3. Военная разведка

Содержание.

Досталинский период развелки .
Сталинский период ркзведки.
Немецкая Разведка Абвера. Группа Ровеля.
Постсталинский период разведки.

 
Досталинский период разведки.

      Разведка, которой пользовался  Сталин, к 1940-му году состояла из политической (внешней разведки), это был Иностранный отдел (ИНО) в Главном управлении государственной безопасности (ГУГБ), Наркомата внутренних дел (НКВД),  и военной разведки, которой занималось Разведывательное управление Генерального штаба РККА (называлось оно сначала 4-м Управлением штаба РККА а до июля 1940-го 5-м Управлением РККА). В годы Первой мировой войны, военной разведкой и контрразведкой ведал "Огенквар", отдел генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) русской армии. Первое время после октября 1917-го года ГУГШ еще продолжало существовать, оставшееся от царской России. В мае 1918-го года ГУГШ было преобразовано, во Всероссийский главный штаб (Всеросглавштаб). Разведкой в нем теперь стал заниматься Военно-статистический отдел Оперативного управления штаба. В сентябре 1918-го года начался процесс централизации военного руководства страны и был образован Реввоенсовет Республики (РВСР). А 5-го ноября 1918-го года в РВСР образуется Полевой штаб, в составе которого было создано Регистрационное управление (Региструпр). С этого дня ведет свою историю советская потом российская военная разведка. Шла Гражданская война, и Региструпр осуществлял организацию войсковой разведки в интересах Красной Армии. Еще до окончания Гражданской войны у ВЧК появилась необходимость  во внешней разведке с политическими целями. 20-го декабря 1920-го года во Всероссийской чрезвычайной комиссии при НКВД РСФСР, был организован Иностранный отдел (ИНО ВЧК). С преобразованием ВЧК, ИНО позднее входил и в Главное политическое управление (ГПУ), потом в Объединенное главное политическое управление (ОГПУ) и наконец в ГУГБ НКВД.
       В настоящее время исторические судьбы разведки в нашей стране, после революции, можно условно разделить на четыре этапа: "до сталинский", "сталинский", "пост сталинский" и "современный". На первом этапе, т.е. "до сталинском", происходило становление новой советской разведки, как военной, так и внешней. В Гражданскую войну военная разведка, как уже сказано, занималась разведкой на полях сражений войны. Задачами же внешней разведки стало выявление намерений и действий антисоветских и шпионских организаций, базирующихся за границами СССР и, соответственно, противодействие им. Эти задачи начали успешно решаться под руководством Трилиссера, начальника ИНО ГПУ с марта 1922-го года. Трилиссер сумел организовать всю систему внешней разведки, наладить работу резидентур в закардонных странах, подобрать для разведки кадры. В их числе были такие разведчики, как Слуцкий, Шпигельглас, Рейсс, Блюмкин, Маневич, Фельдбин и другие. Для активной борьбы с зарубежными антисоветскими организациями, в мае 1922-го года в ГПУ был организован контрразведывательный отдел (КРО ГПУ), который возглавил Артузов. Дзержинскому в свое время удалось убедить Джунковского, который при царе был шефом Отдельного корпуса жандармов, стать консультантом ВЧК. Джунковский и начальник КРО Артузов разработали операции "Трест" и "Синдикат-2". Основной идеей для этих операций, стало создание легендированных организации, членами которых являлись лица хорошо известные белой иммиграции, но сотрудничавшие с ГПУ. Они якобы занимались подготовкой государственного переворота в СССР. Их разработкой ГПУ занималось в течении шести лет. В частности, удалось заманить в СССР и уничтожить эмиссара британской разведки Рейли, ликвидировав тем самым проникновение в страну британской разведки. Был также уничтожен руководитель Национального союза защиты Родины и свободы за границей Савинков. 
       В 1925-м году Дзержинский, по совместительству тогда и председатель Всесоюзного Совета Народного Хозяйства СССР, поставил задачу обеспечения внешней разведки компетентными специалистами в области экономики. В 1926-м году в ИНО ОГПУ было организовано "Экономическое подразделение", руководить которым стал Слуцкий. Его работа в экономическом управлении ОГПУ заключалась в ведении промышленного шпионажа. Свой первый орден Слуцкий получил за операцию по похищению технологии производства шарикоподшипников в Швеции. Работа экономического подразделения ОГПУ в союзе с ИНО, в конечном итоге, обеспечила СССР технической и военной документацией и образцами продукции авиационных, радиотехнических, химических и других зарубежных производств. Работа разведки на ее первом этапе протекала в отсутствии массовых репрессий, начавшихся позднее при Сталине. Ее сложности в то время, в основном, обуславливались отсутствием достаточного финансирования и достаточного опыта в разведывательной деятельности. Под управлением Трилиссера внешняя разведка на "до сталинском" этапе продолжала совершенствоваться.
Сталинский период разведки.

                                                     01
       В декабре 1930-го года наступил второй этап в истории разведки – "сталинский". Сталин решил убрать Трилиссера из разведки. Он вызвал его к себе и поручил ему "усилить работу органов нашей рабоче-крестьянской партии". Трилиссер возражать не стал, и перешёл на должность заместителя наркома Рабоче-Крестьянской Инспекции. Тем самым, Сталин положил начало подозрительного отношения к внешней разведке. Он считал, что там присутствует троцкистская оппозиция. Вместо Трилиссера начальником ИНО ОГПУ был назначен сначала чекист Мессинг, а с августа 1931-го года – Артузов. Артузов, в интересах дела, провел коренную реорганизацию работы разведки, и ее как легальных, так и нелегальных методов. Помощником Артузова стал Слуцкий. В 1931-1933-х годах он был главным резидентом ИНО по странам Европы. Под прикрытием должности сотрудника торгпредства СССР в Берлине, Слуцкий выезжал в спецкомандировки, в том числе и в США. Он лично принимал участие в специальных операциях в Германии, Испании, Франции, Швеции. В Испании действовал под псевдонимом "Маркос". Были организованы крупные нелегальные резидентуры, которым поручалось подготовить условия для разведывательной работы, на случай войны. Из привлеченных тогда агентов можно назвать: сотрудника гестапо Вилли Лемана ("Брайтенбах"), работавшего имперским советником министерства экономики Арвида Харнака ("Корсиканец"), сотрудника разведотдела ВВС Харо Шульце-Бойзена ("Старшина"),  видного писателя и драматурга Адама Кукхоф ("Старик"). Созданная с их участием организация вошла в историю под названием "Красная капелла". По указанию Артузова была воссоздана нелегальная резидентура в Англии, руководимая разведчиком-нелегалом Дейчем. Дейч начал поиски будущих, перспективных, высокопоставленных чиновников среди студентов Кембриджского и Оксфордского университетов. Ему удалось завербовать 20 нелегальных агентов. Среди них была завербована т.н. "Кембриджская пятерка". Собственно, это не была организация, а группа, успешно действовавших агентов, вплоть, и до "постсталинских" времен. Среди них Филби стал высокопоставленным сотрудником английской разведки. Блант в период Второй мировой войны работал в контрразведке Великобритании. Кернкросс служил в британской дешифровальной службе, затем координировал деятельность английской разведки в Югославии. Маклейн и Берджес занимали высокие посты в английском МИДе. В 1934-м году Дейч завербовал шифровальщика Управления связи британского МИД капитана Дж. Кинга ("Маг"), в результате чего советская разведка получила доступ ко всем секретам британской дипломатии. 
       Однако, самого Сталина в то время больше занимали проблемы устранения влияний за границей Троцкого. Этот неудавшийся диктатор, своей деятельностью, здорово подрывал веру в "мудрость великого" Сталина. В мае 1934-го года Сталиным, под предлогом координации деятельности военной и политической разведок, Артузов, бывший тогда "ассом" внешней разведки, был назначен, заместителем начальника Разведывательного управления РККА Берзина. А в мае 1935-го года он был освобожден от обязанностей начальника ИНО НКВД и полностью перемещен для работ в военной разведке. С ним в Разведупр РККА пришла и группа чекистов из внешней разведки, которые заняли в Разведупре руководящие должности. Отношения между военными и чекистами в Разведупре были весьма обостренные. Для самого Артузова это назначение было, конечно, понижением в должности. Вместо Артузова, начальником ИНО ГУГБ стал Слуцкий. Теперь заметную часть работы ИНО под управлением Слуцкого составил розыск и физическое устранение противников Сталина за границей, в особенности, деятелей Белой эмиграции и сторонников Троцкого, противников Сталина во время гражданской войны Испании.

                                                           02
        Летом 1920-го года, когда Гражданская война кончалась,  в тех странах, с которыми был подписан мирный договор и установлены дипломатические отношения, полномочными представителями РСФСР были учреждены военные представительства. В их задачу входил сбор легальными и нелегальными методами военной информации об этих государствах. Они же стали организаторами разведывательной деятельности в них. Таким образом, военная разведка, кроме войсковой разведки, стала заниматься еще и стратегической разведкой. С марта 1924-го года начальником Разведупра штаба РККА стал Берзин.   Ему удалось организовать нелегальные сети военной разведки в ряде стран. Кроме того, он вместе с начальником информационного отдела Никоновым вел научную работу в Разведупре: "Будущая война". Он тогда уже предвидел войну моторов и начало войны без ее объявления. Он же заложил основы активной разведки – спецназа, Однако, Нарком обороны Ворошилов, верный сподвижник Сталина, свернул эту работу. Позднее, на процессах в 1937-м году она была инкриминирована Берзину как "подготовка к государственному перевороту". Работу военной разведки всегда затрудняла конкуренция, со стоящей по ранжиру  на государственной лестнице, на голову выше политической разведкой. Были даже поползновения, начиная с Дзержинского, вообще поглотить военную разведку. В сентябре 1926-го года Разведупр стал именоваться 4-м управлением штаба РККА. В августе 1934-го года 4-е управление было выведено из состава штаба РККА в подчинение Наркомата обороны и переименовано в Информационно-статистическое управление РККА. Но в ноябре того же года стало снова Разведывательным управлением РККА (Разведупром). 
       В начале тридцатых годов имело место несколько значительных провалов нелегальной военной разведки за рубежом. Происходили они, частично из-за неопытности нелегалов, а в основном из-за вовлечения в нелегальную сеть коммунистов тех стран, где велась разведка. По указанию Сталина, как уже выше говорилось, в военную разведку был направлен начальник внешней разведки Артузов в качестве заместителя Берзина. Необходимость в такой пертурбации объяснялась, с одной стороны как бы укреплением военной разведки опытными кадрами из внешней разведки, с другой - это была политика Сталина, не допускать у власти в спецорганах усиления личности. Артузов, назначенный Сталиным, не собирался оставаться заместителем Берзина и скоро превратился, фактически, в руководителя Разведупра. Он начал передел структуры Управления, подгоняя ее под структуру ИНО. В ИНО не существовало аналитической обработки добываемой политической информации, Сталин и ЦК занимались ею сами. Не было там и соответствующей службы. Артузов, не будучи военным, не вникая в особенности военной разведки, решил устранить, наиболее квалифицированный в Разведупре, информационно-статистический отдел, возглавляемый Никоновым с 1925-го года. Тем самым он лишил Разведупр аналитической службы. Основным направлением работы Разведупра стало только добывание информации. Главными отделами стали теперь 1-й, западный, во главе с чекистом Штейнбрюком и 2-й, восточный во главе с чекистом Кариным. Берзин реагировал на все это происходящее рапортом об освобождении его от должности. Артузову, как не военному, назначение начальником Разведупра тоже не светило. Тогда вместо Берзина начальником военной разведки стал Урицкий, профессиональный военный, прослуживший в армии 20 лет. Он относился к пришельцам из ОГПУ со всей той неприязнью, которую только может иметь солдат к особисту. Его отношения с чекистом Артузовым, также не сложились. Добиваясь у Ворошилова, а через него и у Сталина, устранения Артузова из Управления, и зная конечно по чьей воле, Артузов попал сюда, он рубил сук, на котором сидел. В январе 1937-го по предложению Ворошилова на политбюро Артузов был отозван в НКВД, где остался не у дел. Однако в мае 1937-го года Сталин выступил на совещании в Разведывательном управлении. Он заявил что: "Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев", и дал установку на роспуск агентурной сети. 
