было. Отсюда и, как бы, не понимал, что немцы уже близко от Вязьмы, и какая перед ним поставлена задача. Но это в мемуарах - на деле было по-другому. А командарм пишет дальше: "Ощущение оторванности было гнетущим. Крайне беспокоил вопрос, что происходит южнее магистрали… Лобачев, захватив нескольких офицеров, поехал вперед. Прошло не более часа, и он вернулся… Встретил на перекрестке Соколовского. В Касне уже никого нет (ее разбомбили еще 2-го числа и порученец, доставивший приказ на самолете 5-го октября, наверняка,  должен был сказать об этом Рокоссовскому)… А ваша задача, сказал Соколовский, остается прежней (то есть та, которая указана в приказе Конева)… Где они находятся, эти обещанные (!) в приказе Конева дивизии? С этой мыслью я ехал к месту расположения нового нашего КП. Мы нашли его почти готовым. Заработали радисты. Штаб фронта молчал... мы с Лобачевым отправились в город. Начальник гарнизона генерал И. С. Никитин доложил: — В Вязьме никаких войск нет, и в окрестностях тоже. Имею только милицию (под милицией понимались заградительные войска НКВД). В городе тревожно, распространяются слухи, что с юга и юго-востока из Юхнова идут немецкие танки… В подвале собора … мы действительно нашли секретаря Смоленского обкома партии Д. М. Попова... Здесь же был начальник политуправления Западного фронта Д. А. Лестев. Он обрадовано помахал рукой: - Все в порядке, товарищи. Знакомьтесь с командующим... К сожалению, пришлось их огорчить. Командующий - то есть, да командовать ему нечем. Я попросил генерала Никитина доложить партийному руководству все имеющиеся у него сведения о войсках и положении в районе Вязьмы. Лестев был крайне удивлен. - Как же так? - заявил он. - Я недавно из штаба фронта, он перебирается на новое место, и меня заверили, что тут у вас не менее пяти дивизий, которые ждут прибытия штаба шестнадцатой армии... Происходил этот разговор во второй половине дня 6-го октября. Не успел я спросить Никитина насчет разведки и наблюдения за подступами к городу, как в подвал вбежал председатель Смоленского горсовета А. П. Вахтеров: - Немецкие танки в городе! …"
       КП Рокоссовского располагался в перелеске километрах в десяти северо-восточнее Вязьмы. Рокоссовский пишет: «… здесь мы стали подытоживать все данные, которые смог собрать штаб. Немцы нанесли удар излюбленным способом: прорыв фронта на двух направлениях, создание внутреннего кольца окружения смыканием клиньев в глубине прорыва... Вот это для нас в тот момент было ясно. Значит, местом смыкания вражеских клещей оказалась Вязьма. Это мы уже знали, это сами наблюдали и чувствовали … Вечером 6 октября к нам на КП приехал начальник оперативного управления штаба фронта генерал Г. К. Маландин.. Обстановку на фронте товарищи не представляли. Я рассказал им, что сумели мы разузнать, и посоветовал попробовать ночью пробраться севернее автострады на восток: туда, по всей вероятности, направился штаб фронта… Предстояло подумать, что предпринять в этом странном положении. Вернуться к своим войскам? Враг, уплотняя внутреннее кольцо, уже лишил нас этой возможности. И главное, штаб 16-й армии предполагали использовать для выполнения какого-то (?!) задания, долг состоял в том, чтобы явиться и получить его». 
      А долг Рокоссовского в то время состоял в том, чтобы выполнить отданный и доставленный ему на самолете приказ, а не покидать, те части, которые были предназначены ему в приказе. Теперь, как он сам видел, эти части - не успевают подойти к Вязьме, и брошенные на произвол судьбы попадут в окружение! И о каком уплотнении внутреннего кольца он говорил – с наступлением темноты немцы прекратили боевые действия, и город был занят только на следующий день. Под вечер 6-го октября штабной отряд 16-й армии перешел в лес северо-восточное Вязьмы, и севернее автострады Вязьма - Можайск. Было установлено, что автострада восточнее Вязьмы перехвачена бронетанковыми частями немцев. В самой Вязьме немецкая мотопехота. По дороге на Сычевку непрерывно движутся вражеские войска. Туманово было еще не занято, и там оказался эскадрон войск НКВД. Он был присоединен к группе штаба. Вся группа собралась в Тумановском лесу. 
       Мемуары, писанные Рокоссовским и Коневым и другими военачальниками, в тех местах где речь идет о Вяземских событиях, рассчитаны на современных им читателей. не имевших почти никакой информации о тех событиях под Вязьмой. После смерти Сталина, только в 70-х – 80-х годах стала приоткрываться истина о событиях в октябре 1941-го года под Москвой. Советские академики, от истории, судя по их трудам, долго не знали (им было приказано не знать) о существование Резервного фронта. И до сих пор в истории остались парадигмы сталинских времен. А тогда, в своих мемуарах, военачальники, вспоминая боевые действия под Вязьмой, старались не упоминают о неудобных для них самих коллизиях тех времен. Ну военачальники, исходя из своих амбиций, не хотят, чтобы знали.  А судьбы миллионов соотечественников покрытые мраком их амбиций, что же так, ни кому не интересна?!  Хотя бы, сколько бы, возможно, и о последних моментах жизни своего родственника хочет знать каждый.  Правда нужна!  Поэтому, проводить исторические исследования, теперь, опираясь на мемуары крупных военачальников военного времени и даже на документы тех времен, без анализа с учетом новых данных, это удел людей, не обладающих способностью собственного мышления, и взявшихся не за свое дело. Высказанные здесь мысли о Рокоссовском не касаются его деятельности, выходящие за временные пределы 2 – 13 октября 1941-го года.
       В одной из книг, опубликованной еще при жизни Конева, была дана такая трактовка событий тех времен. Там в книге, якобы, Рокоссовский вспоминает: «В октябре, после отхода группы (Рокоссовского) по лесам, его, вместе с членом Военного совета Лобачевым вызвал прежний командующий фронтом (т. е. Конев). Желая сорвать на ком-то злость (?), он встретил его гневными словами: «Сами вышли, а армию оставили». Это был несправедливый упрек, который трудно забывается. Ведь к тому времени, когда 16-я армия была окружена в районе Дорогобужа, он, Рокоссовский, уже не командовал ею...».  Конев, в те времена, пытался отмежеваться от такой трактовки. Он путано и неубедительно, оправдываться: «Управление и штаб 16-й армии К. К. Рокоссовского еще до вяземского окружения моим приказом выводились в район Вязьмы, имея задачу объединить под командованием Рокоссовского подходящие из глубины резервы и выходящие из окружения группы. 16-й армии ставилась задача организовать оборону на рубеже Сычевка - Гжатск».   Спрашивается - причем здесь Сычевка и Гжатск?  Приказ, который написан Коневым имеет в виду - Юхновское направление. Рокоссовского направляли в сторону Юхнова.  Да и не о каком окружении, когда писался этот приказ (5-го октября) могла быть речь? Конев тогда  видел только угрозу выхода в тыл армиям со стороны Юхнова. Однако некоторыми историками подхвачено - Рокоссовский был там, чтобы обеспечить выход из "котла".  Далее Конев пишет: "Были приняты все меры, чтобы приказ до Рокоссовского дошел своевременно и чтобы его штаб вовремя вышел из-под угрозы окружения. Для проверки выполнения этого приказа я послал в штаб Рокоссовского подполковника Чернышева, который донес по радио, что приказ Рокоссовским получен. Сам же Чернышев, возвращаясь в штаб фронта, где-то по пути погиб".  Зачем понадобилась Коневу эта, мягко говоря, неправда?  Автор той книги явно "катил бочку на Конева". С какой целью? С личной или "общественно политической? А все это было нужно, только ему самому или политической партии, от которой имел навар.
