1941 Как началась война. Белоруссия. Смоленск.

4. Как началась война. Белоруссия. Смоленск.

Принятые сокращения.

Первые бои.

                                                                                                      01
       Часа в два ночи, 22-го июня начала действовать немецкая агентура. Внезапно, в ЗОВО прекратилась связь со штабом округа, и во всех войсках округа. В 3 часа 15 минут по Берлинскому времени, 4 часа 15 минут – по Московскому, в еще не рассеивавшихся сумерках, на пограничные заставы и комендатуры, на приграничные военные укрепления и объекты, на пункты, где ночевали работавшие в пограничной полосе стрелковые и саперные батальоны, обрушился шквал огня. Началась артиллерийская подготовка с немецкой стороны границы. Наиболее интенсивный артиллерийский огонь был сосредоточен по военным городкам в Бресте, и особенно по Брестской крепости. Брестская крепость была буквально засыпана снарядами и минами.
       На всем протяжении границы от Восточной Пруссии до отрог Карпат в 3 часа 15 минут утра, был открыт огонь из 7184 орудий разного калибра. Операция «Барбаросса» началась! Самолеты 2-й, 3-й и 53-й бомбардировочных авиационных эскадр Люффтвафе, еще затемно, за 40 минут до начала войны, поднялись со своих аэродромов. На большой высоте, стараясь быть не замеченными, чтобы не насторожить противника до начала общей артподготовки, пересекли границу СССР и устремились к своим объектам бомбардировки – городам, аэродромам, военным базам и другим объектам. Ровно в 3.15 утра, первые осколочные и зажигательные бомбы упали на советские аэродромы, пути сообщений и города. Когда артиллерийский огонь прекратился, пришел час немецких штурмовых групп, которые должны были первыми ворваться во вражеские окопы и бункеры, обезвредить пограничную охрану и помешать взорвать мосты. В то же самое время инженерно-штурмовые группы на своих быстрых моторных лодках и плотах перевозили на другой берег пограничных рек первых пехотинцев
     Жуков в своих воспоминаниях пишет, что «Передача в округа Директивы №1 была закончена в 00.30 минут, 22-го июня 1941-го года». Под утро, Жуков, получил сообщения из Западного особого военного округа «о налете немецкой авиации на города Белоруссии», из Киевского округа «о налете на города Украины», из Прибалтийского «о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города». После этого, Тимошенко приказал Жукову звонить Сталину. Сталин в это время спал, и начальник охраны отказывался, сначала, будить Сталина. Но Жуков смело потребовал: «Будите немедля: немцы бомбят наши города!». Сталин подошел к телефону. Жуков «доложил обстановку и попросил начать ответные боевые действия. "Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание". Видимо до Сталина все еще не доходило сказанное. Жуков настойчиво переспросил: «Вы меня поняли?» Сталин молчит ещё какое-то время, потом до него всё же дошло, и «наконец Сталин спросил:— Где нарком?». Дальше Сталин дал команду собрать Политбюро. Жуков: «В 4 часа 30 минут утра, мы с Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе». Затем, бледный Сталин велел звонить в германское посольство. Молотов доложил, что «Германское правительство объявило нам войну». После «длительной, тягостной паузы», Жуков «рискнул … и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение». «Не задержать, а уничтожить, — уточнил Тимошенко». В 7.15 утра 22-го июня в округа передали Директиву № 2. Её текст Жуков в своих «воспоминаниях» приводить не стал, т.к. «она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь». Затем был составлен и утвержден проект Указа об объявлении в СССР мобилизации военнообязанных. А потом, сразу после обеда 22-го июня, Сталин отправил начальника Генерального штаба Жукова в Киевский округ, и «несколько раздраженно добавил: — Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся».