       В сентябре 1936-го года, наркомом внутренних дел стал Ежов. Началась подготовка, к невиданным до сих пор репрессиям 1937-го года. Разгрому подверглись, как внешняя, так и военная разведки. Артузов и его чекисты стали теперь именоваться в Разведывательном управлении "людьми Ягоды". В ночь с 12-го на 13-е мая 1937-го года Артузов был арестован. Снят со своего поста был и Урицкий. Разведупр на короткое время возглавил опять Берзин, вернувшись из Испании, где он был советником у республиканцев, и заслужил там орден Ленина. Но не только "людей Ягоды" принялся искоренять, несомненно, по указанию Сталина, Ежов. Были еще в Управлении и "враги народа" и "немецкие шпионы". В июле 1937-го года была арестована большая группа в 20 человек таких "врагов" и "шпионов". Среди них были и Штейнбрюк и Карин и другие из военной разведки. 1-го августа 1937-го был опять снят со своего поста Берзин. В ноябре арестовали его, а заодно и Урицкого. "Большая чистка" шла и во внешней разведке. Там в 1937-м году были расстреляны Трилиссер, Мессинг. В том же году расстреляли и Артузова. Однако Слуцкого, руководившего внешней разведкой с мая 1935-го года и теперь уже и при Ежове (по февраль 1938-го года), расстреливать, сразу, не стали. Ему дали время еще поруководить разведкой, подучить, поднатаскать, новый призыв чекистов, теперь уже "людей Ежова". В 1937-м году под началом Слуцкого были проведены такие операции, как похищение в Париже 22-го сентября председателя РОВС генерала Миллера, похищение архива Троцкого, убийство в Лозанне в сентябре спецгруппой, под руководством Шпигельгласа, бывшего сотрудника ИНО НКВД, невозвращенца Рейсса. А потом, Слуцкого просто отравили в одном из кабинетов Лубянки, по указанию наркома. "Хорошо поработал сталинский карлик Ежов"! В военной разведке продолжались аресты, уходили последние могикане разведки, оставляя после себя пустые кабинеты. Связи с зарубежной агентурой были оборваны. Центральный аппарат разведки был развален. По неполным данным в военной разведке были уничтожены все начальники отделов. В том числе армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, 4 корпусных комиссара, 3 комдива, 2 дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригадных комиссара, 15 полковников и полковых комиссаров, 39 человек высшего командного состава с огромным опытом разведывательной работы. Теперь самому Ежову было поручено наблюдать за военной разведкой. Его заместителями в этом деле стали - контрразведчик из НКВД Гендин и бывший военный атташе в Германии Орлов. Зарубежную агентуру тоже почистили от "врагов народа". Так что разведывательная сеть советского государства в 1937-м году изрядно поредела. Репрессии продолжались и в 1938-м году. После мартовского процесса Бухарина, Ежова фактически отстранили от дела, назначив, по совместительству, наркомом водного транспорта. Уже в марте стали пропадать и "люди Ежова". В сентябре Народным Комиссариатом Внутренних Дел фактически руководил заместитель Ежова - Берия. Аресты "людей Ежова" пошли теперь кучно. В военной разведке арестовали Гендина и Орлова. В декабре 1938-го года наркомом Внутренних Дел вместо Ежова стал Берия. И начались расстрелы и "людей Ягоды", и "людей Ежова". 
Так "ковал" свою разведку товарищ Сталин!

                                                         03
       В апреле 1939-го начальником Разведупра был назначен летчик, Герой Советского Союза (за бои в Испании) Проскуров.   Не будучи профессиональным разведчиком и, вообще, не имея ранее никакого отношения к разведке, но, будучи порядочным и честным человеком, он с полной отдачей включился в выполнение порученного ему дела. Работать пришлось в чрезвычайно сложных условиях. Основные кадры управления были почти поголовно уничтожены в результате репрессий. Заместителем Проскурова вместо генерала стал майор. Одиннадцать майоров теперь заняли должности начальников отделов, девять майоров были начальниками отделений. В ЦК ВКП(б) считалось, что самое главное для служения в разведке это пролетарское происхождение, а такие "мелочи", как уровень культуры, военная подготовка, знание иностранных языков, особого значения не имели. Проскурову с трудом, но удалось частично восстановить агентурную заграничную сеть. Опытными кадрами был укомплектован аппарат военных атташе при полпредствах за рубежом. Особое значение приобретали источники информации непосредственно в Германии. Он восстановил аналитическую службу в Управлении в виде Информационного отдела. Начальником отдела стал полковник Пугачев бывший начальник штаба полка, где служил Проскуров.
       Трения со Сталиным у Проскурова начались сразу после окончания Финской войны. 14-17-го апреля 1940-го года состоялось совещание при ЦК ВКП(б), начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии. На совещании Ворошилов обвинил военную разведку в том, что по ее вине ничего не было известно о вооруженных силах Финляндии, и в частности, о линии укреплений на Карельском перешейке. Безусловно, это была и точка зрения Сталина, надо же было им с Ворошиловым оправдаться в позорно проведенной с малым государством войне, и свалить свою вину на разведку. В ответном выступлении, Проскуров сказал, что для общих расчетов сил подавления противника, разведка имела необходимые данные, которые она и доложила Генштабу. Так к 1-му октября 1939-го года было установлено наличие в укрепленных районах до 210 железобетонных и артиллерийских точек. Эти точки были нанесены на схемы в альбоме, "который, как говорил сам Мерецков, все время лежал у него на столе". Проскуров тут же опроверг реплику, присутствующего на совещании Мерецкова, о том, что точки на схеме не соответствовали действительности. По словам Проскурова, кроме того, имелась информация и о финских вооруженных силах, изложенная в брошюре: "О том, как воевать с финнами". Она, правда, не была готова к началу войны, потому что лежала в архиве. В архиве Разведупра скопилось большое количество неразработанных, ценных материалов, и литературы. Над всем этим должна была работать, по словам Проскурова, целая бригада в 15 человек в течение пары лет. Все, кто добывал все это - теперь лежали в земле! В тоже время, сказал Проскуров, что уже опубликованные материалы, не делаются достоянием широких масс, все это засекречено. За границей можно купить открыто то, что в СССР является секретом для Красной Армии. Далее Проскуров сказал:
-  "… толковой разведки у нас нет, значит, ее надо разворачивать, поэтому сейчас нужно больше людей, которые бы работали над разведкой. Мне так народный комиссар говорит, покажите, прежде всего, товар лицом, тогда дадим людей. Кто же будет показывать, некому показывать, людей недостаточно, они малоопытные, поэтому их надо готовить и иметь их, побольше.". 
То, что говорил Проскуров, для Сталина и членов ЦК и НКО было, как бы наитием, по крайней мере, внешне это выглядело так. Обратил внимание Проскуров и на то, что: 
-  "В Главном управлении ВВС не читается литература 5-го Управления... Например, опыт применения ВВС немцами в период польской кампании, устав ВВС Франции, устав ВВС немцев и т.д. Начальник штаба ВВС даже не видел всей литературы, она хранится у какого-то второстепенного лица... Такие книги, как "Артиллерия германской армии", "Французская армия" и другие читало всего четыре человека...". 
Далее Проскуров остановился на войсковой разведке: 
-  "Я хочу доложить, что разведка на фронте, в частности разведывательные органы Ленинградского военного округа, до начала событий были приведены в боевую готовность. Но здесь встал вопрос - кому руководить войсковой разведкой. Здесь ругали (нас), что агентура не дала данных. Отсюда вывод, что нужно было напирать на войсковую разведку. Разведкой еще в мирное время никто не занимается, тоже получилось и на войне. С первых же дней боевой деятельности было установлено, что кадры войсковых разведчиков готовились очень плохо, без учета театра. В июне 1939 на заседании Главного военного совета, когда пересматривали структуру Генерального штаба, было принято решение: «Вопросы организации войсковой разведки передать в ведение оперативного управления в Генеральном штабе РККА, в штабах округов, армий и армейских группах...». Сейчас разведка не имеет хозяина. Войсковой разведкой никто не занимается... разведчики, включая начальников двух отделов корпусов и дивизий, занимаются чем угодно, но не разведкой. ОРБ (отдельный разведывательный батальон) не готовится как разведчасть… Во время военных действий эти батальоны были такими же батальонами, как и прочие. Они ставились на фланги, затыкали ими дыры и т.д... нет подготовленных кадров разведчиков. Я прошу, чтобы вопрос об организации разведки и подготовки разведчиков был рассмотрен Главным военным советом. Генеральный штаб должен иметь аппарат, который бы отвечал за подготовку разведчиков всех родов войск... В мирное время разведчиками никто не занимается. В военное время разведкой вынуждено заниматься 5-е Управление, не имеющее аппарата для руководства войсковой разведкой и полномочий на это". 
На вопрос Сталина; что вы предлагаете, как улучшить это? Проскуров ответил: 
-  "Я предлагаю принять один из вариантов: или сосредоточить всю разведывательную работу в одних руках, как это делается в иностранных армиях, там имеются так называемые 2-й департамент или 2-е бюро в составе Генерального штаба. У нас создано 5-е Управление, которое должно сосредоточить всю разведку. В нем необходимо создать аппарат, который будет отвечать и руководить войсковой разведкой. Или оставить за 5-м управлением только агентурную разведку... Нужно повернуть мозги нашим большим и малым командирам к разведке, заставить их заниматься разведкой" 
Далее на совещании речь, невзначай, коснулась особенностей сталинского режима. Сталин предложил, в частности, использовать разведчиков как туристов. На что Мерецков заметил: 
-  "командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Командиры говорят так, что если в личном деле будет записано, что был за границей, то это останется на всю жизнь. Вызываешь иногда замечательных людей, хороших и они говорят - что угодно делайте, только чтобы в личном деле не было записано, что был за границей". 
На это Сталин заметил: "есть же у нас несколько тысяч человек, которые были за границей. Ничего в этом нет. Это заслуга".
Проскуров на его слова, парировал: 
-  "...но на практике не так воспринимается".
Об агентах засланных на территорию Финляндии Проскуров сказал так: 
-  "мы рассчитывали, что движение войск будет похоже на то, какое было во время Западной компании, и послали туда агентов, дали явку не на нашу территорию, а на пункты, находящиеся на территории противника. Через 10 дней, мол, придем в такой-то пункт и доложишь материал, а выхода наших частей в эти пункты не состоялся. Надо сказать, что наши разведчики были заражены тем же, чем и многие большие командиры, считали, что там будут с букетами цветов встречать, а вышло не то". 
Вот, все это, Сталину слышать было не приятно. Проскуров, однако, наступил "на те же грабли" что и Берзин в свое время:
-  "Меня очень много ругали за то, что я организовал диверсионно-партизанские группы и отряды. Было большое сопротивление. Товарищ Шапошников дал указание штабам, чтобы никаких таких отрядов не организовывать. А некоторые организовали и получили колоссальную пользу". Шапошников поспешил ответить: 
-  "нет такого указания…". 
Позже, 25-го мая на очередном совещании в своем докладе Проскуров сообщил: 
-  "Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов… За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам… 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки". 
Все что говорил Проскуров, "было камнем в огород" Сталина и Ворошилова и Тимошенко. Сталину, конечно  не понравились все это, а также пререкания Проскуропа в разговоре с ним. Кроме того, сыграла свою роль и твердая уверенность Проскурова в том, что Гитлер не имеет возможности для высадки десанта на территории Великобритании в 1940-м году. Сталин, весьма на это рассчитывавший, был недоволен позицией начальника Разведупра, и подверг его доклад резкой критике. Он сказал:
-  "Совсем недавно, товарищ Проскуров, вы уверяли нас со своими цифрами и данными, что наступление немцев на Западе приведет к затяжной и кровопролитной войне. Мы поверили вам и провели соответствующие мероприятия. Теперь вы также нас уверяете, пытаетесь уверить, что десант в Англию невозможен, потому что на ваших бумагах не сходятся нужные цифры. Таким образом, вы вводите в заблуждение Политбюро ЦК". 