       А было так. Рокоссовский, судя по его мемуарам, еще и 7-го октября, все искал штаб Западного фронта до 23 30, когда он связался со штабом и доложил Коневу, что прибыл в Вязьму в 6 00, согласно его приказу, За время его нахождения в Вязьме к ней с одной стороны двигались выделенные ему части, с другой стороны немцы. (т. е. знал-таки кто куда движется).  Немцы опередили - и его штаб оказался отрезанным от Вязьмы. А Конев, еще рано утром, в 6 40, того же дня, прекрасно зная о месте нахождения Рокоссовского,  приказывает командующим 19-й и 20-й армиям: «Мотомехчасти противника передовыми отрядами вышли в район Вязьмы и перерезали шоссе. Рокоссовский оказался со своим штабом восточнее Вязьмы и теряет управление дивизиями своей армии. Приказываю организовать управление войсками Рокоссовского, оказавшимися западнее Вязьмы… Город Вязьма занят нашими войсками…». Да город был еще в 6 40 не полностью занят немцами 7-го октября.  Они верные своей тактике беречь людей,  сначала плотно изолировали Вязьму, а только потом в 15 20 овладели городом. Так что: хочешь – не хочешь, правда здесь, такая – «Сам вышел, а армию оставил». Но тогда, во время написания мемуаров, кто мог понять все это? И пришлось Коневу изворачиваться и «отмазываться». А в мемуарах Рокоссовского события изложены , скажем так – "не совсем точно".
       Рокоссовский – первый из высших военачальников ясно представил себе сложившуюся обстановку. При желании, ему – «и карты в руки». Какие дивизии должны были подойти, он прекрасно знал. Можно было вернуться, организовать их подход и развернуть в боевой порядок против еще не сомкнувшихся двух танковых дивизий. К тому же немцы прекратили боевые действия в связи с наступлением темноты.  Другие танковые дивизии немцев только начали выдвижение к Вязьме. Была возможность повлиять на действия Ставки в срочном наращивании сил, в том числе и в срочной переброски сюда 119-й и 5-й дивизий 31-й армии. Семь дивизий (с учетом еще полков 29-й сд) – это уже сила. Обладая, несомненно, умением организовать боевые действия в экстремальных условиях, что было доказано в Ярцево, Рокоссовский мог бы не дать сомкнутся немецким «клещам». Вот тогда и сохранены были бы сотни тысяч солдатских жизней. Но это все из области - "если бы кабы, да росли во рту грибы".  Тогда Рокоссовский отмежевался от всего этого.  

                                                          02
       В ночь на 6-е октября по приказу Ставки должен был начаться отход всех войск Западного и Резервного фронтов. Ясно, что отход ночью предпочтителен, но организовать его не так просто. Конев получил устное указание об отходе еще вечером 5-го. В 4 00 было готово распоряжение Конева 19-й и 20-й армиям на отход. Но в приказе Ставки на отход имелось много не реальных указаний. Распоряжение Конева, должно было следовать указаниям Ставки, и в этой связи, оно так же содержало не соответствующие действительности позиции. Распоряжение предусматривадо начать отход еще ночью. Но не получалось. Только в 5 45 был готов приказ Конева на отход. Хотя было уже утро, в приказе говорилось – начать отход в ночь с 5-го на 6-е… 19-й армии намечался отход севернее магистрали Смоленск – Москва. 20-я армия должна была отходить по магистрали и южнее ее. Резервный фронт опять забыл про 24-ю армию. Ее командующий, генерал Ракутин в это время находился в отрыве от своей армии – в заблокированном немцами своем штабе, в Волочке. Там же, как уже говорилось, находились остатки 8-й, 129-й, 303-й стрелковых дивизий, 6-й дно, двух полков (стрелкового и артиллерийского) 106-й дивизии,144-й тбр, а так же тыловые подразделения 24-й армии. Это только при перечислении частей кажется, что там много войск. А, на самом деле, каждая часть состояла из небольшого количества бойцов (некоторые - просто из единиц).   И как раз в этот день, 6-го, там началось отражение атаки 78-й пехотной дивизии немцев на Волочек.
       Штаб Резервного фронта только на следующий день (7-го) предпринял попытку установить связь со своими частями, разослав делегатов на самолетах (все они, очевидно, погибли). При этом Ракутина, почему-то, искали юго-восточнее Вязьмы!  Вечером по телеграфу состоялся разговор Шапошникова с Анисовым, начальником штаба Буденного. Анисов доложил, что в 14 00 немцы захватили Ельню, Уж так получилось, что ровно через месяц после ее освобождения Жуковым в Ельню опять вступила 206-я пд немцев. Ни только о дивизиях, но даже об армиях Резервного фронта, ни какой информации Анисов сообщить не мог. Шапошников вспылил – можно потерять связь со своими частями, но не до такой же степени! Однако для ГШ в этом случае подходит русская поговорка: «как потопаешь – так и полопаешь». Кто ему, т. е. Генеральному штабу, мешал создать в управляемом им фронте соответствующую управляемую структуру?
       Скорее всего, в 24-й армии (под Ельней), узнав каким либо образом о приказе на отход, начали отход стихийно, без определенного плана и без согласования с соседней 20-й армией. Хотя плана отхода, вообще не существовал. Дивизии: 19-я, 103-я, 106-я, 309-я, а точнее группы оставшихся в живых бойцов, сплотившихся вокруг штабов этих дивизий, в темпе, начали отход на Дорогобуж. В арьергарде была 103-я дивизия. Тылы 24-й армии, вероятно, начали отходить еще раньше, стихийно, забивая при этом пути отхода для других частей.
        кartav,  кartan.19-я и 20-я армии начали отход около 10 00 6-го октября. 112-я сд двинулась по шоссе. Ей было предписано занять оборону по Днепру от Яковлево до Ставково с КП в Издешково. 19-я армия отходила севернее шоссе. После перехода Днепра в нее включались, по распоряжению Конева, 2-я и 140-я дивизии 32-й армии, имевшие дислокацию по Днепру. Немцы, зафиксировав начало отхода 112-й дивизии, бросились ее преследовать, но были остановлены огнем артиллерии и минными полями. Однако отходить по шоссе 112-й дивизии все-таки не пришлось. У 19-й армии путь отхода был короче. Отступала она быстро, так что даже 8-й армейский корпус немцев потерял ее из вида. Следовавшие за 19-й армией 27-й, затем 8-й армейские корпуса немцев с севера вышли на шоссе в тылу у 112-й сд. Теперь 112-я дивизия до Вержи отступала южнее шоссе. Немцы с фронта ее не преследовали, а двигались параллельно по шоссе  (не хотели лезть в грязь). 108-я сд отступала от Прость, через Марково на Дорогобуж. 144-я сд вместе с одним, 475-м полком 73-й дивизии (той, которая ушла к Вязьме) и 302-м гап отступали от Коровников, через Михайловку. Следуя букве приказа Ставки, Конев приказал занять оборону до Ведерников. Но в какую сторону надо было ее занимать? И с запада от Ведерников – немцы, и с востока – немцы. Так как 24-я армия отошла от Ельни, то и с юга были немцы.