       Для действий на советской земле, план "Барбаросса" предусматривал наступление трех групп армий, каждая из которых должна была выполнять свою задачу. Группа армий «Центр» должна была выполнить задачу против Западного особого военного округа. Ее стратегической основой были 2-я и 3-я танковые группы. 2-я танковая группа Гудериана получила задачу: в первый день наступления форсировать реку Западный Буг по обе стороны Брест-Литовска (Бреста), прорвать фронт русских и затем, быстро, используя первоначальный успех, выйти в район Рославль, Ельня, Смоленск. При этом следовало воспрепятствовать русским, закрепиться и создать новый фронт обороны, обеспечив тем самым предпосылки для решающего успеха кампании уже в 1941-м году. 3-я танковая группа Гота заняла свою позицию в "Сувалкинском выступе", против левого крыла войск, соседнего с ЗОВО, Прибалтийского военного округа. Этот излюбленный немцами тактический прием, удара в стык между соседними войсковыми частями, они не раз применяли и позже. Здесь группе Гота противостоял левый фланг 11-й армии Северо-западного фронта - 126-я и 128-я стрелковые дивизии. В районе Алитуса дислоцировалась 5-я танковая дивизия, входящая в 3-й механизированный корпус 11-й армии. Отсюда, 3-й танковой группе Гота необходимо было выполнять первую директиву военной кампании. Она гласила: "3-я танковая группа во взаимодействии с 9-й армией прорывает вражеские пограничные укрепления севернее Гродно, стремительно продвигается в район севернее Минска и, во взаимодействии с наступающей с юго-запада на Минск 2-й танковой группой, создает предпосылки для уничтожения сил противника, находящегося между Белостоком и Минском!". Ответственным за дальнейшее продвижение обеих танковых групп был назначен фельдмаршал фон Клюге. Против Северо-западного фронта действовала Группа армий «Север». В нее входила 4-я танковая группа Гепнера.

                                                                                                     02
         В 3-ю танковую группу Гота входили (на карте-схеме с севера на юг):   6АК (26пд, 6пд); 39МК (20тд, 7тд, 14мд, 20мд); 5АК (35пд, 5пд); 57АК (12тд, 19тд, 18мд). 22-го июня, в три часа с минутами все четыре корпуса 3-й танковой группы, при поддержке артиллерии и авиации, входившей в состав 8-го авиационного корпуса, пересекли государственную границу. Главной задачей первого дня наступления был выход к переправам через Неман, располагавшимся на расстоянии 45, 65 и 70 км от границы. Командование 39-го моторизованного корпуса направило оба танковых полка, и часть 20-й моторизованной дивизии вдоль шоссейной дороги Сувалки—Калвария, с задачей овладеть укреплениями на высотах южнее Калварии, имевшими важное тактическое значение для дальнейшего продвижения на Алитус. Однако, как пишет Гот, применение этих сил оказалось излишним: "Оставив эти высоты и оборонительные сооружения, которые в течение трех месяцев строил целый батальон, противник отошел на север". Уже к полудню танки ворвались в Алитус и захватили мосты, неповрежденными. Пленный русский офицер-сапер рассказал, что он имел приказ взорвать мосты в Алитусе в 13.00. Бои в Алитусе продолжались еще и вечером. 20-я танковая дивизия вышла к Алитусу севернее Кальварии.
       5-я советская танковая дивизия входила в состав 3-го механизированного корпуса Северо-западного фронта. Дивизия имела 268 танков из них 50 Т-34, 30 Т-28, 170 БТ-7 и 18 Т-26. 19-го июня ее командование получило шифротелеграмму от Военного совета округа, о подготовке личного состава и матчасти к выступлению. Комдивом было проведено совещание с командирами и замполитами частей, на котором они получили указания, о подготовке к длительному маршу и возможной встрече с противником. Соединение было поднято по тревоге и покинуло места постоянной дислокации, укрылось в лесных массивах. В военных городках Алитуса (их было два - северный и южный) остались некоторые хозяйственные службы и 27 небоеспособных машин. Некоторые подразделения дивизии находились в нескольких километрах, южнее Алитуса, на берегу Немана, другие - в лесу на восточной окраине города. 5-й мотострелковый полк находился севернее Алитуса, также в лесу. 5-й гаубичный артполк дивизии, еще весной, убыл в летние лагеря под Ораны (Варена).