Кроме всего прочего, была неосторожная фраза Проскурова на одном из совещаний в начале мая 1940-го года, когда обсуждался и вопрос о нападении на Германию. Тогда Проскуров процитировал Троцкого, естественно, не называя автора цитаты: 
-  "Благоприятный момент для начала войны наступает тогда, когда противник в силу объективных причин поворачивается к вам спиной". 
1-го июля 1940-го года Проскуров был снят с должности и направлен в распоряжении наркома обороны СССР. Арестован он был 7-го июня 1941-го года. 28-го октября 1941-го года Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации, Проскуров Иван Иосифович был расстрелян в поселке Барбыш близ Куйбышева, на спецучастке УНКВД по Куйбышевской области, без суда, на основании предписания наркома внутренних дел Берия от 18.10.41 г. 

                                                               04
       Теперь, с появлением компьютеров, при обработке информации используются электронные базы данных. В них хранится и вся добываемая в разведке информация. С помощью различных алгоритмов она сортируется, идентифицируется, анализируется на предмет ее принадлежности к различным аспектам разведывательной деятельности. Все это значительно облегчает работу аналитического подразделения, ставшего непременным атрибутом разведки. В те, сталинские, времена роль компьютера в Разведуправлении исполняли сотрудники информационного отдела. В каждом из них сохранялась часть добываемой информации. Понятно, что при замене сотрудника этого отдела распадалась система, часть информации пропадала. Оставалась только та, что была на твердых носителях (на бумаге). Алгоритм же обработки ее исчезал вместе с сотрудником отдела. Если же не было и самого аналитического отдела, как, например, во внешней разведке НКВД, то вновь добываемая информация, именно о военных приготовлениях, имела только субъективный, эмоциональный характер. Необработанная, она не давала представления о реальной ситуации на театре предполагаемых военных действий, и ее нельзя использовать практически. Поэтому, информация о военных приготовлениях, докладываемая непосредственно начальниками НКГБ и НКВД Меркуловым и Берией в ЦК или Сталину, имела только эмоциональный характер, и была, в основном, нужна больше самим докладчикам, для их конъюнктурных, прагматических целей. А большой объем такой информации, вызывал только раздражение у Сталина. В те времена автоматизация процесса обработки информации отсутствовала, обрабатывали ее только люди. И поэтому, важное значение имело сохранение постоянного коллектива разведчиков в управляющем аппарате, в течении многих лет. Этого при Сталине как раз и не было, следовательно, не было у него и военной разведки. 
        В мае 1940-го года к работе в разведке, по указанию Проскурова, был привлечен подполковник Новобранец. Новобраенец окончил Военную академию имени Фрунзе в 1934-м году, потом Военную академию Генерального штаба в 1939-м году. Он был участником боев в районе реки Халхин-Гол, затем на оперативной работе в Ленинградском военном округе. Используя свои знания и опыт, Новобранец включился в процесс восстановления, в нужном качестве, Информационного отдела. Однако, уже в июле 1940-го года Проскурова не стало в Разведупре. Заменил его генерал Голиков. Генерал тоже не был специалистом в разведке, но он хорошо разбирался в ситуации, и воля Вождя была для него законом. В 2004-2005-х годах мизерным тиражом - 1000 экземпляров, в журнале "Военно-исторический архив" были опубликованы "Записки военного разведчика" Новобранца. Его воспоминания были тогда многими приняты "в штыки". Причиной тому стал весьма нелицеприятный отзыв Новобранца в своих записках и о Жукове и о Голикове. Это, не смотря на то, что он всячески подчеркивал, как военный человек, свою приверженность партии большевиков. Однако из его "Записок" просматривалась неприглядная роль этой самой партии, и ее Вождя в деле обороны страны. Главным приемом в советской дискуссии, еще со времен основателя партии большевиков Ленина, было ерничество по отношению к оппоненту. Так было и с "Записками" Новобранца. Кто только не изгилялся над ними, ну и над Новобранцем соответственно. Записки были опубликованы только посмертно,  при его жизни они не могли быть опубликованы по понятным причинам (Новобранец скончался в 1984-м году). Соответственно, не мог он ответить позднее и на выпады в его адрес апологетов Жукова, Голикова и большевиков, вообще. Однако, так или иначе, Новобранец был непосредственный свидетель событий, происходивших в центральном аппарате военной разведке в 1940 - 1941-х годах. Свидетель на высоком уровне. В то время он исполнял обязанности начальника Информационного отдела Разведупра ГШ. О деятельности военной разведки, в до военное время написано теми, кто там тогда работал, достаточно много. Но они были в те времена младшими офицерами, добывающих подразделений, и не имели широко форматного взгляда на происходившие события в разведке и ее центральном аппарате. Почти все старшие офицеры были расстреляны. Пока что, воспоминания Новобранца являются единственными, передающими дух и реальную обстановку, царившую в Разведывательном управлении в 1940 - 1941 годах. И можно только всячески приветствовать издание, наконец-то, в 2009-м году книги Новобранца - "Я предупреждал о войне Сталина". В моем сайте    Военная разведка и начало войны,  вышедшем в 2004-м году, цитировались отрывки, из воспоминаний Новобранца связанные с его пребыванием в Разведупре. Сделано это было по той причине, что "Записки" в то время совершенно явно замалчивались.
       Новобранец в своих воспоминаниях сообщает следующее. "Добываемая за рубежом информация поступает в Информационный отдел Разведывательного управления. Там она накапливается на определенных направлениях, где подлежит критической оценки, Новые данные надо сопоставить с уже имеющимися, отсеять недостоверные факты и вскрыть возможную дезинформацию. Периодически накапливаемые данные группируются по определенным вопросам и освещаются в различных информационных документах, разведсводках, справочниках, описаниях и т.п". По инициативе Новобранца, в отделе была поставлена работа по созданию нового сводного документа, отвечающего на такие вопросы: "сколько дивизий может выставить та или иная страна, как они могут быть вооружены, в какой группировке и на каких оперативных направлениях развернуты. Все это было важно знать оперативным работникам Генштаба. "Работа эта требовала фундаментальной разработки. На основании точных данных требовалось рассчитать военно-экономический потенциал страны. На основании численности населения определились людские военные ресурсы. В результате анализа военно-производственной мощности определялось возможное количество производимого вооружения. В итоге можно было установить предполагаемое количество развернутых дивизий. Исходя из характеристики театра войны и его подготовки, определяются основные операционные направления и возможная группировка войск на каждом направлении. Документы эти получили тогда название "Мобилизационные записки". По этой методике, в Информационном отделе, довольно точно были определены масштабы развертывания войск. Так, по Японии определялась возможность развертывания в 100 дивизий. Эти данные подтвердились во время войны. В "Записке" по Германии масштабы развертывания на случай блицкрига определялись в 220 дивизий, из них 20 танковых. Свой метод расчета военно-экономического потенциала страны Новобранец увидел позже, уже после войны, в Академии имени Фрунзе в качестве учебного пособия, "но автор, увы, был другой - генерал-лейтенант Онянов (бывший подчиненный Новобранца)". Не так важна, в конечном итоге, точность расчетов Новобранца а важно то, что он инициировал этот процесс. При привлечении соответствующих специалистов можно было добиться нужных результатов. Полученные значения позволяли бы избежать ошибок в оценке противника, его замыслов. Но наука в сталинские времена, как уже сказали, была не в чести. Вероятно, и эта методика после отбытия Новобранца из Разведупра, была просто положена в долгий ящик. В документах Генштаба и в сводках Разведывательного управления тогда появились, не без воздействия Абвера, данные о количестве немецких дивизий, значительно превышающие их истинную величину вообще, с целью уменьшить процент дивизий, выдвинутых к границам с СССР. 
       Была еще одна проблема в обработке разведывательной информации. Из нее требовалось исключить дезинформацию – т. н. дезу. Сейчас эта проблема решается с помощью опять же компьютера, который анализирует накопленную базу данных. В то время успех в ее решении зависел от опытности сотрудников Информационного отдела. А опытность связана, несомненно, со стажем его работы в разведке. "Грамотные в военном отношении люди, писал Новобранец, знают, например, что для подготовки нового командира дивизии нужно не менее 6-8 лет. А снять начальника разведки и подготовить нового - дело еще более сложное. Частые смены даже рядовых работников разведки не могут пройти без ущерба для дела. Умный государственный деятель любовно выращивает кадры разведчиков, создает все условия для их плодотворной и длительной работы, а Сталин менял начальников Разведуправления по четыре раза в год, что полностью парализовало работу разведки. Сталин и его приближенные "разгромили собственную разведку". Новобранец пишет также о том, что материалы, добытые зарубежной агентурой НКВД, за валюту и направляемые в Разведупр, по "традиции" без критики считались достоверными. Начальник Информационного отдела Пугачев, не пожелавший принять к исполнению материал от НКВД оказавшийся дезой, в сентябре 1940-го был снят с должности. Тогда вместо Пугачева начальником Информотдела был назначен Дубинин. Однако он заболел и Голиков назначил врио начальника Информотдела Новобранца. 
       Новобранец пишет: "Для военной разведки главным вопросом после окончания войны во Франции был: куда будет перебрасываться немецкая армия из Франции? Если Гитлер примет решение нанести удар по Англии, форсировать Ла-Манш, то немецкая армия не уйдет из Франции, а будет группироваться во Фландрии. Если же начнется переброска в Восточную Германию и Польшу, то необходимо будет принимать соответствующие меры. Осенью 1940-го года военная разведка зафиксировала тщательно скрытые перевозки немецких войск в Чехословакию, Польшу и Восточную Пруссию. Однако высказывать какие-либо подозрения и опасения было рискованно, так как действовал заключенный с Германией в августе 1939 года Пакт "О ненападении" и Договор "О дружбе". За завесой дружеских славословий немецкие войска, сосредоточенные ранее во Франции, начали постепенно перебрасываться в Польшу и подтягиваться к границам СССР.
       Главное командование вермахта (ОКВ) выдало 6-го сентября 1940-го года Абверу указания о мероприятиях по дезинформации советского военного командования. К указаниям прилагалась карта, в которой значилось, какого положения в концентрации войск на востоке надо было добиться к концу октября. В целях дезинформации предлагалось следующее: "маскировать общую численность немецких войск на востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе... создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы Генерал-Губернаторства, в Протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика... преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий... работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей... в какой мере отдельные подлинные данные, например, о нумерации полков, численности гарнизонов и т.п. могут быть переданы абверу для использования их в контрразведывательных целях, решает Главное командование сухопутных войск (ОКХ)". 
       Новобранец пишет: "В Информационном отделе Разведупра накопленные сведения включались в разведывательные сводки, выпускаемые регулярно раз в месяц. Они рассылались Правительству, всем членам Политбюро, в Генеральный штаб, центральным военным учреждениям, штабам военных округов и войскам до штаба корпуса включительно. Выпускались также различные справочники, описания, наставления. Стали выпускаться и мобилизационные записки с докладами о военно-экономическом потенциале страны и о возможном масштабе развертывания армий. Под грифом "совершенно секретно" выпускались "спецсообщения". В них включали особо важные данные и за подписью начальника Разведупра, направляли по списку, установленному самим Сталиным - Молотову, Маленкову, Берия, Ворошилову, Тимошенко, Мерецкову и Жукову. Кроме того, существовала еще живая связь с Генеральным штабом. Офицер разведки оперативного управления ГШ регулярно, не менее одного раза в неделю, посещал Информационный отдел Разведупра, получал все поступившие новые данные, наносил их на карту и докладывал начальнику Генерального штаба...