       В своем приказе по Западному фронту Конев указал командующим 31-й и 32-й армий на необходимость обеспечить отступающие части информацией о минных полях, установленных этими армиями. Правому крылу Западного фронта было указано начать отход позже – в ночь с 6-го на 7-е октября.  22-й армии Конев приказал занять оборону по линии Осташково – Селижарово – Кисилево, а 29-й армии - Ераево – Хмелевка – Оленино. О том, что Конев не учитывал возможность двойного охвата его армий свидетельствует то обстоятельство, что он передал 119-ю сд в 29-ю армию а 5-ю в 22-ю армию. То есть, он использовал эти дивизии не для защиты Вязьмы, а отодвигал их на север от направления наступления немцев на Вязьму.  Вообще, его мало беспокоила бывшая зона ответственности Резервного фронта (т.е. Ставки).  Он больше внимания уделял правому крылу своего собственного фронта, ожидая здесь развитие наступления немцев от Белого на северо-восток.  Хотя, уже 5-го октября 41-й моторизованный корпус немцев повернул от Белого не на северо-восток а на юго-восток, о чем Конев, по всей вероятности, еще не знал. Ему также стало известно от генерала Калинина, а Генштабу стало известно непосредственно от генерала Сверчевского, командира 248-й сд, что от Днепра начали свое выдвижение на восток танки противника.  Правда, пока они шли,  не на Вязьму а на северо-восток, к Волочку на Днепре.
       Что касается других, указанных Ставкой рубежей отхода,  то туда из Резервного фронта отходить было просто уже некому.  Явная нелепица в приказе Ставки – Глагольня, как  один из пунктов рубежа отхода. Она была расположена на Варшавском шоссе на 22 километра западнее Юхнова, уже захваченного немцами еще 5-го числа.  От Мосальска до Жиздры рубежа так же некому было строить, т. к. 173-я сд (21ДНО) была разбита восточнее Кирова и отступив в леса, соединилась там с партизанами. А Мосальск 5-го уже был занят немцами.
Все это свидетельствует об одном – о главном, что ГШ, практически, не имел своей разведки. То есть он имел Разведывательное управление под началом Голикова, но оно не работало как надо. Точнее им никто не управлял, его офицеров никто не озадачивал. Голиков, вместо организации разведки выполнял в это время специальную миссию Сталина. Еще 6-го июля он вылетел в Англию. Сталину не нужна была разведка. Теперь ему подзарез нужна была помощь союзников. Голиков,  побывав в Англии и США, привез в Москву делегацию союзников для переговоров о поставке вооружения. Конференция состоялась в Москве: 29-го сентября – 1-го октября. Хотя договор был подписан, союзники позже не особенно спешили с поставками. Они присматривались,  как пойдут дела на русско-немецком фронте. Во время переговоров, они наверняка так же узнали и о начале «Тайфуна». Да что там узнали! Черчиллю все это было известно достоверно. Его бригада криптографов в специальном центре Блетчли–парке успешно читала немецкие шифровки, еще с мая 1940-го года, когда с немецкой подлодки англичане выудили шифровальную машину «Энигма». Все это Черчилль держал в большом секрете и распоряжался им лично. В отличие от Сталина он обожал разведку.

       Всеобщее, беспорядочное отступление войск под Вязьмой началось во второй половине дня, 6-го октября.  Тылы нескольких армий перемешались, отступая к Вязьме. Их транспорт обозы забили дороги. Пока в Вязьму еще не вступили немцы - бегство продолжалось и далее, за Вязьму. Части НКВД безуспешно пытались остановить отступающих. А когда Вязьма была захвачена немцами, то отступающие, думая, что это еще наш фронтовой тыл, почти "добровольно" затягивали петлю, еще туже, облегчая им задачу окружения. 
 Конев позже писал: "При отходе требуется большая выучка войск и крепкое управление. На опыте мы постигали это искусство. К  сожалению, до войны наши войска очень редко изучали этот вид боя, считая отход признаком слабости и несовместимым с нашей доктриной. Мы собирались, если будет война, воевать только на территории врага. И вот теперь, во время войны, за это крепко поплатились". 
       А Ставка своим чередом, по личному указанию Сталина, строчит новые приказы: категорически запрещается оставлять врагу находящуюся на позициях Резервного фронта артиллерию усиления (противотанковую, корпусную, морскую) и предлагала всю позиционную артиллерию 24-й армии и оставшуюся еще на позициях 43-й армии с отходом этих армий немедленно вывести в район Малоярославца, Можайской линии обороны. Были назначены, как всегда, строго ответственные за это лица. Но и этих армий уже не было и некому было выводить артиллерию. А многие назначенные лица уже лежали без движения на земле.
       Два полка 29-й сд  (7ДНО Бауманского района) и другие ее подразделения, те которые вслед за подразделениями на машинах Буденный отправил 5-го октября к Юхнову, подошли к Вязьме вечером 6-го октября, когда в ней были уже немцы, а Рокоссовского там уже не было. Дивизия самостоятельно  приняла решение - с утра вступить в бой. На следующий день она семь раз  атаковала немцев с целью выйти из окружения, и один раз даже ее бойцы вошли на окраину Вязьмы, но были отбиты. Основные бои шли у Относова, на берегу реки Вязьма. Потом остатки двух полков (1296-го и 1298-го, 21-го и 22-го как числились в ДНО) отошли от Вязьмы и влились в так же окруженную 19-ю армию. 
       6-го октября 2-я стрелковая дивизия генерала Вашкевича, пропускала через свои порядки на Днепре отступавшие части КА. В то хе время вела бои с разведывательными подразделениями и небольшими разведывательными отрядами мотоциклистов противника, пытавшихся подойти к Днепру на ее участке. 

                                                          03
       С утра 6-го октября в Волочке шел бой 78-й дивизия немцев  с группой войск во главе с командующим 24 -й  армией Ракутиным.  В этом бою, в этот день  погиб командир 139-й сд (9ДНО). генерал Б. Д. Бобров.  К вечеру вся войсковая группа, собранная в Волочке, во главе с Ракутиным начала отходить на Семлево.
      На рассвете 6-го октября, когда через прорванный через порядки немцев коридор прошли последние дивизионные орудия, повозки, обозы 17-й дивизии, снялся со своей охранной позиции и взвод зенитных пулеметов. Только теперь это было уже полвзвода. Одну машину с пулеметами, изуродованную прямым попаданием мины пришлось оставить. Погиб и расчет, обслуживающий  установку. Выйдя через болота реки Малая Ворона из огненного кольца окружения, части 17-й дивизии утром  собрались на поляне в лесном массиве южнее деревни Городечня. Командир дивизии обратился ко всем собравшимся: "Товарищи! Я командир 17-й стрелковой дивизии полковник Козлов. Не имея боеприпасов, горючего и продовольствия, а также средств борьбы с танками, двигаться большой колонной нецелесообразно. Трудно маскироваться, располагаться на ночлег, трудно кормить людей. Поэтому принимаю решение: выходить на восток, общим направлением на Малоярославец, по лесам, группами в 100-200 человек. Группы поведут назначенные мною командиры. Самую большую группу поведу я сам. Маршруты движения групп уточнит начальник штаба капитан Маслеников. Связь со мной и с соседними группами держать через связных. Задача: пройти через вражеское кольцо и соединиться с частями Красной Армии, максимально сохранить людей и оружие, избегать встреч с врагом, не ввязываться в затяжные бои".