       В Оранских лагерях, под соответствующим "присмотром", располагались части 29-го территориального стрелкового литовского корпуса. Там же была и 184-я литовская стрелковая дивизия. Литовцы, в основном, отказались защищать свою землю от германских войск. Несмотря на замену на всех ключевых должностях литовских офицеров советскими, части 29-го стрелкового корпуса были ненадежными и небоеспособными, за исключением некоторых подразделений, укомплектованных выходцами из бедных рабочих и крестьянских семей. Накануне войны органы НКВД - НКГБ устроили массовую "зачистку" во всей Прибалтике. 14-го июня был арестованы или депортированы за пределы республики 15 851 жителей Литвы. Не миновала эта участь и офицеров 29-го корпуса, его руководство полностью было заменено. Большинство офицеров-литовцев было арестовано и осуждено, к расстрелу, или длительным срокам заключения. В 29-м корпусе было арестовано 285 человек. Начальником же 3-го отдела корпуса был и остался литовец, полковник Барташюнас. До сих пор литовцы ежатся при упоминании его фамилии. В последствии он, генерал-майор внутренней службы, был министром внутренних дел Литовской ССР. Уже в первые часы войны в дивизиях 29-го корпуса началось массовое дезертирство и переход на сторону противника военнослужащих-литовцев, со всеми сопутствующими такого рода событиям: эксцессами, убийствами командиров и политработников, преднамеренным оставлением или выводом из строя матчасти, стрельбой "в спину" кадровым частям Красной Армии. Сразу же после прихода немцев, на освобождаемой от "красных оккупантов" территории Виленского края, начались массовые этнические чистки, резня и грабеж еврейского населения, и "выборочное прореживание" поляков. Свидетельств того предостаточно. При этом германский вермахт, войска СС и карательные айнзатц-группы оказались почти "не у дел", так как литовцы сами "успешно выполнили эту задачу", не прибегая к помощи немцев.
       Командующий войсками Северо-Западного фронта Ф.И. Кузнецов так докладывал наркому обороны Тимошенко (на 09:35 22-го июня): "Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большею частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет. Ввиду того, что в Ораны стоит 184-я стрелковая дивизия, которая еще не укомплектована нашим составом полностью и является абсолютно ненадежной, 179-я стрелковая дивизия в Венцяны также не укомплектована и ненадежна, также оцениваю 181-ю... поэтому на своем левом крыле и стыке с Павловым создать группировку для ликвидации прорыва не могу... 5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники". Вечером в 22:20 22-го июня штаб Северо-Западного фронта докладывал наркому обороны Тимошенко уже так: "Получился разрыв с Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное - ненадежны (опасаюсь измены)". В конечном итоге, когда измена литовского корпуса из разряда подозрений перешла в разряд фактов, драматическое развитие событий на юге Литвы привело к тому, что правый фланг Западного фронта оказался почти не прикрыт.
       22-го июня 5-я танковая дивизия была командованием Северо-западного фронта передана в непосредственное подчинение 11-й армии. Ей ставилась задача -после выхода из мест постоянной дислокации, развернуться на фронте свыше 30 километров от Друскининкая до Алитуса, вдоль восточного берега реки Неман. Тем самым, она прикрыла бы ту брешь в обороне 11-й армии СЗФ, на стыке с 3-й армией ЗФ, в которую, 22-го июня беспрепятственно устремились части 8-го, 5-го армейских корпусов, и 57-го моторизованнного корпуса немцев. К моменту подхода немецких танковых войск к Алитусу, танков 5-й танковой дивизии в городе не было. Ночью на 23-е июня основные ее силы были заняты подавлением немецкого тактического десанта, до 660 человек, захватившего аэродром Ораны. Танкам пришлось также прикрывать тыл 11-й армии и от литовцев. Утром 23-го июня произошло первое танковое сражение войны. 5-я танковая дивизия, зажатая к этому времени на правом берегу Немана между 7-й и 20-й немецкими танковыми дивизиями, вступила с ними в бой. Имея, в общей сложности в своем составе 80 танковых пушек 76-го калибра, при правильной организации боя, 5-я танковая дивизия могла бы нанести немцам более существенный урон. Однако, большое значение в этом бою имело преимущество в подготовке немецких танкистов. В результате было подбито до 90 советских танков. Немцы потеряли безвозвратно 11 танков. После боя 5-я танковая дивизия фактически рассеялась. В боях за Вильнюс 24-го июня участвовало уже только 30% ее состава. К концу дня дивизия откатилась в Молодечно, имея всего 15 танков и 20 бронемашин.
       Как пишет Гот: "Обе дивизии 5-го армейского корпуса (приданные Группе на первое время), сразу же, после перехода границы натолкнулись, восточное города Сейны на окопавшееся охранение противника, которое, несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки, удерживало свои позиции до последнего" (вероятно – речь о 128сд). 57-й немецкий танковый корпус продвигался в лесистой и богатой озерами местности, с многочисленными обороняемыми заграждениями, которые задерживали продвижение 12-й танковой дивизии. Однако во второй половине дня ей удалось овладеть Меркине и предотвратить разрушение моста через реку Неман. Вечером ее танковый полк уже подходил к Варене. Подтягивание пехоты и артиллерии шло медленно. Наступавший на левом фланге Группы Гота, 6-й армейский корпус встретил сильное сопротивление противника и вышел к Неману только 23-го июня. Мост в Приенае был уже разрушен. Справа от Группы, 161-я и 8-я пехотные 8-го армейского корпуса устремились к Неману в районе Друскинца".