       О положении дел на наших границах я регулярно докладывал Голикову. Он внимательно    меня выслушивал, но первое время своего мнения не высказывал. Я объяснял это тем, что он в разведке человек новый и не успел еще во всем разобраться. Закончив "мобзаписку" по Германии, я понес ее Голикову. В "записке" мы определяли масштабы развертывания немецкой армии в двух вариантах: для молниеносной войны (блицкрига) и для длительной. Для молниеносной войны мы определяли количество дивизий около 220, для длительной - 230. И приложили карту-схему, на которой были показаны существующие группировки немецких войск на наших границах и возможные варианты направления их действий. Начальник Разведупра долго с видимым интересом рассматривал схему. Наши мнения с ним во многом разошлись. Он считал, что на первом этапе войны главный удар будет нанесен по Украине в направлении Киева, а на схеме главный удар был показан, исходя из группировки, - на Москву. Просмотрев "записку" и схему, Голиков сказал: - Ваши соображения верны, но это только предположения! Реально этих группировок нет.  Как нет, товарищ генерал?! - пораженный таким итогом нашей беседы воскликнул я.  Эти группировки не мой вымысел, они вполне реальны. Каждая дивизия нами точно установлена. Не только установлена ее дислокация, состав, организация. Мы даже знаем, кто командует каждой дивизией. Как можно сомневаться в таких точных сведениях?! Генерал молча взял мою "мобзаписку", положил в сейф и сухо сказал: Можете идти, вы свободны… После этого между мною, вернее между Информотделом и генералом Голиковым установились весьма странные отношения. На каждом докладе генерал "срезал" у меня по несколько дивизий, снимая их с учета, как пешки с шахматной доски. Никакие мои возражения на него не действовали. Товарищ генерал, - заявил я ему, - я не согласен с вашей практикой "срезать" количество дивизий, которые мы указываем. Уже подошло время выпускать очередную сводку по Германии, а я не могу ее выпустить в искаженном виде. Голиков молча извлек из сейфа лист александрийской бумаги, развернул на столе и сказал: - Вот действительное положение на наших границах. Здесь показано 35-40 дивизий, а у вас сто десять. Я посмотрел на схему. Там действительно синим карандашом были показаны немецкие дивизии вдоль наших границ. - Что это за документ? Откуда?  Это дал нам югославский атташе полковник Путник. Эти же данные подтвердил и наш агент из немецкого посольства в Москве. Этим же данным верит и наш "хозяин", - пояснил Голиков, и уже тоном приказа сказал: - Поэтому не будем спорить, выпускайте сводку по этим данным. Я ответил, что без проверки по этим данным, выпускать сводку не могу и попросил схему в отдел для анализа. При изучении схемы Путника, прежде всего, бросалось в глаза резко сниженное количество дивизий, причем они были разбросаны вдоль нашей границы равномерно и бессистемно. В их расположении не было замысла никакой идеи. Нумерация дивизий совпадала с теми нашими данными, которые имелись уже в нашей старой сводке. Для всех нас стало ясно, что перед нами - обыкновенная немецкая "деза". Стало ясно и другое - что наши сводки попадают в немецкую разведку. Не знаю, был ли полковник Путник немецким агентом, но совершенно очевидно, что он подсунул нам немецкую дезинформацию. Мы подозревали, что наш агент из немецкого посольства тоже явный дезинформатор. Немецкое посольство в Москве широко и умело развернуло дезинформационную работу и ловко направляло свою "продукцию" в каналы нашей разведки и в Правительство. Причем очень характерно, что дезинформационный материал попадал к нам не из наших источников, а "сверху". Наметились и каналы проникновения дезинформации. Сначала она попадала к "соседям", в агентурную сеть НКВД или в контрразведку. Потом, конечно, с помощью Берия, дезинформация докладывалась Сталину. И уже от Сталина - в Разведуправление Генштаба и по другим каналам. Надо отдать должное немецкой разведке - ее дезинформация сумела ловко обмануть наше Правительство, скрыть от него военные приготовления против нас. Мы, работники Разведупра, главную борьбу против дезинформации сосредоточили вокруг количества вражеских дивизий, развернутых на наших границах. Мы показывали их истинное количество, а немецкая разведка всячески пыталась скрыть или уменьшить их количество и, кроме того, нас уверяли, что Германия будет наносить удар по Англии. И в этой борьбе немецкая разведка нас победила. Советское Правительство и наше военное руководство верили вражеской дезинформации, а не собственной разведке… В конечном итоге эта дезинформация Путника была внедрена в Генштабе и Правительстве... Изучив схему Путника и сняв с нее копию, я вернул ее генералу Голикову. Доложил твердо и по форме вполне официально, что схема Путника - дезинформация. Голиков пытался убедить меня: "что... главные силы Германии, находятся во Франции и готовятся нанести решающий удар по Англии, доказательством тому - усиленная бомбардировка Лондона и подготовка к форсированию Ла-Манша... и дал мне понять, что и Сталин так думает…" 
       Операция "Зеелеве" (Морской лев), предусматривающая вторжение на Британские острова, с самого начала, явилась широко разрекламированной, спланированной ОКВ, дезинформацией… Эту дезинформацию можно было при желании легко разоблачить. Дело в том, что у немцев не было десантных перевозочных средств. После Дюнкерка в Англию возвратилась 300-тысячная армия (не при помощи ли самого Гитлера, остановившего тогда наступление на Дюнкерк). На ее базе англичане сформировали около 40 дивизий, из них 5 танковых. К осени была построена мощная береговая оборона. Для преодоления сопротивления английской армии нужно было перебросить не менее 60 немецких дивизий, из них 8-10 танковых. Для этого требовалось много десантных средств. По подсчетам самих немцев для переброски в первом эшелоне 30 дивизий требовалось бы 145 пароходов, 1800 барж, 400 буксиров, 900 катеров, 100 парусных судов, не считая флота для прикрытия и поддержки операции. Таких средств у немцев не было. Кроме того, надо принять во внимание и то обстоятельство, что основной козырь немецкой стратегии – блицкриг здесь не выходил. Разумеется, об этом знали в ОКВ. Не желали знать только у нас. Разведывательные сети ИНО НКВД и Разведупра в Бельгии и Франнции, специально ориентированные по вопросу вторжения, могли бы внести ясность в это дело. Но кто их будет так ориентировать, зная точку зрения Сталина? ! Новобранец пишет: "Подходило время выпускать сводку по Германии, а у нас еще продолжались долгие и мучительные дискуссии о том, сколько же немецких дивизий на наших границах и куда Гитлер нацеливает удар - на Англию или на СССР. Я понял, что настал критический момент. Дальше медлить и терпеть было нельзя. Необходимо принимать какое-то твердое решение. А какое? В угоду начальству дать сведения Путника? Нет. Это будет предательством Родины! ... А если дать достоверные сведения, значит пойти на острый конфликт с начальством и официальным курсом, т.е. в конечном счете пойти против мнения Сталина. Значит пойти на риск исчезнуть при неизвестных обстоятельствах... Гнездилась также надежда, что Сталин ничего не знает об истинном положении, что его обманывают. И я наметил свой обходный путь. Приказал полковнику Гусеву заготовить материал для сводки по нашим данным. Это была сводка № 8 за декабрь 1940 года. Я решил отправить сводку, без ведома начальника Разведупра, т.е. нелегально. Случай беспрецедентный, но иного выхода не было. Я вызвал начальника типографии полковника Серебрякова, вручил ему сводку и приказал срочно отпечатать, а сигнальный экземпляр доставить мне для доклада генералу Голикову... Общее резюме в сводке было такое (цитирую по памяти, так как сам составлял): "За последнее время отмечаются массовые переброски немецких войск к нашим границам. Эти переброски тщательно скрываются. По состоянию на декабрь 1940 года на наших границах сосредоточено около ста десяти дивизий, из них одиннадцать танковых, группировки войск (см. схему)".  В схеме мы показали все немецкие войска до дивизии и отдельной части включительно... Подпись была такой: врио начальника Информационного отдела Разведывательного управления Генштаба подполковник Новобранец. 
       Кратко скажем, о дальнейшей судьбе Новобранца. Весной 1941-го года он был отстранен от руководства Информационным отделом. Его заменил генерал Дронов. Новобранца отправили в "дом отдыха" в Одессе, куда обычно отправляли тех, кого ожидал арест. (судя по тому, что на донесении Голикову, 15-го марта 1941-го года от "Марса" из Будапешта, есть помета "Голикова - Дронову", то следовательно, начальником Информационного отдела Разведупра, вместо Новобранца, уже в марте стал генерал Дронов).  Начавшаяся война избавила Новобранца от ареста. Он был направлен начальником разведки в 6-ю армию. В архиве Александра Яковлева есть документ – "Из разведывательной сводки №8 (по Западу) 1940 г. Разведуправления ГШ РККА". Документ этот не оригинал самой сводки № 8, а выжимки из него, несомненно, подвергшиеся выборочному едактированию, и, вероятно, не без искажений. Нет в этом документе того, о чем пишет Новобранец - автор разведывательной сводки № 8. Не приводятся схемы, которые внесли бы больше ясности в вопросы количества и распределения немецких сил к декабрю 1940-го года, В них, по Новобранцу, проглядывался как раз замысел ОКВ. Без схем, представление этого документа приводит только к говорильне вокруг щекотливых для официоза событий тех времен. В 1969-м году Голиков написал статью "Советская военная разведка перед гитлеровским нашествии на СССР", но тогда он ее не опубликовал. Возможно, он опасался и неоднозначной реакции здравствующего тогда еще Новобранца. Дело в том, что в своей статье Голиков, не упоминая совсем о схемах, которым "верит и наш хозяин", в самом начале статьи, как о достижении Разведупра под его управлением, он все таки упоминает о разведсводке № 8, от 15-го ноября 1940-го года. Позже, в 2007-м году была все же опубликована эта статья Голикова. В ней, сразу "режет глаз" то, что Голиков называет свое бывшее ведомство не Разведупр, а ГРУ (это название появилось в 1942-м году, когда его там уже не бвло). Пока речь в его статье шла о разведсводке № 8, все было более, менее правильно. Он пишет, что к 15-му ноября на наших границах было сосредоточено от 112 до 120 дивизий, а в их числе не менее 15 - 16 танковых и моторизованных. Здесь следует заметить - что значит на наших границах? Голиков уточняет, что это "глубина стратегического порядка в 400 км.". Это значит сюда включаются: Восточная Пруссия, области Данцига, Познани, Восточная часть Померании, Польша, Силезия, Словакия, Моравия, Венгрия, Румыния. Из выборочной сводки № 8, в архиве Яковлева, можно посчитать, что на этой территории размещено до 120 дивизий, да еще в Германии – 20 (часть из них может быть и в Померании и в Силезии). Так что, какие 110 дивизий, имел в виду Новобранец, можно понять, только имея схемы, приведенные в оригинале сводки. Но суть то заключалась в том, что из 220 дивизий определенных Новобранцем для блицкрига (а кроме него тогда никто не пытался определять это) больше половины "ползли" к границам СССР. О Балканах речи тогда еще не было, и дивизии "ползли от Англии только к СССР".  Другие, разведсводки за 1941-й год (уже не Новобранца, а Дронова) . которые приводит Голиков в своей статье, по современным данным, не отражают реальные события тех времен. По сути, они, имея тенденцию уменьшить отношение количества дивизий у границ СССР к общему количеству их в вермахте, маскируют тем самым реальное соотношение в духе Абвера, в усладу Сталину, В этих целях количество дивизий в вермахте догоняется, в сводках, до 296, вместо 208 реальных к 22-му июня 1941-го года (см. Динамика формирования и переформирования дивизий вермахта по 22 июня 1941 года). Реально Германия смогла развернуть и только при условии использования на производстве рабской силы, вывезенной из оккупированных стран: в 1942-м году около 262, в 1943-м 269 дивизий. В 1944-м их количество достигло максимального значения - около 300, а в 1945 году их стало 270. 