       После окончания боев с 17-й и 60-й советскими дивизиями, части 7-го армейского корпуса, 4-й полевой армии немцев, 6-го числа, стали поворачивать в направлении на север. Теперь южнее Варшавского шоссе, вплоть до 12-го и 13-го армейских корпусов, являющимися правофланговыми в 4-й армии, не оставалось больше советских войск. Вслед за 5-й танковой дивизией от Спас-Деменска стали продвигаться через Мышков, Буду, Жули к дороге Хватов Завод – Семлево  и 267-я и 23-я пехотные дивизии. 11-я танковая дивизия двинулась вдоль железной дороги Киров - Вязьма на Вязьму. За ней шли 197-я  и 252-я пехотные дивизии.    2-я танковая дивизия еще прошла несколько километров по шоссе, а потом повернула на север, на Знаменку и заняла позиции не доходя Вязьмы. В общем, три танковые дивизии немцев предполагали  занять позиции южнее 10-й танковой дивизии, которая находилась в Вязьме. При этом они с востока  "строили стальную стену" для окруженных советских войск.
       Пришла очередь и для резервного 57-го Армейского корпуса (20 тд и 3-я мд). Он еще не участвовал в сражениях "Тайфун". Фон Бок поставил ему задачу двигаться дальше за Юхнов на восток - на Медынь, Малоярославец и захватить переправы через Протву. Через тот же Юхнов, с поворотом на Гжатск уже выдвигалась моторизованная дивизия СС «Рейх». Она должна была создать второе кольцо окружения восточнее Вязьмы. 
 6      Еще ночью, в 2 00 6-го октября в район Юхнова прибыли передовые отряды курсантов на машинах из Подольска. Там они были подчинены Старчаку.  Отряд Старчака  после десантирования уже вступил в бой с немцами. Утром 6-го, ново созданный сводный отряд пошёл в наступление от деревни Воронки и к 8 00 достиг реки Угры. Атака была продолжена - и к 16 00 сильно поредевший отряд был уже на рубеже Кувшиново - Красный Столб. Однако с наступлением темноты курсанты и десантники, не имея резервов и поддержки артиллерией, вынуждены были отойти назад - за реку Изверь.  Основные силы курсантов к этому времени, разгрузившись на станции Мятлево, занимали передний край Ильинского и Детченского секторов Малоярославецкого боевого участка, Можайской линии обороны, 
       Вечером в Ленинград вновь позвонил Сталин и осведомился у Жуков о состоянии дел. Доложив обстановку, Жуков спросил Сталина, остается ли в силе его распоряжение о вылете в Москву. Сталин ответил, что – да, велел оставить за себя генерала Хозина или Федюнинского, и завтра немедленно вылетать в Ставку. Временное командование Ленинградским фронтом Жуков передал генералу Федюнинскому.   Ставка в этот день приказала командующему четвертой отдельной армии, из района Тихвина, со станции Глажево,  отправить в распоряжение командующего Московского военного округа 9-ю танковую бригаду.
7 октября
                                                01
       К 14 00 7-го октября немцами было перерезано шоссе на Москву в 17-и километрах к востоку от Вязьмы. Они организовали здесь противотанковую и противопехотную оборону. В 15 20 они заняли Вязьму и к вечеру кольцо окружения было прочно замкнуто. В окружении оказались части пяти советских армий: 16-й, 19-й, 20-й, 24-й, 32-й, и группа Болдина. Кроме этого были окружены тыловые части этих и некоторых других армий. По данным немцев было окружено около 45 соединений. Согласно оперативным данным, нанесенным на отчетную карту ОКХ. в котел попали части в составе 23-х стрелковых дивизий и 3-х танковых дивизий, кроме того отдельные части 8-ми стрелковых и 2-х танковых дивизий. Около 6-ти стрелковых, одной танковой дивизий и одной танковой бригады вынуждены были действовать в разрозненных боевых порядках в районе деревень Медведки-Преображенское, севернее Спас-Демянска.  Так считали немцы.
            

8-е октября. 
                            01
       Жуков в своих воспоминаниях пишет: «В штаб Западного фронта (в Столбы) прибыл поздно ночью (8-го числа). Дежурный доложил, что все руководство находится у командующего, куда я и прошел... Здороваясь, я сказал, что приехал по поручению Сталина, чтобы разобраться с обстановкой и доложить о ней ему отсюда по телефону. Булганин: "Я только что говорил со Сталиным, но ничего ему не мог доложить, так как сами еще не знаем, что происходит с войсками фронта, окруженными западнее и северо-западнее Вязьмы". Я попросил начальника управления фронта генерал-лейтенанта Г. К. Маландина и начальника разведывательного отдела фронта полковника Корнеева уточнить ряд вопросов. За дорогу из Москвы в штаб фронта в машине мною была изучена в деталях общая обстановка на 30-е сентября и разыгравшихся событий со 2 по 7 октября. То, что я узнал от Корнеева и Маландина, явилось лишь некоторым дополнением, уточнением, фронта обороны на Западном направлении фактически уже не было, образовалась ничем незаполненная большая брешь, которую нечем было закрыть, так как никаких резервов в руках командования Западного и Резервного фронтов не было, нечем было и закрыть основные направления на Москву. Все пути на Москву по существу были открыты. Создалась крайне опасная обстановка, которой еще не было с самого начала войны, Я спросил у командующего фронтом Конева, что он намерен предпринять в этой обстановке? Конев: "Я приказал командующему 16-й армии Рокоссовскому отвести армию через Вязьму, сосредоточившись в лесах восточнее Вязьмы (здесь искажение сути приказа со стороны Конева или Жукова - не так интерпретирует; армию было приказано отводить на рубеж Угры т. е. южнее Вязьмы, для прикрытия со стороны Юхнова, но в любом случае отводить армию, а не искать чего то в Вязьме, как пишет Рокоссовский), но части армии были отрезаны противником и остались в окружении. Сам Рокоссовский со штабом армии сумел проскочить в районе Вязьма и сейчас находится в лесу восточнее Вязьма. Связи с Лукиным - командармом 19-й, Ершаковым - командармом 20-й у нас нет. Я не знаю в каком они положении. С группой Болдина связь также потеряна. Нет у нас связи и с соседними фронтами. В 22-ю, 29-ю и 30-ю армии правого крыла фронта, послан приказ отходить на линию Волги, Ржев, Сычевка. Закрыть центральное направление на Москву фронт сил не имеет".     Было 2 часа 30 минут ночи. Я позвонил Сталину. Он не спал. Коротко доложив обстановку на Западном фронте, я сказал: Главное сейчас заключается в том, что пути на Москву почти ничем не прикрыты, слабое прикрытие на Можайской линии не может гарантировать внезапное появление перед Москвой бронетанковых войск противника. Надо как можно быстрее стягивать на Можайскую линию обороны войска, откуда только можно, для спасения Москвы. Сталину было доложено что 24-я, 32-я, 16-я, 19-я 20-я армии и группа Болдина находятся в окружении».
       В 3 00, там же в Столбах,  директивой Ставки Жуков был назначен командующим Резервного фронта вместо Буденного. Теперь Жукову надо было найти штаб Резервного фронта. Штаб оказался в 10 километрах от теперешнего поселка Обнинского. В штабе были начальник штаба Анисов и Мехлис. Они сказали Жукову, что Буденный днем 7-го октября находился в 43-й армии. Где теперь – неизвестно. Из разговоров с Анисовым Жуков ничего не узнал о положении войск Резервного фронта и о противнике. Сел в машину и поехал через Малоярославец, Медынь в сторону Юхнова, имея в виду, что там на месте скорее выяснит обстановку. Буденного Жуков нашел в Малоярославце в здании сельсовета. Тот не знал куда ехать ему дальше. Он сообщил Жукову, что более двух суток - как из Гжатска (т. е. выехал от туда 5-го октября). Жуков приказал Буденному вернуться в штаб и доложить Сталину, что сам он поехал в Калугу. Отъехав километров 10 - 12 за Медынь, Жуков встретился с 17-й танковой бригадой Троицкого. От него он узнал, что в Калуге еще противника нет, но в районе Калуги идут напряженные бои. Там действует 5-я  (гвардейская) стрелковая дивизия и некоторые отошедшие части 43-й армии, но связаться с ними не удалось. Троицкий так же сказал, что бригада находится в резерве Ставки. "...Стою здесь второй день и не получаю ни от кого никаких указаний...". Жуков приказал ему организовать оборону с целью прикрытия направления на Медынь. В районе Калуги Жукову была вручена телефонограмма Шапошникова: "Верховный Главнокомандующий приказал Вам немедленно прибыть в штаб Западного фронта. Вы назначаетесь командующим Западным фронтом". Ко второй половине 8-го октября к Гжатску подошла моторизованная дивизия СС «Рейх». С одобрения Ставки штаб Западного фронта был переведен в район Красновидова, западнее Можайска. На новый командный пункт, в Красновидово, тут же прибыла комиссия ГКО: Молотов, Ворошилов, Василевский и другие. 
       У немцев в это время происходила перегруппировка дивизий 3-й танковой группы, в связи с решением наступать на Калинин. 8-го октября немцами были взяты Нелидово и Пено. В ОКХ создалось впечатление, что КА более не имеет в своем распоряжении крупных сил восточнее Вязьмы, чтобы остановить продвижение немецких войск. На северном фланге советские войска, как думали немцы, намерены отступать до рубежа реки Волга. Окруженные немцами силы оказывают, если не считать отдельных контратак, лишь локальное сопротивление. Гитлер принял решение высвободить 3-ю Танковую группу у Вязьмы. Выполнение всех задач по направлению на Москву возлагалось на 4-ю Танковую группу.     

                                                 01
       10 октября 1-я танковая дивизия немцев захватила Сычевку. 247-я сд вынуждена была отходить в направлении на Ржев. Ржев был захвачен 26-й и 206-й пехотными дивизиями только 15-го октября. В это время на Калининском направлении действовало до 20% всех сил, введенных немцами в операцию "Тайфун". Теперь главные силы 3-й ТГР наступали в направлении на Калинин. 9-я полевая армия немцев частью сил продолжала вести бои в районе Вязьмы, но и она также получила задачу наступать в направлении на Калинин. Утром 11-го октября немцы захватили Зубцов, а вечером Погорелое Городище. 12-го октября, 1-я танковая дивизия немцев, наступая от Зубцова, передовыми частями, вышла на рубеж 25 км юго-восточнее Старица. 29-я советская армия была вынуждена отойти на северный берег Волги. Для прикрытия направления на Калинин выдвигались дивизии 22-й армии: 174-я сд к Старице, 256-я сд к южной части Калинина. Эти меры оказались не действенными, так как части не успели вовремя занять свои места, и до 12-го октября город никто не оборонял. От Ржева до Калинина были подготовлены серьезные оборонительные сооружения, которые делали сотни тысяч тружеников тыла в течение нескольких месяцев. Но в них не было ни одного бойца, и немцы, прорвавшись у Сычевки, беспрепятственно шли до самого Калинина. Местная власть вместо подготовки населения города к обороне растерялась и никаких мер по организации обороны города не приняла.
12-го октября в Калинин прибыл Конев. Войска 30-й, 31-й, 29-й, 22-й армий отходили с боями на северо-восток. 13-го октября 1-я тд немцев подошла к окраинам Калинина. 
       Утром, 10-го октября Жуков прибыл уже теперь в свой штаб Западного фронта, который располагался в 4-х километрах северо-западнее Можайска, в Красновидове. В его распоряжение были переданы части Резервного фронта, Можайской линии обороны и резервы Ставки, которые еще находились в движении.    В Красновидове, по заданию Сталина, заседала комиссия ГКО. В ее задачу, конечно, не входило установление истины произошедшей трагедии. Главное было -  найти «стрелочника». Буденный выводился из под удара – Сталин Буденного, как и Ворошилова не позволял трогать. Молотов, как член комиссии, особенно напирал на вину Конева. Но донесения Конева в Ставку и Сталину было трудно не принимать во внимание, да и командующих уже не осталось. Жуков с согласия Сталина предложил, назначить Конева первым его заместителем. Булганин, Хохлов и Круглов были назначены членами Военного совета Западного фронта. На совещании Конев попал в затруднительное положение из-за нечеткости отданного 5-го октября приказа Рокоссовскому. Рокоссовский, как говорят теперь "прикидывался": "товарищ командующий, от Вас такого приказания не было, было приказание отвести штаб армии в лес восточнее Вязьмы, что и выполнено". Однако, Соколовский, начальник штаба Западного фронта, еще 5-го октября указал Рокоссовскому на неизменность его задачи – выполнить приказ, придаваемыми ему войсками остановить немцев на Угре. Жуков прервал пререкания и сказал, что с этим можно будет разобраться позже, а сейчас, прошу прекратить работу комиссии и проводить срочные меры. Первое, отвести штаб фронта; второе, товарищу Коневу взять с собой необходимые средства управления и выехать для координации действий группы войск на Калининское направление; третье, Военный совет фронта через час выезжает в Можайск к командующему Можайской обороной Богданову, чтобы на месте разобраться с обстановкой на Можайском направлении. После этого комиссия уехала в Москву. 
       Но «стрелочник» все же был найден. 10-го октября командующий 43-й армией, Собенников был арестован НКВД. Опытный и образованный генерал, с самого начала «Тайфуна» трезво оценил обстановку. Приказывая наносить контр удары по немцам, он, однако, видел безнадежность сопротивления своей армии при сложившемся соотношении сил и отдал указание на отступление войск, в первую очередь арьергардных и тыловых частей, сохраняя тем самым армию от полного разгрома. Приказ на отступление был смелым поступком с его стороны в условиях руководства ведения войны параноиком. Сам Резервный фронт, как инструмент Ставки Верхоного Главнокомандующего, полностью отражал стиль работы и Ставки и Верховного Главнокомандующего. Главное, это отсутствие разведки, хотя три армии: 31-я, 24-я и 43-я имели непосредственный контакт с противником и были соответственно не резервными, а действующими на передней линии. Штаб Резервного фронта находился далеко от этого переднего края и не осуществлял  действенного управления им, которое по своей природе должно было отличаться от управления резервом. Во главе штаба были, не компетентный начальник Анисов и политический проходимец Мехлис, основная задача последнего заключалась в том, чтобы быстро найти когда надо стрелочника. Резервный фронт был "полигоном" для воплощения военных идей самого Верховного Главнокомандующего. Каковы идеи, такова и структура. Две разнородные части в ней ни кто не координировал и ни кто ими не управлял. После разгрома Резервного фронта пришло время идеям Мехлиса. С его идеями теперь можно ознакомиться, например, в ЦАМО . Вот их некоторые пассажи, которые начинаются, надо заметить, только с 6-го октября. До этого – все покрыто мраком,  Мехлис не знал, что сказать. Сообщение 6-го октября: «…43 -я армия, не оказывая сопротивления противнику, рассеялась и отдельные части армии прекратили свое организованное существование … беспорядочное отступление 43-й армии оголило фланг 24-й армии,.. Армия (33-я), как организм не существует… местонахождение штаба армии и ее соединений неизвестно.. ».  Штабисты Буденного отделались легким испугом. Их ни кто теперь не трогал, «стрелочников» искали в других ипостасях.   Позже Сталин дал понять о нежелательности помнить, о событиях под Вязьмой и вообще не упоминать о Резервном фронте.  