       В Западных военных округах, получив тревожные сигналы в виде разведсводки № 8, в конечном счете, ничего не могли бы, и при желании, сделать, без указания свыше. Голиков, тогда рассвирепев, но все же против собственного своего желания, вынужден был разрешить Новобранцу сделать свой доклад об обстановке Мерецкову в Генеральном штабе. После этого Мерецков на совещании Главного военного совета, совместно с членами Политбюро, заявил, что война с Германией неизбежна, что нужно переводить на военное положение армию и страну. Нужно укрепление границ. Наступала зима. И вот тогда то, и надо было ответить адекватно немецкой активности вблизи наших границ. Если бы тогда, еще осенью,  провести скрытую мобилизацию, как это было сделано в мае 1941-го года, и начать выдвижение войск к границе, с целью организации продуманной, эшелонированной обороны с учетом, хотя бы как варианта, угроз представленных на схеме в Разведсводке № 8, была реальная возможность избежать трагедии 1941-го года. Даже если немцы и обнаружили бы проявления активности вооруженных сил СССР в то время , то в преддверии зимы, да при условии переформирования своих дивизий, они не решились бы начать военные действия. Генштаб во главе с Мерецковым, в ноябре 1940-го года был готов более тщательно изучить ситуацию на западной границе, и начать реализацию превентивных мер по обеспечению безопасности страны. Но имело место, преступное навязывание своей воли Сталиным, в решение тех важнейших для обороны страны вопросов, в которых он не разбирался, но непременно желал, чтобы было сделано так, как он хотел. И было сделано так. Постановлением политбюро ЦК ВКП(б) "О начальнике Генштаба... " от 14-го января 1941-го года Мерецков был отстранен от должности и вместо него начальником Генерального штаба стал Жуков. 
       О Жукове Новобранец пишет так: "Новый начальник Генштаба повел совершенно отчетливую и твердую линию "мирного сосуществования" с фашистами и дружбы с ними в духе доклада Молотова. Он начал борьбу с "провокаторами" и "паникерами войны". Эта борьба коснулась и моего отдела. В Информационном отделе ранее было заведено круглосуточное дежурство. Дежурный офицер получал ночную зарубежную информацию. Это было важно для немедленной фиксации всех передвижений немецких частей и тыловых учреждений. Например, подвижных полевых госпиталей. Такая, казалось бы, "мелочь", как прибытие полевых передвижных госпиталей, могла служить сигналом готовности немецкой армии к наступлению. Подвижные госпитали в мирное время не развертываются. Потребность армии удовлетворяется стационарными госпиталями, а при подготовке к наступлению они развертываются, готовятся к маршу, выходят в исходное положение. Важно было зарегистрировать этот момент выдвижения. Поэтому мы и следили за немцами круглые сутки. Начальник Разведупра Голиков вызвал меня к себе и в грубой, резкой форме приказал отменить дежурства: - «Довольно мне здесь воевать и разводить панику". 
                                                                    05
       29-го декабря 1940-го года в Разведуправление от резидента из Берлина "Метеора" поступило донесение, в котором он сообщает, что "Альта" узнала от "Арийца"  - Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР и что война будет объявлена в марте 1941-го года. Это было первое сообщение, полученное военной разведкой о подписании Гитлером 18-го декабря Директивы № 21 ОКВ, "Барбаросса". 28-го февраля Альта уточняет сведения, о подписанном Гитлером документе: "Сформированы три группы армий, а именно: под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Риттера фон Лееба. Группа армий "Кенигсберг" должна наступать в направлении Петербург, группа армий "Варшава' - в направлении Москва, группа армий "Позен" - в направлении Киев. Предполагаемая дата начала действий якобы 20 мая. Запланирован, по всей видимости, охватывающий удар, из районе Пинска, силами 120 немецких дивизий".  Резидентом военной разведки в Германии был помощник военного атташе по авиации, полковник Скорняков ("Метеор"). Резидентом берлинской нелегальной резедентуры Разведупра ("Альта"), была Ильзе Штебе, немецкая журналистка. "Ариец" – фон Шелиа, заведующий информационным отделом МИД Германии. Он был  информатором Ильзе. Какая же была реакция Генерального штаба на эти важные и тревожные сообщения, полученные военной разведкой из Германии? А такая, Жуков вызвал из Берлина Скорнякова, и другого помощника военного атташе по бронетанковому делу полковника Бажанова и демобилизовал их. От нервного потрясения Бажанов умер. Новым резидентом в Берлине был назначен военный атташе Тупиков. Но и его донесения не отвечали пожеланиям Голикова и Жукова. Голиков эти донесения читал, а вот читал ли их Жуков,  хотя ему их и приносили? 
       В начале марта, пришло новое агентурное сообщения от «Альты». Она сообщила о том, что выступление против России состоится 15 мая - 15 июня, и о том, что в Польше сконцентрировано уже 120 дивизий, на аэродромах в Восточной Пруссии размещена бомбардировочная авиация, интенсивно создается ПВО в восточных городах Германии. С началом войны связь с "Альтой" была потеряна. Неуклюжая попытка нового начальника Разведупра Панфилова, восстановить связь с "Альтой", привела к провалу всей ее группы. В 1942-м году Ильзе Штебе была казнена в гестапо.
       20-го  марта 1941-го года Голиков выступил с докладом на совместном совещании НКО, СНК СССР, ЦК ВКП(б).  Хотя он и сообщил, в общих чертах, о сообщении "Альты", но резюме доклада было такое:
-  "На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира... Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки". 
       Вот любят писать - тогда "появилось на столе у Сталина то то и то то", эффектно. Если дело касается разведывательных сообщений, то они должны появляться прежде всего на столе у Голикова. Это касается и сообщений, к примеру, и от "Рамзая", и от "Альты" и от других.  Они были подчиненные Голикова.  А уж что, и в каком виде изложит Голиков их Сталину, то это его дело. Если 20-го марта он в своем докладе, как мы видим, сообщил: "Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать как дезинформацию", то мог ли он положить на стол Сталина сообщение "Альты" или того же, широко известного, "Рамзая" (Зорге)?  Не прошло и месяца, как 4-го апреля, в спецсообщении, Голикову приходится констатировать: "В течение всего марта немецким командованием осуществлялись усиленные переброски войск в пограничную полосу с СССР. Начались они еще с конца января 1941 г. Переброска войск производилась как с западного фронта, так и из центральных районов Германии". То есть, теперь немецкие дивизии уже концентрируются не в стратегическом пространстве (400 км от границы с СССР) , как это сообщалось осенью 1940-го года в разведсводке №8, а развертываются, непосредственно в пограничной полосе с СССР. Кроме того, выявлено появление двух новых штабов армии: один с не установленным номером в Алленштейне (Восточная Пруссия), другой, штаб 12-й армии, в Закопане (85 км южнее Кракова). 16-го апреля, несмотря на то, что немецкие войска вели боевые действия в Югославии и Греции в спецсообщении Разведупра констатируется: "… Продолжается переброска войск, накопление боеприпасов и горючего на границе с СССР".  В спецсообщении Разведывательного управления 26-го апреля, уже после капитуляции Югославии и Греции, делается анализ распределение по театрам военных действий немецких войск и определение общего количества дивизий. При этом отмечается, что продолжаются непрерывно массовые переброски немецких войск из глубинных районов Германии и оккупированных стран Западной Европы к нашей западной границе и на Балканы. Общее количество дивизий вермахта определяется так - 286-296. Из них пехотных — 199-207, моторизованных 20 танковых – 22, дивизий СС -18, а на нашей границе "всего"  95 - 100".  "У наших границ всего треть немецких сил,  а две трети получается "где-то там". Сначала их было больше половины, а к маю стало только треть. Так чего же опасаться товарищу Сталину?  Новый начальник Информационного отдела Дронов даже при желании, не успел бы разобраться в специфике работы отдела, тем более,  мог ли он вообще что либо анализировать. Количество дивизий определялось методом "тыка". Если в пространстве прилегающим к границе еще было достаточно агентуры, чтобы более, менее точно определить их количество и дислокацию, то уж что там дальше, полагаться приходилось только на сообщения резидентов. Вот "Софокл" из Белграда сообщил - у немцев 250 дивизий, "Марс" из Будапешта - 265, Тупиков, атташе из Берлина подсчитал их - 275. Ну потом стало их 296 (что абвер подсовывал - столько и было).

Немецкая Разведка Абвера. Группа Ровеля. .

                                                     01
       В конце 40-х годов, в СССР основным видом разведки была агентурная разведка. Была еще радиоразведка. Зарождалась радиолокационная разведка. Радиолокационные средства только появлялись, и у нас существовали в нескольких экспериментальных экземплярах. У нас, как это можно было уже убедиться, Сталин не любил разведку, поэтому ни авиационная, ни какие либо другие виды разведки, не получала необходимого развития. Ворошилов, будучи наркомом обороны, при стимулировании, по указанию Сталина, роста производства общего количества самолетов, свернул производство разведывательной авиации, и его "стараниями" армия была "ослеплена", аж до 1943-го года.
       В Германии согласно условиям Версальского договора 1919-го года, все разведывательные службы были распущены, но при этом ей все же разрешалось иметь внутреннюю службу безопасности. Поэтому, в 1921-м году правительство Веймарской республики образовало в составе министерства обороны орган, на который возложило функции сбора открытой военной информации за рубежом и военной контрразведки в рейхсвере. Исходя из формальных задач, этому органу дали довольно туманное наименование — "Управление заграничной информации и обороны" (Amt Auslandnachrichten und Abwehr). Это была новая германская спецслужба, которая вскоре стала известна просто как Абвер (Abwehr). В первые годы своего существования это была действительно исключительно контрразведывательная организация. В ее малочисленном центральном аппарате имелись только две группы — "Восток" и "Запад". Для непосредственной работы на местах в каждом военном округе были созданы т. н. "пункты" Абвера. Однако постепенно сбор открытой информации за границей превратился в полноценную активную разведывательную деятельность со всеми нелегальными атрибутами. В центральном аппарате Абвера появились соответствующие отделы. Задачей их была организация агентурной разведки против Польши и Советского Союза. Окончательно структура Абвера оформилась к осени 1939-го года и затем с небольшими изменениями сохранялась вплоть до его упразднения, осенью 1944-го года. Штаб-квартира Абвера размещалась в Берлине. 
       Абвер делился на три отдела. Первый отдел, или Абвер-I, отвечал за сбор и оценку разведывательной информации. Главным ее заказчиком и потребителем было Главное командование Вермахта, и потому предполагалось, что информация должна была носить, прежде всего, военный характер. Это определялось и соглашением "О разделе сфер влияния", заключенным 21-го декабря 1936-го года между Абвером и СД, занимавшимся политической разведкой. Однако на практике было невозможно четко определить "границы ответственности". Абвер и СД неизбежно вторгались в чужую сферу интересов, что приводило к постоянным конфликтам и нездоровому соперничеству. В Абвер-I входили пять подотделов, занимавшихся сбором разведывательных данных в иностранных армиях, военно-морском флоте, авиации, промышленности. Пятый подотдел занимался авиаразведкой. Кроме того, в Абвере-I имелись пять подгрупп, разделенных по географическому принципу. В распоряжении же Абвера-II имелись три крупных учебных центра для подготовки диверсантов и агентов. Третий отдел, или Абвер iii, отвечал за контрразведывательную деятельность. Его основными функциями были: недопущение проникновения иностранных агентов в Вермахт, обеспечение охраны государственной тайны, документов особой важности и лиц, имевших к ним допуск. В его составе имелось и специальное подразделение, как теперь сказали бы "служба собственной безопасности", которое вело наблюдение за сотрудниками Абвера. Каждому органу Абвера при группе армий или при полевой армии предписывалось иметь разведывательную сеть из, минимум 25 агентов. Часть их должны были действовать в прифронтовой полосе, на дальности до 30 км от линии фронта, а остальные забрасывались в глубокий тыл.