       Командир 17-й дивизии (17ДНО) полковник Козлов, проявил незаурядное умение в организации боя со многократно превосходящим противником под Спас-Деменском. Ясно, что приобретенный им военный опыт делал из него такого командира, которые были  в КА, «на вес золота». Но Козлов со своей дивизией, вышедшей из окружения , вдруг, появился от туда, где, по докладам штабистов Буденного, войск  не было – все разбежались. В этой связи Козлов представлял для них явную обличающую угрозу. 21-го октября, командуя уже пополненной 17-й дивизией под Тарутино, полковник Козлов П.С., избегая окружения при прорыве немцев на соседнем участке, приказал перейти дивизии на более удобную позицию. Жуков, который запретил всякие отходы, Козлова не знал, и особенно разбираться не стал – приказал расстрелять его. Жуков не знал о боевой деятельности Козлова, но его знал  А. Н. Богданов, бывший заместитель начальника штаба Буденного, а теперь начальник штаба 43-й армии, куда входила и 17-я стрелковаф дивизия, Штаб 43-й армии в донесении Жукову преднамеренно усугубил вину 17-й дивизии, указав, что она якобы  бежала аж до Подольска.                           Козлов Военной прокуратурой только в 2005-м году (через 64 года) был реабилитирован. Если есть у него правнуки,  то дождались - у нас "ни кто не забыт".  Может Ольга Бергольц и хотела, чтобы было так, да не коммунисты. 
       Совершенно ясно, так же, что в ЦАМО была проведена соответствующая чистка документов. Ссылаться при исследованиях на оставшиеся там документы можно, и должно теперь, только в сочетании с общим кропотливым анализом боевых действий под Вязьмой в октябре 1941-го года с учетом новейшей информации. Верификации текстовых документов помогли бы сохранившиеся оперативные схемы и карты боевых действий, но они не исследуются и не публикуются, да и не доступны.

                                                          02  
       В Можайске Богданов (слава Богу, другой Богданов - командующий Можайской обороной)  доложил Жукову, что на подступах к Бородино,  ведет бой с передовыми частями противника, с мотодивизией СС «Райх», 32-я сибирская стрелковая дивизия Полосухина, усиленная танковой бригадой. Перемещенный из Красновидова и остановившись временно в лагерных домиках Алабино, штаб Западного фронта немедленно приступил к организационно-оперативной работе. Нужно было: срочно создать прочную оборону на рубеже Волоколамск, Можайск, Мадоярославец, Калуга, чтобы задержать здесь противника; развить оборону в глубину, сосредоточить там вторые эшелоны и резервы фронта, с тем, чтобы можно было ими маневрировать для усиления уязвимых мест обороны. Надо было организовать непрерывную наземную и воздушную разведку противника и твердое управление войсками фронта, организовать материально-техническое обеспечение войск фронта на подступах к Москве.
       А в это время поздно вечером 10 октября в деревню Шутово, в штаб окруженной 19-й армии были вызваны на совещание командиры дивизий 19-й армии и группы генерала Болдина. Командующий 19-й армией генерал-лейтенант Лукин информировал командиров соединений об обстановке. Из этой информации стало ясно, что в районе Вязьмы и севернее ее находятся крупные танковые и моторизованные соединения противника. Их состав и численность точно известны не были. К этому времени части 19-й армии и группы  Болдина понесли значительные потери. Кольцо же окружения, в связи с отводом 2-й стрелковой дивизии с Днепра на реку Вязьму, сузилось. Оно составляло с запада на восток примерно 15—20 километров и с севера на юг — 20—25 километров. К вечеру 10-го октября в сложившейся обстановке имелось два варианта возможных решений. Оба варианта обсуждались на совещании командиров дивизий в штабе 19-й армии. Первый - остаться в занимаемом районе и организовать круговую оборону, надолго приковать к себе крупные силы врага. Тогда можно было бы выиграть время, что позволило бы Верховному главнокомандованию организовать на Можайской линии или где-то вблизи ее активную оборону. Для такого способа действий 19-я армия нуждалась в боеприпасах, горючем, медикаментах, продовольствии и вывозе раненых. Это требовало транспортной авиации. А ее, в то время, в КА не было. Без помощи извне армия продержаться в окружении долго не могла. Второй вариант - прорвать кольцо окружения неприятельских войск н отходить на восток. Но такое решение являлось уже запоздалым и имело мало шансов па успех. 8-го, 9-го и 10-го октября войска 19-й армии и группа  Болдина понесли значительные потери. В трех танковых бригадах оставалось всего два танка - один КВ и один Т-26. Горючее было на исходе. На гвардейские минометные части (“катюши”) оставался один залп. Армии не располагала защитой от ударов с воздуха. Два отдельных зенитных артиллерийских дивизиона не могли справиться с задачей. Наши истребители храбро сражались в воздухе, но уступали численному превосходству врага (если учесть, что основные силы ВВС под Москвой были направлены на оборону столицы). Даже в случае успешного прорыва армия, подвергаясь ударам танков и авиации противника, вряд ли смогла бы пройти 100—120 километров и отойти к Можайску.
       А в южной группе окруженных, первые неудачи заставили Ершакова более тщательно готовиться к прорыву. Новая атака была назначена на 19 00 10-го октября на широком фронте от Володарца до Панфилова силами 129-й, 144-й, 108-й, 112-й, 73-й и 229-й дивизий. Главный прорыв должен был быть произведен на участке Пузиково, Мишенка, Панфилово, севернее Красный Холм, Малое Быково в направлении на Рожново. Мало, что известно об этом ночном бое, но по косвенным данным можно судить о его результатах. На следующий день, в штаб Западного фронта, Ершаков отправил боевое донесение: «имею в своем составе две дивизии (!) и испытываю недостаток в огнеприпасах…. Части армии готовятся к прорыву в направлении на Быково". То есть, уже упоминается только о двух дивизиях!  А под дивизией понималась тогда – горстка бойцов при знамени и штабе. Вспомним о 38-й Ярцевская дивизии. Отойдя от Вязьмы она была зажата в болотистом районе у деревни Костери. Остаткам группы начштаба Панасюка удалось прорваться, а группа комдива Кириллова погибла. Сам Кириллов возглавил впоследствии партизанский отряд. (по выходе из окружения, как уже говорилось, был расстрелян) 
  10      В Ильинском секторе к 14-ти часам группа противника зашла в тыл 1-ой роте курсантов, оборонявшей мост через реку Шаня. Остатки 1-й, 2-й и 6-ой рот, оставив Медынь, отошли к деревне Дворики. В Двориках передовой отряд пополнился 3-ей ротой ППУ и разведотрядом 53-й стрелковой дивизии (той, из 43-й армии, которая отступала от Десны). Генерал-майор  Смирнов приказал утром 11-го октября вернуть Медынь. К этому времени в 6-й роте ППУ осталось 13 человек. В Детчинском секторе утром танки противника приблизились к Угре. Под их прикрытием пехота высадилась на левый берег и вклинилась в оборону полка. 14-я рота ППУ отступила. Противник занял деревню Устье.