       Первыми, по достоинству, оценили все возможности воздушной разведки немцы. Это произошло, в самом начале Первой мировой войны, когда, по сути, первыми в мире дальними разведчиками стали дирижабли кайзеровского военно-морского флота. Версальским договором Германии было запрещено иметь боевую авиацию. Однако немцы быстро научились обходить ограничения. Эта задача решалась использованием транспортной и спортивной авиации. Уже в начале 20-х годов. начались опыты по созданию технических средств аэрофотосъемки, проводившиеся под видом любительского фотографирования. После официального создания Люфтваффе в 1935-м году, развитию разведывательной авиации стало сразу придаваться большое значение. В январе 1938-го года командующий сухопутными войсками генерал-оберст Вернер фон Фрич писал: "Решающей боевой мощью в следующей войне будет обладать тот, кто будет иметь в своем распоряжении лучшую воздушную разведку". Доля, которую получила разведывательная авиация в составе Люфтваффе, была значительно выше долей разведывательной авиации в военно-воздушных силах их потенциальных противников. Разведчики составляли приблизительно 20 % от общего числа самолетов Люфтваффе. Первые три разведывательных эскадрильи были сформированы 1-го мая 1934-го года, еще за девять месяцев до официального объявления о создании Люфтваффе. При этом они все предназначались для дальней авиаразведки. Главным оружием самолетов-разведчиков были, конечно, аэрофотокамеры. Их выпускала знаменитая фирма «Цейсс» («Zeiss»). Ручные камеры и автоматические камеры с небольшим фокусным расстоянием и форматом кадра предназначались для самолетов ближней разведки, а длиннофокусные и широкоформатные камеры - для дальних разведчиков. Летом 1939-го года на вооружении эскадрилий дальней разведки в основном были двухмоторные самолеты Не-111Р/Н и Do-17P. В отличие от тактической авиации, углублявшейся на вражескую территорию не более чем на 150 км, дальним разведчикам в ходе войны надо было действовать над глубоким тылом противника, нередко в тысяче и более километров от линии фронта. В течение многих часов их экипажи вели автономное существование в необъятном небе. Вот тут в полной мере и сказывались скорость и маневренность разведчика. В ходе начавшихся боевых действий выяснилось, что их как раз-то и не хватает для Не-111 и Do-17. Поэтому они уже в начале 1940-го года начали заменяться на Do-215B и Ju-88A, имевшими лучшие характеристики. Подготовка летчиков разведывательной авиации, впрочем, как и вообще всех пилотов Люфтваффе, была длительной и многоступенчатой. К примеру, Райнерт начал обучение почти за четыре месяца до нападения на Советский Союз, а закончил его уже накануне операции «Цитадель» (лето 1943). Понятно, что в результате такой многоступенчатой подготовки получался настоящий профессионал. Ночные разведывательные вылеты позволяли в большой степени решить "проблему" вражеских истребителей и зенитного огня. Ночные истребители были еще малочисленны, а их бортовые радары несовершенны, да и наземные РЛС управления зенитным огнем еще только-только начинали поступать в войска (это у англичан, не у нас). Сначала существовала всего одна модель ночной фотокамеры, которая к тому же была ручной. Она имела фокусное расстояние 18 см и позволяла получать негативы формата 10x16 см. С ее помощью можно было со средней высоты при использовании осветительных бомб снимать лишь отдельные мелкие участки. Для решения проблем ночной разведки необходимо было автоматизировать работу камеры, чтобы исключить ошибки при установке времени выдержки. Начато было производство широкоформатной камеры, позволяющей производить съемку с перекрывающимися кадрами. Было увеличено фокусное расстояние, чтобы увеличить масштаб съемки и увеличить формат негатива. Самолеты-разведчики могли вести наблюдение за ночным передвижением войск и форсированием рек, за движением судов и конвоев. Они были в состоянии вести разведку сил противовоздушной обороны, а именно идентифицировать позиции зенитных прожекторов и батарей, скрытых днем маскировочными сетями. Кроме того, разведчики могли сразу же зафиксировать результаты ночных бомбардировок.
       В 1930-м году флюг-капитан авиакомпании "Ганза-Люфтбильд" Теодор Ровель занимался аэрофотосъемкой в коммерческом использовании фотограмметрии. Услышав о том, что Польша строит на границе с Германией новые оборонительные сооружения, Ровель совершает несколько полетов над приграничными польскими районами. Фотографии польских оборонительных сооружений, сделанные Ровелем, попали к тогдашнему начальнику Абвера оберсту фон Бредову. На тот момент аэрофотосъемка была самым передовым методом, начинавшей зарождаться технической разведки. Фон Бредов по достоинству оценил преимущества, которые она имела по сравнению с классической агентурной разведкой, и нанял Ровеля на работу в свое ведомство. Формально Ровель оставался летчиком авиакомпании "Ганза-Люфтбильд", но фактически уже работал на  германскую военную разведку. Абвер финансировал продолжение его разведывательных полетов над польской территорией. В распоряжение Ровеля предоставили Junkers "D-l 119", который был специально оборудован для высотных полетов и оснащен английским двигателем Бристоль "Юпитер" мощностью 600 л.с. На этом самолете летчик-испытатель Вильгельм Нойенхофен, взлетев 26-го мая 1929-го года с заводского аэродрома фирмы "Юнкерс", за 45 минут поднялся на высоту 12 739 метров, установив мировой рекорд высоты полета.
       Вообще, "Ганза-Люфтбильд" была настоящим кладом для Абвера. Имея официальный статус коммерческой компании, она могла вести деятельность по всему миру, без каких-либо ограничений. "Ганза-Люфтбильд" работала в тесном сотрудничестве с промышленностью, оказывая влияние на разработку новых самолетов и аэрофотокамер, методов стереофотограмметрии и процессов химической обработки получаемых фотографий. К 1939-му году она имела двадцать стереоплоттеров (графопостроителей), столько же ректиферов - приборов для изготовления плана местности на основе снимка, сделанного под углом к фотографируемой поверхности, а также пятнадцать крупноформатных стереоаэрофотокамер. По заданиям тогдашнего шефа Абвера капитана 1-го ранга Конрада Патцига Ровель продолжал летать над польской территорией, фотографируя укрепления и порты. Другой его целью была линия Мажино, только что построенная французами вдоль германской границы. В руках Главного командования Вермахта оказались, не только подробные аэрофотоснимки всей линии Мажино, но и прилегающей к ней территории Бельгии вплоть до Ла-Манша. Они показали, что этот фланг был прикрыт лишь относительно слабыми полевыми укреплениями. И затем эта информация, сыграла немаловажную роль при планировании немецкого наступления на Западном фронте, в мае 1940-го года. В том же 1934-м году Ровель обратил свой взор и на Советский Союз. Используя двухмоторный самолет, оснащенный дополнительными топливными баками, Ровель начал выполнять разведывательные полеты с территории Восточной Пруссии. С высоты 9144 м. он провел аэрофотосъемку советской военно-морской базы Кронштадт, в Финском заливе, индустриальных объектов в соседнем Ленинграде, а также в районе Пскова и Минска. При этом Ровель, регулярно пролетая над Кронштадтом с интервалом в несколько недель, предоставил Абверу ценные сведения о советском военно-морском флоте, объемах и темпах строительства новых военных кораблей.
2-го января 1935-го года главой Абвера стал 48-летний капитан Вильгельм Канарис.
       Канарис. будучи очень способным человеком, мгновенно оценил все выгоды и преимущества аэрофоторазведки. Он показал аэрофотоснимки, сделанные Ровелем и несколькими его коллегами над Польшей, Францией и Советским Союзом, рейхсминистру авиации Герману Герингу. Они произвели на него такое впечатление, на которое и рассчитывал Канарис. Будущий рейхсмаршал и главнокомандующий Люфтваффе, следуя своему принципу все, что летает, - мое", сразу же пожелал, чтобы люди, сделавшие их, находились у него в подчинении. Хитроумный шеф Абвера возражал несильно, и стороны расстались к обоюдному удовлетворению. Геринг, уже предвкушал лавры поставщика фюреру разведывательной информации, стратегического характера. Канарис же, как говорится, убил сразу двух зайцев». С одной стороны, уступив Ровеля авиации, он мог быть спокоен за то, что тот всегда будет обеспечен необходимыми самолетами, оборудованием и персоналом. С другой стороны, Канарис получал возможность загребать жар чужими руками. Ровель все равно по-прежнему бы получал задания от Абвера. 1-го марта 1935-го года Германия открыто объявила о создании новых военно-воздушных сил - Люфтваффе, которые существовали фактически уже несколько лет. Ровель получил от Геринга полномочия сформировать и возглавить эскадрилью специального назначения, чьей задачей было ведение авиаразведки над территорией других государств в мирное время. Уже вскоре на аэродроме Штаакен, расположенном около западной окраины Берлина, появилась новая эскадрилья. При этом все получилось так, как и предполагал Канарис. Эскадрилья Ровеля получала задания из двух органов, которые тесно координировали свою деятельность. Первым был, ведавший разведкой 5-й отдел Генерального штаба Люфтваффе, а вторым подотдел I ILB, отвечавший в Абвере-I за авиаразведку. Материалы аэрофотосъемки сначала передавались непосредственно Канарису, и лишь затем, дозированно, поступали к конечным потребителям разведывательной информации, прежде всего, в Главное командование Вермахта. 
       Впервые информация, добытая Ровелем, была использована на практике уже в 1938-м году, когда Гитлер выдвинул требование о возврате Германии Судетской области, которая отошла Чехословакии после окончания Первой мировой войны, на основании Версальского договора. Судетская область в срок с 1-го по 10-е октября 1938-го года подлежала обратно передаче Германии. Вот тут-то и пригодились сделанные эскадрильей Ровеля аэрофотоснимки. Части Вермахта, вошедшие в Судеты, имели подробнейшие карты с указанием всех укреплений чехословацкой армии, аэродромов, мостов, военных заводов и т. п. Особый интерес немцев вызывали и британские работы по созданию радиопеленгаторов, которые позднее стали называть радиолокационными станциями, и о которые в Германии знали крайне мало. Абвер получил от своего агента в Англии важную информацию о том, что вдоль всего южного и восточного побережья, от острова Уайт до Оркнейского архипелага, ведется монтаж сооружений, которые сам агент называл «УКВ-радиостанции». Этот же источник сообщил, что подобные станции, которые легко можно опознать по характерным стальным или деревянным вышкам с антеннами, уже действуют в Суффолке, Эссексе и Кенте. Понятно, что это была информация исключительной важности. Немцев сильно интересовало, введены ли в действие какие-либо из РЛС, которые, как было известно, разрабатывались британцами еще с 1938-го года. Обнаружение радаров было поручено группе Ровеля. В период с мая по август 1939-го года она предприняла серию секретных разведывательных полетов через Северное море к восточному побережью Англии. При этом, помимо нескольких Не-111, в качестве разведчика использовался пассажирский дирижабль LZ-130 "Граф Цеппелин II", якобы совершавший испытательные рейсы. В ходе этих разведывательных полетов LZ-130, удалось перехватить и записать множество различных радиосигналов, которые, как предполагалось, испускались новейшими английскими радиопеленгаторами. Кроме того, были сделаны аэрофотоснимки всех радиовышек неизвестного назначения. Все данные тут же попали к специалистам, занимавшимся работами в области создания РЛС. После обработки и анализа всех записанных сигналов и сделанных фотоснимков немцами был сделан вывод, что британские исследования в этой области, отстают от немецких. Однако в действительности это было совсем не так. Ушлые англичане, с самого начала, понимали истинную цель этих "испытательных рейсов". Для того чтобы дезинформировать немцев, они для слежения за дирижаблем специально использовали не самые последние модели своих радиопеленгаторов. Однако, таким образом, немцы положили начало радиотехнической разведки.
       Район действий самолетов Ровеля постоянно увеличивался. Объектами их интересов становились все новые страны и регионы. Полеты проводились на высотах до 10 000 м, дабы по возможности оставаться незамеченным для наблюдателей с земли. О радарах тогда никто еще не слышал, и слежение за воздушным пространством велось при помощи оптических средств: биноклей, дальномеров и т. п. Но даже если самолет-нарушитель и удавалось обнаружить, главным образом по инверсионному следу, то определить его принадлежность и доказать вину государства было невозможно. Ровель решил использовать для тайной аэрофоторазведки легальное прикрытие - двухмоторные пассажирские самолеты Не-111, принадлежавшие авиакомпании "Люфтганза". Они могли совершать полеты на расстояние до 1200 км, и были хорошей, устойчивой платформой для современных аэрофотокамер с мощной оптикой фирмы "Цейсс", позволявших делать с больших высот высококачественные снимки. Сохранив прежний внешний вид, окраску и эмблемы "Люфтганзы", самолеты тем не менее подверглись существенной модернизации. На них были установлены новые двигатели с наддувом, дополнительные топливные баки и, самое главное, тщательно замаскированные фотокамеры. В форме гражданских летчиков экипажи Ровеля совершали полеты по трассам "Люфтганзы", периодически из-за "ошибки приборов" отклоняясь от курса и "случайно", пролетая при этом над каким-нибудь важным объектом. Разветвленная сеть маршрутов "Люфтганзы", а ее самолеты к концу 30-х годов летали во все крупные города Европы, а также в Азию и Южную Америку, предоставляла широкие возможности для разведки. Например, немецкие авиалайнеры регулярно выполняли рейсы по трассам: Берлин - Кенигсберг - Ковно (Каунас) - Великие Луки - Москва, а также: Берлин - Кенигсберг - Рига - Таллин - Ленинград. Таким образом, замаскированные "Хейнкели" из эскадрильи специального назначения спокойно совершали разведывательные рейды над всей Европой и европейской частью Советского Союза.
        3-го сентября 1939 года Англия и Франция объявили войну Германии. Первым этапом операции ОКВ "Гельб" должен был стать прорыв бронетанковых частей генерала Гудериана через Арденны и форсирование реки Масс в районе французского города Седан, получивший кодовое наименование "Удар серпом". Противники этого наступления в Генеральном штабе Вермахта считали, что надо отказаться от него, приводя в качестве аргумента сведения о том, что французы построили около Седана новые укрепления. Эти сомнения удалось развеять лишь в начале мая, когда расшифровка аэрофотоснимков, сделанных самолетами-разведчиками Люфтваффе, показала, что все эти укрепления еще не закончены. В итоге, ранним утром 10-го мая 1940-го года немецкое наступление, в рамках операции "Гельб", все же началось.
       Конструкторы фирмы "Юнкерс" решили создать разведчик, способный летать выше всех имевшихся на тот момент самолетов, практически в стратосфере. При этом они не стали проектировать его, как говорится "с нуля", а взяли за основу средний двухмоторный бомбардировщик Ju-86D. Серийный выпуск этой машины начался в конце 1935-го года. В сентябре 1939-го года фирма "Юнкерс" представила в рейхминистерство авиации проект высотного самолета Ju-86H. Он предусматривал переделку имевшихся Ju-86D, путем установки новых двигателей с турбокомпрессорами и полностью герметизированной кабины для экипажа. Фирма «Юнкерс» получила заказ на переоборудование трех самолетов, которые получили обозначение Ju-86P. С них сняли все огневые пулеметные точки и установили шестицилиндровые дизельные двигатели Jumo 207А-1, с взлетной мощностью 950 л.с. Каждый из них имел два центробежных турбокомпрессора, один работал от выхлопных газов двигателя, а другой - от механического привода. Носовую секцию фюзеляжа заменили новой двухместной гермокабиной. Она имела остекление из двойных плексигласовых панелей, между которыми находился осушенный воздух. Путем наддува воздуха из левого двигателя в кабине поддерживалось давление, равное давлению на высоте 3000 м. Одновременно этим же обеспечивался и обогрев кабины. Уже в ходе первых же испытательных полетов была достигнута высота 10 000 м. Однако при этом выяснилось, что подняться еще выше можно лишь путем увеличения площади крыла. Поэтому на Ju-86P-V3 установили новые плоскости размахом 25,6 м, и он достиг высоты 12 100 м.  Самолет теперь набирал высоту 11 000 м в течение 45 минут после взлета, пролетая за это время около 265 км. Длительность полета на этой высоте могла составлять два с половиной часа. На подходе к цели, приблизительно за 200 км, начинался постепенный подъем на 12 000 м. В радиусе 100 км двигатели заглушались, и разведчик совершенно бесшумно проходил над целью. После этого пилот снова выводил двигатели на рабочий режим и набирал прежние     11000 м. Общая продолжительность вылета при запасе топлива в 1000 литров составляла четыре часа. Еще до завершения всей программы испытаний был выдан фирме "Юнкерс" заказ на переоборудование сорока Ju-86D. Одна машина летом 1940-го года была передана в группу Ровеля для войсковых испытаний. Она выполнил несколько разведывательных полетов над Англией на высотах 12 500 - 14 020 м, и при этом англичане даже не обнаружили ее.
       В течение всего 1940-го года Do-215B из 1-й и 3-й эскадрилий Ровеля регулярно появлялись над Советским Союзом. Кроме того, самолеты авиакомпании "Люфтганза" иногда подменялись "Хейнкелями" из группы Ровеля с замаскированными фотокамерами на борту, которые отклонялись от установленного маршрута, проводя аэрофотосъемку советских аэродромов и других объектов. Планирование операции "Барбаросса" шло полным ходом, и в январе 1941-го года Генеральный штаб Люфтваффе издал распоряжение о производстве, в самых широких масштабах, разведывательных полетов над русской территорией, с целью рекогносцировки приграничной полосы. В начале года 1-я эскадрилья группы Ровеля действовала с аэродрома Краков, в Польше, 2-я эскадрилья - с аэродрома Бухарест, в Румынии, 3-я эскадрилья - с аэродрома Хамина, в Финляндии, а 4-я эскадрилья - попеременно с аэродромов Бухареста и Кракова. Поначалу самолеты не залетали восточнее линии озеро Ильмень - Минск - Киев - берег Черного моря.  Ближние полеты чередовались с дальними на расстояние до 1300–1400 км. Для пилотов такие вылеты были достаточно экстремальными. Чтобы по возможности оставаться незамеченными, они старались пересекать границу на максимальной высоте, прятаться за облаками. Затем предстоял длительный полет над чужой землей. Несколько часов экипаж оставался один на один с этими огромными пространствами. Судьба летчиков полностью зависела от надежности моторов и множества других механизмов, любая поломка могла привести к непредсказуемым последствиям. Никто не знал, что произойдет, если один из самолетов вдруг рухнет на территорию СССР.
       На основании данных, полученных при дешифровке фотопленок, отснятых экипажами самолетов, составлялись подробнейшие карты советской приграничной полосы с указанием автомобильных и железных дорог, расположения укрепраионов, аэродромов, морских и речных портов, мостов и так далее. Аэрофотосъемка проводилась с таким размахом, что, естественно, не осталась не замеченной русскими. Данные об активизации воздушного шпионажа в отношении СССР поступали также и от внешней разведки. Об этом, в частности, докладывал агент внешней разведки НКВД Харро Шульце-Бойзен ("Старшина"). С середины апреля до середины июня 1941-го года самолеты разведчики систематически появлялись в советском, воздушном пространстве, в среднем по три раза в день. Жуков и Тимошенко обратились к Сталину разрешить им пресекать полеты силой. Но услышали спокойный ответ Сталина. Вождь поведал своим военачальникам, что германский посол заявил от имени Гитлера, что у них сейчас в авиации много молодежи, которая "слабо подготовлена". Все дело, оказывается, было в том, что германская "молодежь" плохо ориентировалась в воздухе и случайно залетала в СССР. В заключение вождь сказал, что он не уверен, знает ли вообще Гитлер про эти полеты. В течение 20 - 21-го июня количество нарушений воздушной границы перешло все допустимые границы. Самолеты с крестами уже непрерывно кружили над приграничными районами. Таким образом, немцам удалось сфотографировать все аэродромы на западе Советского Союза. Были выявлены скопления самолетов и бронетехники. Все это способствовало нанесению сокрушительного удара по советской оборонительной системе в начале войны.
       22-го июня одиночный самолет, вероятно, взлетевший с территории Финляндии, достиг Москвы и, пройдя над городом на высоте 10 000 метров сделал, первые аэрофотоснимки советской столицы. При этом, он не был обнаружен постами ВНОС, и благополучно вернулся обратно. Вскоре командование Люфтваффе начало готовить налеты на Москву, для чего требовались подробные и качественные снимки города и прилегающей территории. Днем 26-го июня Ju-88D из 4-й эскадрильи, пилотом которого был 32-летний обер-лейтенант Корнелиус Ноэль, а штурманом 22-летний обер-лейтенант Йозеф Биспинг, ориентируясь по позывным московской радиостанции, долетел до столицы. Небо в этот день было совершенно ясное, и экипаж отчетливо видел под собой все районы огромного города. На центральных улицах и площадях были хорошо различимы ехавшие по ним троллейбусы и трамваи. Резиденция советского правительства - Кремль также лежал как на ладони. Потом показались русские истребители, но ни один из них так и не смог подняться на высоту, на которой летел «Юнкерс». Немцы спокойно сфотографировали зенитные батареи, расположенные вокруг Москвы, и благополучно вернулись на свой аэродром. Через десять дней — днем 7-го июля - Ноэль снова взял курс на русскую столицу. На сей раз, экипаж сделал подробные и качественные снимки всего города, в том числе Красной площади и Кремля, которые впоследствии были использованы для подготовки первых массированных налетов на советскую столицу. И опять истребители ПВО оказались бессильны. Плохая система оповещения чаще всего приводила к тому, что о появлении немецкого разведчика становилось известно, когда тот уже находился над объектом или уходил в обратном направлении. Только в этот момент на аэродромы поступала команда на вылет. Но для взлета и набора высоты хотя бы 5000 м советским летчикам требовалось в лучшем случае восемь -  десять минут. Нетрудно посчитать, что за это время "Юнкерс" мог пролететь до 80 км и находиться уже в совсем другом районе. Но даже если, по счастливому стечению обстоятельств, истребитель оказывался в воздухе в нужное время и в нужном месте, противник мог пролетать на высоте 7000–8000 м, а при подъеме на такую высоту мотор истребителя начинал «захлебываться» и скорость неизбежно падала. К тому же и кислородных приборов в частях ПВО катастрофически не хватало. Наиболее высокие шансы на успех имелись у МиГ-3. Он мог подниматься на высоту до 10–11 тысяч метров и разгоняться на средних высотах до 600 км/ч. Его главным недостатком был откровенно низкий моторесурс, всего 20–30 летных часов, и высокая пожароопасность двигателя. Оставшиеся после тяжелых наземных боев экземпляры МиГ-3 стали передаваться в части ПВО. Здесь он нашел себе, самое лучшее применение как высотный перехватчик и ночной истребитель. Таким образом, сам по себе перехват дальних разведчиков Люфтваффе был делом очень сложным. Помимо трудностей с техникой, пилот должен был хорошо ориентироваться на местности и обладать своего рода чутьем, так как на многих советских самолетах, никаких средств связи не было, и получив задание, летчик был предоставлен сам себе в необозримом небе. Но даже если, каким-то чудом, все же удавалось обнаружить и атаковать противника, то в 90 % случаев бортовое вооружение отказывало либо сразу, либо после одной-двух очередей. Да и мощность оружия истребителей оставляла желать лучшего. К тому же Ju-88D был вооружен тремя пулеметами MG15 и мог вести сильный ответный огонь. Только в 1943-м году, Государственный комитет обороны принял специальное постановление, обязывающее конструкторские бюро Яковлева, Лавочкина, Микояна создать высотный истребитель, на базе серийно выпускаемых самолетов. Однако, все попытки создать отечественный высотный перехватчик, способный бороться с Ju-86P/R, потерпели крах. Вот теперь-то и надо было кусать локти, вспоминая о том, что работы по созданию высотных истребителей в СССР были свернуты, еще после ареста 1-го февраля 1939-го года авиаконструктора Чижевского, занимавшегося созданием самолетов с герметичной кабиной. А в дальнейшем, его высотный истребитель «100» приказали переделать в пикирующий бомбардировщик (будущий Пе-2). Сам конструктор же теперь мог только наблюдать за инверсионными следами в московском небе из окон туполевской "шарашки". Самолеты группы Ровеля приземлялись и в глубоком советском тылу, от заполярных островов до калмыцких степей. А также выполняли беспосадочные перелеты, через весь Советский Союз на японские аэродромы, как в северо-восточной части Китая, так и в самой Японии, перевозя образцы новой техники и стратегически важные материалы и сырье.