11 октября
                                                                                                                           1                                                     01
       К утру 11 октября в частях был получен боевой приказ командующего 19-й армией, отданный в 6 часов утра того же числа. В приказе о противнике было сказано, что он моторизованными частями занял фронт:  Ломы, Вязьма, железнодорожная станция Волоста-Пятница (25 километров южнее Вязьмы). Отдельными группами занимает станцию Ново-Дугинское, станцию Касня, частью сил занял Гжатск. И далее к югу до Юхнова – у него мелкие части.  Принятое решение было сформулировано так: 19-я армия и опергруппа Болдина, прикрываясь с северо-запада, запада и юго-запада частью сил, главными силами в 16 00 11-го октября прорывает линию окружения, и, во что бы то ни стало, выходит в район Сажино, Шуйское, Холм. Этот район находился в 45 - 55 километрах от места прорыва и в 25 километрах строго на восток от Гжатска. Для прорыва армия строилась в два эшелона: в первом эшелоне - пять стрелковых дивизий и во втором - одна стрелковая дивизия. Кавалерийская дивизия предназначалась для развития прорыва. Две стрелковые дивизии командующий армией оставил в своем резерве. 2-я стрелковая дивизия, прикрывавшая до сих пор 19-ю армию от ударов с запада, на этот раз ставилась в центре оперативного построения армии для нанесения удара и прорыва, совместно с другими частями, кольца окружения в направлении Богородицкое, Доманово, Иванники. Один ее полк предстояло оставить на занимаемом к утру 11-го октября рубеже, чтобы прикрыть армию с тыла. Этот полк командующий армией подчинил себе.
       В воспоминаниях командир 2-й стрелковой дивизии, Вашкевич пишет: "…2-я сд получила приказ командующего армией в 7 часов 30 минут утра 11 октября и приступила к его выполнению. На реке Вязьме в распоряжении командующего 19-й армией был оставлен 1284-й (бывший 5-й в дно) стрелковый полк, сменивший подразделения 1286-го стрелкового полка. Главные силы дивизии в составе 1282-го, 1286-го стрелковых полков, отряда черноморских моряков (около 800 человек), 970-го артиллерийского полка, а также приданные дивизии 596-й гаубичный артиллерийский полк и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион должны были занять исходное положение западнее, села Богородицкого, чтобы атаковать противника в 16 часов. До начала атаки оставалось 8 часов 30 минут. За это время предстояло сменить 1286-й полк подразделениями 1284-го полка на реке Вязьме, всем частям дивизии пройти 15—18 километров до исходного положения, артиллерии занять огневые позиции и определить цели, по которым вести огонь, поддерживая пехоту, командирам полков принять решение и поставить задачи командирам! своих подразделений. Командирам рот оставалось время лишь на то, чтобы показать командирам взводов на местности, куда им наступать. Чтобы поднять артиллерию, минометы, станковые пулеметы, боеприпасы, инженерное имущество и имущество связи, пришлось из транспортных автомашин слить все горючее в боевые машины. Это мероприятие отняло два-три часа так жестко ограниченного времени. К 10 часам все распоряжения были отданы и получены донесения, что части приступили к их выполнению. Командир дивизии, часть офицеров штаба дивизии, командующий артиллерией, дивизионный инженер и начальник связи дивизии со средствами связи, командиры стрелковых и артиллерийских полков в 11 часов 30 минут прибыли на опушку леса в полутора километрах западнее Богородицкого, где был организован командный пункт. К часу дня командиры стрелковых н артиллерийских полков получили боевые задачи на местности и тут же приступили к их решению. К этому времени прибыл 1282-й полк, 970-й артиллерийский полк, 3-й дивизион 389-го гаубичного артиллерийского полка и часть 596-го гаубичного полка. Запаздывали 1286-й полк, часть 596-го гаубичного полка и 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. Не подошел еще и отряд моряков. Все делалось в страшной спешке. От 16 часов, когда устанавливалось начало атаки, и до наступления темноты оставалось всего около двух часов светлого времени. Около 15 часов показались батальоны 1286-го полка. Они бегом направлялись в свои исходные районы. Около 15 часов 30 минут стали развертываться и два запоздавших дивизиона 596-го гаубичного полка, а также 57-й тяжелый артиллерийский дивизион. В это время авиация противника активизировалась. Группами, по четыре - шесть самолетов повела на наши войска, занимавшие или уже занявшие исходное положение для прорыва, атаки с воздуха. Тыловые учреждения дивизий и армии, понтонно-переправочные части нахлынули на артиллерийские позиции, на вторые эшелоны полков и дивизии. Связь все время нарушалась. Обо всем этом, а также о том, что еще не вся артиллерия подготовилась к действию, а часть взводов 1286-го полка пока не уяснила своих задач, я доложил командующему 19-й армией генералу Лукину. Я настойчиво просил его отложить атаку до утра, чтобы за ночь отвести тылы назад, привести в порядок перемешавшиеся части и наладить нарушенное управление войсками. На свой доклад и предложение о переносе наступления на утро 12 октября я получил ответ: “Вашкевич, ты не представляешь всей обстановки. Или мы сегодня, сейчас прорвемся, или нас к утру сомнут”. На мое замечание, что ночью противник не начнет наступление, генерал Лукин подтвердил: “Иди и прорывайся”, - и пожелал успехов. На этом, пожав друг другу руки, мы расстались. Для непосредственного руководства войсками я с небольшой группой офицеров штаба и офицерами связи полков отправился в боевые порядки первых эшелонов 1286-го и 1282-го стрелковых полков. Со мной пошли начальник артиллерии дивизии полковник Суворов и комиссар штаба дивизии старший политрук Б.З. Евсеев. Комиссар дивизии В. Т. Крылов и начальник штаба дивизии полковник Софин остались на командном пункте. Они должны были привести в порядок вторые эшелоны полков, перемешавшиеся с другими частями армии, а потом присоединиться к нам. Около 16 часов “катюши” дали первый и последний залп, вся артиллерия дивизии открыла огонь. Первые эшелоны 1286-го и 1282-го стрелковых полков перешли в наступление. Противник встретил наши войска плотным заградительным огнем. Около 18 часов, уже в темноте, части дивизии заняли деревню Пекарево. Поздно вечером они захватили деревню Спас и тем самым прорвали кольцо окружения противника. Фронт прорыва достигал 3 километров. Он простреливался пулеметным и артиллерийско-минометным огнем».
   Лукин вспоминает: "… Ко мне стремительно вбегает командир 91-й стрелковой дивизии полковник И.А. Волков: 
- Товарищ генерал! Прорыв сделан, дивизии уходят, выводите штаб армий!
- Немедленно доношу об этом в штаб фронта. В прорыв вводится артиллерия, подтягиваются другие соединения. И.А. Волкову я сказал, что лично выходить не буду, пока не пропущу все или хотя бы половину войск. 
- Идите, выводите свою дивизию, держите фланги. 
Он не успел догнать свое соединение. Кольцо окружения замкнулось вновь. Предполагали, что противнику удалось подвести к месту прорыва свежие силы и закрыть прорыв. 
Тот, кто был в окружении и оказывался в таком же положении, как и я, поймет мое душевное состояние. Нет, моральные силы не были надломлены, сила воли не поколеблена, но я понимал всю тяжесть положения и ничего сделать не мог. Вновь собрал командиров и комиссаров. Они, очевидно, ждали от меня чуда. Ну, а чудес, как известно, не бывает. К горлу подступал комок... Какие слова найти? Чем помочь им? Потом, взяв себя в руки, сказал: Товарищи, положение не безвыходное. Противник сосредоточил все свои силы на восточном направлении и видит, что мы рвемся только на узком участке. Если же мы будем прорываться южнее Вязьмы, в направлении 20-й армии, то обязательно прорвемся. Приказываю выходить отдельными группами". 

2                                                        02 
  На Юхновском направлении в дело вступают основные силы 20-й танковой дивизии  немцев. В Ильинском секторе немцы бросили в атаку до 50 танков, мотопехоту и эскадрон кавалерии. Танки 17-й бригады не смогли поддержать курсантов, так как были атакованы с воздуха. Отступая с боями, остатки смешенного передового отряда вышли к Ильинскому сектору Малоярославецкого укрепрайона. В Детчинском секторе силами 14-й и 15-й рот Подольского пехотного училища, 1-го батальона 616-го полка и полубатареи Подольского артиллерийского училища удалось отбить обратно деревню Устье и закрепиться на берегу реки. 13-я рота старшего лейтенанта  Мишугина отразила контратаку противника, поддержанную танками. Рота имела 3 пулемётных взвода, четыре 82-мм миномёта. 12 –13-го октября начался штурм немецкими войсками Ильинского и Детченского секторов Малоярославецкого Ура Можайской линии обороны.
12 октября

                                                            01
       К рассвету 12-го октября прорвавшиеся части сосредоточились в 18-ти киломётрах к северо-западу от места прорыва. Здесь находились подразделения 1282-го и 1286-го стрелковых полков, 970-го артиллерийского полка и часть отряда моряков, а также подразделения из соседних дивизий армии. Быстро сказалась физическая усталость и большое напряжение ночного боя. Все повалились спать.
       Вашкевич: «В этом районе мы пробыли весь день 12 октября, ожидая подхода других наших частей. Однако к нам присоединились лишь отдельные небольшие подразделения из разных дивизий 19-й армии. 1284-й стрелковый полк, оставленный на реке Вязьме для прикрытия прорыва 19-й армии на восток, свою трудную задачу выполнил. Весь день 11 октября он огнем и контратаками отражал попытки крупных сил немецко-фашистских войск переправиться па восточный берег реки Вязьмы. Бойцы мужественно сражались, проявляли стойкость и героизм. Только небольшой части полка удалось выйти из окружения и присоединиться к своим войскам. Далеко на юго-западе, где ночью и утром шел жестокий бой, наступила тишина. Попытки выйти из окружения, предпринятые 19-й армией 8-го, 9-го и 10-го октября, только насторожили врага, заставив его еще больше уплотнить боевые порядки своих войск. Прорыв из окружения, назначенный на 16 часов 11 октября, предполагалось провести под покровом ночи. Но к ночным действиям, тем более такого большого масштаба, как прорыв армией крупных сил противника и последующий ночной марш на 45—55-километров, войска и штабы оказались не подготовленными».
       Потери были столь велики, что армия перестала существовать. Полегло 19000 воинов. По рассказам очевидцев из окрестных деревень, «... в марте 1943 г. немцы стали гонять нас в окрестности деревни Мартюхи. Здесь по долине небольшой речушки, окружавшей деревню, лежали наши солдатики. Было их очень много. Лежали несколькими слоями друг на друге. Мы снимем верхний слой, похороним, а следующий, еще замерзший, оставим до следующего дня, чтобы оттаял. Так работали около месяца, похоронили около семи слоев. Немцы очень боялись эпидемий». 
        87-я пехотная дивизия немцев, в боевом дозоре которой находился командный пункт 8-го армейского корпуса, пробилась с запада, вдоль автострады, к Вязьме. Была установлена связь с находящимися в городе частями 10-й танковой дивизии. 12 октября части 8-го корпуса в тяжелейшем бою отбивали атаки бойцов, подчиненных Лукину, пытавшиеся прорваться теперь через автостраду с севера на юг, западнее Вязьмы, на соединение с генералом Ершаковым. Лукин не знал, что в районе Селиваново, где находился Ершаков, сопротивление окруженных было уже подавлено. С 12-го  октября организованное сопротивление на участке Ершакова прекратилось. Последнее, известное место нахождения штаба 20 армии – район Подрезово, Молошино.
        В армии Лукина после прорыва 11-го октября имелись остатки 248-й сд, 140-й сд (13ДНО), 45 кд. Части Болдина продолжали вести бои в районе Обухово – Богородицкое – Мартюхи. Немцы частыми контратаками теснили окруженную группу в район Богородицкое – Ямново – Кочетково – Горнево.  13-14-го  октября завершились все бои под Вязьмой. Потери Красной Армии убитыми, ранеными и пропавшими без вести были огромны. Из сотен тысяч бойцов вырваться из окружения удалось единицам тысяч. 7 - 13-го  октября самые трагические и кровавые дни вяземских боев. Дороги были запруженные людьми, повозками, техникой. Войскам был отдан приказ - идти день и ночь, темпом 70 километров в сутки. Но куда идти? Везде – враг. Беспрестанные налеты немецкой авиации и артиллерийский огонь - одно спасение - скрываться в лесах. Но и там была смерть. Фронт и тыл перемешались в этом "котле". Смертельно измученные боями, почти не имея боеприпасов, горючего и продовольствия, окруженные части еще пытались вырваться из немецких тисков.
       Вот, что писал командир 45-й кавалерийской дивизии  Стученко о боях в районе деревень Стогово, Покров, Селиваново: «Развороченная земля, усеянная трупами наших и немцев. Здесь же исковерканные повозки, орудия, машины. Раненые лошади, с низко опущенными головами, бродят по мертвому полю. А вокруг зловещая тишина...   13 октября войска армии начали разделяться на отдельные группы для самостоятельного выхода. Все орудия были взорваны, машины сожжены. Но на то, чтобы уничтожить конский состав, ни у кого рука не поднялась. Коней распустили по лесу".    Немцы не смогли сдержать последнего отчаянного натиска советских солдат из северной части «котла» в направлении на юг.   В ночь с 12-го на 13-е октября значительная их часть, в результате тяжелых и кровопролитных боев, смогла прорваться. Однако, там они попали в то же самое окружение - только теперь уже 4-й немецкой армии. 13-го октября местность в районе автострады Смоленск - Вязьма была очищена. Советские войска прекратили организованное сопротивление, Картина завершившегося сражения была поистине трагичной. Офицер из штаба 8-го АК передал свои впечатления от увиденного им тогда в отчете, подготовленном для командования соединения. В нем говорится: «...Наступил мороз и выпал первый снег. Бесконечные потоки русских пленных шли по автостраде на запад.