        Успехи применяемой немцами тактики Блицкрига, в существенной мере, обуславливались взаимодействием тактической авиации и наземных войск. Немцы создали самый совершенный той поры разведывательный самолет - Фоке-вульф 189, сами они его называли "филином", а русские солдаты - "рамой". Самолет широко использовался для фронтовой разведки, и как артиллерийский корректировщик. Схема управления действиями разведывательной авиации отличалась от общепринятой в Люфтваффе системы, когда эскадры и авиагруппы получали приказы из штабов авиадивизии, корпуса или воздушного флота. С самого начала предполагалось, что воздушная разведка в ходе боевых действий прежде всего должна была обслуживать интересы наземных войск, а значит, и получать задания от армейского командования. к штабам всех групп армий, и к штабам, созданных позднее танковых групп, были прикомандированы особые представители Люфтваффе в ранге генерал-майора или оберста. Они именовались "командирами Люфтваффе (Koluft) при такой-то группе армий (танковой группе)". Штаб группы армий получал из нижестоящих штабов заявки на проведение воздушной разведки во фронтовой полосе, а также сам формировал задания на разведку в ближнем тылу противника. Затем все они передавались Koluft, который непосредственно и отдавал боевые приказы конкретным эскадрильям ближней разведки. Полеты над линией фронта и на глубину до 16–25 км, выполнялись на высотах до 2000 м, а над ближайшим тылом на глубину, не более 150 км - на высотах до 6000 м. В большинстве вылетов обычно участвовали два разведчика: первый отвечал за визуальную и фоторазведку вражеских позиций и объектов, а второй вел поиск вражеских истребителей и позиций зенитной артиллерии. Важная информация немедленно передавалась по радио, нередко текстовые сообщения сбрасывались прямо на передовые позиции наземных частей. Подробные рапорты пилотов и летчиков-наблюдателей и сделанные ими аэрофотоснимки, после посадки, через Koluft поступали в армейские штабы. Основу стратегии блицкрига составляли удары мощных танковых и механизированных соединений. Они должны были быстро продвигаться вперед и, конечно, очень нуждались в самых свежих разведывательных данных. Даже при всем немецком порядке путь заявки на проведение авиаразведки через Koluft до конкретной эскадрильи, а затем и обратное прохождение полученных данных занимали некоторое время, которое в этом случае было на вес золота. Поэтому в начале войны стало практиковаться подчинение отдельных эскадрилий ближней разведки непосредственно танковым группам, Эти эскадрильи получали приказы прямо из штаба танковой группы и передавали добытые данные также танкистам, причем порой, как говорится, в форме прямого репортажа с места событий.
Постсталинский период разведки.
                                                          01                                                                           Уже в ходе войны, Сталин несколько изменил свое отношение к разведке. А после войны советская разведка достигла значительных успехов, в частности, в области атомного вооружения. Берия, не смотря на свою одиозность, по праву может называться, как и Гровс в Америке, отцом атомной бомбы. Он, не только успешно осуществлял координацию разведки с учеными разработчиками атомной бомбы но ,стал главным организатором промышленного изготовления бомбы. Курчатов же сказал прямо: "Если бы не он, Берия, бомбы бы не было". Сведения об атомных проектах Англии и США внешняя разведка начала получать в сентябре 1941-го года. В сентябре 1942-го года Сталин подписал распоряжение "Об организации работ по урану" под ответственность Молотову, который в свою очередь поручил Курчатову дать своё заключение по материалам разведки. Курчатов предложил создать Специальный Комитета (СК) при ГКО СССР. Шла война, и у нас некому было освятить перспективу этой проблемы, да и Сталин не поверил бы в ее возможности. СК при ГКО, тогда еще не был создан, он появился позднее, после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, 6-го и 9-го августа 1945-го года. Но разведка продолжала работать, и поставлять новые сведения из самого сердца "Манхэттенского проекта". Курчатов получил "Обзорную работу по проблеме урана". Хотя Сталин новых решений не принимал, Берия начинает углубленно знакомиться со всеми материалами, которые имеют отношение к урану. В проекте ГКО он исключил Молотова, как персону, и предложил образовать институт № 100 во главе с Курчатовым, превратив его в одну из «шарашек» ГУЛАГа. Существовала тогда проблема, заключающаяся в том, что для создания уран-графитового котла надо было 100 тонн урана, а было у нас всего 7 тонн окиси урана, и не было надежды, что нужные 100 тонн урана будут выработаны ранее 1948-го года. В середине 1945-го года Берия направил в Германию специальную группу, которая нашла и вывезла в СССР 300 тонн окиси урана и его соединений, что серьезно изменило положение. 15-го мая 1945-го года выходит Постановление ГКО, в которым предусматривается разработка технического задания на проектирование первых атомных бомб БС-1, БС-2. Их стали расшифровывать как "Бомбы Сталина". На самом деле это – "Бомбы специальные". После Хиросимы и Нагасаки, 20-го августа 1945-го года были созданы: Специальный комитет во главе с Берия, и Первое Главное Управление (ПГУ) во главе с Ванниковым. В состав Специального комитета входил Курчатов как научный руководитель проблемы. С созданием ПГУ речь уже шла не о "шарашке", а об огромном промышленном комплексе, содержащим НИИ, комбинаты, заводы. Испытание первой советской атомной бомбы РДС-1 было проведено 29-го августа 1949-го года.
       Еще не окончилась война, как в Германию была направлена группа ученых, с особыми полномочиями по осмотру, изучению, и при необходимости, отбору образцов и материалов немецкой ракетной техники. В обязанности группы входил также поиск немецких специалистов, занимавшихся работами в этой области, с целью последующего их вывоза в СССР. В 1947-м году, в Подлипках был образован НИИ-88, в котором концентрируются все работы по ракетной технике. Разработку баллистических ракет возглавил Королев. А вот работы, по зенитным управляемым ракетам, на основе незавершенных немцами ракет Вассерфаль и Шметтерлинк, считались в королевском НИИ-88 обременительной нагрузкой, выходившей за рамки основной тематики. В это время зенитная артиллерия уже не могла эффективно бороться с реактивной авиацией. Необходимы были новые средства ПВО. И вот Сталиным была поставлена задача, сделать оборону Москвы непроницаемой для авиации противника. Эта задача была возложена также на Берия. Берия инициировал создание Третьего главного управления, в условиях особой секретности поставленных перед управлением задач. В августе 1950-го года, было создано КБ-1, главными конструкторами разрабатываемой в нем системы Беркут (Берия - Куксенко) стали сын Лаврентия Берия, Серго Берия и Куксенко. Берия распорядился о развертывании этих работ наравне с работами по атомному проекту. Для работы в КБ отбирались ведущие специалисты из различных организаций, часто и без их согласия, в том числе и из НИИ-88 у Королева. В КБ существовал также отдел, укомплектованный специалистами, вывезенными из Германии. Таким образом, Берия, используя разведку и аппарат МГБ, в сочетании с собственной способностью недюжинного менеджера, заложил основу создания двух основных видов обороны нашей страны. Это, несомненно, является его личной заслугой.
        После Берия такого успешного альянса власти и ее разведки уже долго не было. Дальнейшее развитие ядерного вооружения и ракетной техники велось только собственными силами. Но вот,  рост ракетного и ядерного вооружения в конце 60-х годов поставил на повестку дня создание автоматизированных систем управления этим оружием. Первые системы управления были созданы на основе аналоговой электронной техники. Недостатками таких систем явилось отсутствие их гибкости, при изменениях конфигурации и состава управляемых средств. Выходом из такого положения было использование цифровых, программируемых ЭВМ. В 1964-м году американская фирма IBM объявила о создании шести моделей семейства IBM 360 (System 360), ставших первыми компьютерами третьего поколения. Модели имели единую систему команд и отличались друг от друга объемом оперативной памяти и производительностью. Задачей для нашей разведки стало получение документации на эти ЭВМ. Что она и поспешила это сделать. Пути же развития электронной техники определялись в ЦК КПСС и СМ. На основе добытой разведкой документации, в нашей стране, в начале 70-х годов, разворачивается промышленное изготовление ЭВМ единой серии - ЕС ЭВМ (аналога семейства  IBM). На их основе ЦК и Правительство принимают решение о создании автоматизированных систем управления для самого ЦК, Совета министров, и для Вооруженных сил страны. Однако, эти ЭВМ, по теперешним меркам, были просто "монстры". Так самая мощная машина ЭВМ ЕС-1060 занимала площадь порядка 100 кв. метров и требовала, кроме того помещение высотой в два этажа, из-за установки фальшпола , под котором прокладывались кабели и воздуходувная система. Производительность ЕС ЭВМ ориентировочно составляла 20 - 80 тыс. операций/секунду в зависимости от модели, а объём оперативной памяти имел значения до 4 - 8 Мбайт. Все эти ЭВМ, которых было выпущено свыше 15000, "стали государству в копеечку". При разработке автоматизированных систем управления (АСУ) надо было добавить еще расходы на разработку собственных технических средств, для объединения ЭВМ в глобальные системы.
       Вольно или невольно (а точнее - вольно, с помощью ЦРУ), затравив нас на эту стезю, американцы пошли по другому пути. Главную роль, как и раньше со времен Великой октябрьской революции, здесь сыграло сильное отставание нашей технической культуры от мировой, о ней заботиться, в условиях большевистской системы, было не кому. В штате Калифорния, в США, есть место, отличающееся большой плотностью высокотехнологичных компаний, связанных с разработкой и производством компьютеров и их составляющих, особенно микропроцессоров, а также программного обеспечения, устройств мобильной связи, биотехнологии, и заодно источников финансирования новых компаний. На расстоянии менее часа езды находятся ведущие университеты, крупных городов. Это место, с 1971-го года называется "Селиконовая долина". Названа она так, потому что подложки для микропроцессоров изготовляются из кремния. В начале 70-х годов фирмой Intel был выпущен первый микропроцессор, предназначенный для логической и арифметической обработки информации на основе принципа микропрограммного управления. При аппаратном изготовлении процессоры могли реализовать все необходимые функции на одном кристалле - микросхеме, или путем соединения большого количества микросхем. Фирма Intel, правильно предугадав перспективность микропроцессоров, продолжила интенсивные разработки, и один из ее проектов, в конечном итоге, привел к крупному успеху, предопределившему будущий путь развития вычислительной техники. Процессор Intel 8080, в 1974-м году был использован при создании первого персонального компьютера.  Автору, в конце 70-х годов, в силу служебной необходимости, привелось видеть в заказывающем управлении МО специальные альбомы, с добытыми разведкой, натуральными образцами, изготовляемых в США микросхем и процессоров. Альбомы! А не ящики! Однако, не смотря на это,  строительство "монстров" у нас шло полным ходом. А в 1984-м году, по своим вычислительным возможностям компьютер на основе процессора 80286, размещаемый, всего лишь на столе, стал сопоставим по своим параметрам, с IBM 370. В начале 80-х годов система,  в разработке которой принимал участие и автор,  была готова и предъявлялась заказчику. На недоуменные вопросы офицеров ГРУ, которым предстояло эксплуатировать эту систему, почему так получается, ответа не было.  Система - готова,  предъявляется заказчику.  Главные конструктора и генералы ожидают Государственную премию.  А развитие нашей электронной техники, на многие годы вперед,  было "выбито из седла". Не последнюю роль в этом, на благоприятной коммунистической среде, сыграли и американские спецслужьы.  Вот теперь,  и у нас, через 40 с лишним лет, заговорили о создании "Селиконовой долины". "Селиконовая долина", это успешное взаимодействие науки промышленности и бизнеса, свойственное капиталистической системе существования человечества. Как справедливо сказал большой революционер Жорж Дантон: "революция - это просто перераспределение собственности".