       Группы армий «Север» в основном действовала против Северо-западного фронта. Значительного успеха 22-го июня достиг ее 56-й корпус Манштейна. Входившие в состав корпуса 8-я танковая дивизия, основу которой составляли чешские танки 38(t), всего около 223 танков, а также 3-я моторизованная и 290-я пехотная дивизии, стремились захватить шоссе северо-восточнее Ковно (Каунаса), ведущее к Двинску. Захват неповрежденными мостов в Двинске (Даугавпилсе) через Западную Двину имел для всей Группы армий «Север» решающее значение. Широкая река представляла собой сильное естественное препятствие. Около полудня корпус Манштейна прорвал советские позиции на границе и, стремительно продвинувшись за день на 80 километров, овладел мостом через Дубиссу около Айреголы. Рубеж этой реки представлял собой глубокую речную долину с крутыми, недоступными для танков склонами. Если бы большой мост у Айроголы был взорван, это стало бы серьезной проблемой. В Первую мировую войну немцы строили мост через Дубиссу несколько месяцев. Захватив переправу через Дубиссу, 56-й корпус Манштейна устремился дальше на Двинск с целью захвата мостов через Двину.
       Командующий Северо-западным фронтом генерал Кузнецов Ф.И. считал, что главный удар немцы будут наносить вдоль шоссе Тильзит — Шауляй, поэтому поражение вражеских войск на этом направлении должно было, по его мнению, решить судьбу всей оборонительной операции фронта в приграничном районе. После разгрома немецких соединений на этом направлении, он планировал перебросить механизированные корпуса в полосу 11-й армии, и разгромить противника на каунасском и вильнюсском направлениях. Впрочем, генералу Кузнецову не пришлось долго продумывать тактику боевых действий. Когда он вскрыл пакет с оперативными планами на случай войны то узнал, что должен он наступать на Восточную Пруссию. Оборона никакими довоенными документами не предусматривалась. Войска Прибалтийского военного округа были подняты по тревоге и выведены в места сосредоточения еще за три дня до войны. Танки КВ-2 были загружены бетонобойными снарядами, что вполне логично, если готовиться к прорыву железобетонных укрепленний, в Восточной Пруссии. Однако, вместо похода советской 11-й армии в Восточную Пруссию, к исходу 22-го июня, передовые части немцев из 4-й танковой группы Группы армий «Север» вышли в район северо-западнее Каунаса к реке Дубисса, а войска 3-й танковой группы из Группы армий «Центр» форсировали Неман в районах Алитус и Меркине.

                                                                                                     03
       На левом крыле Западного фронта, дислоцированные там войска 4-й армии генерал-майора Коробкова война застала врасплох. Брестская крепость как фортификационное сооружение давно утратила свое значение. Ее постройки, с богатым жилищным фондом, использовались для размещения войск и складов в мирное время. В ней разместились две стрелковые дивизии (6сд и 42сд) и многочисленные части окружного подчинения: военный госпиталь, инженерный полк, автохлебозавод и другие. В случае военных действий гарнизон крепости должен был выходить в районы сосредоточения, и организованно занимать оборону на подготавливаемых позициях в 62-м Брестском укрепленном районе. Но при внезапном нападении этот план был невыполним. Для выхода из крепости на восток можно было использовать только Северные ворота, но именно по ним теперь немцы и сосредоточили наиболее сильный артиллерийский огонь. Вырваться из цитадели смогли лишь отдельные подразделения, вывезти какую-либо материальную часть не представлялось возможным. В кратком отчете о действиях 6-й дивизии написано: "В 4 часа утра 22 июня был открыт ураганный огонь по казармам, по выходам из казарм в центральной части крепости, по мостам и входным воротам и домам начальствующего состава. Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня. В результате красноармейцы и младшие командиры без управления со стороны средних командиров, одетые и раздетые, группами и поодиночке, выходили из крепости, преодолевая обводной канал, реку Мухавец и вал крепости под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Потери учесть не было возможности, так как разрозненные части 6-й дивизии смешались с разрозненными частями 42-й дивизии, а на сборное место многие не смогли попасть потому, что примерно в 6 часов по нему уже был сосредоточен артиллерийский огонь". Ежеминутно на территории цитадели разрывалось до четырех тысяч снарядов и мин, в том числе и большого калибра 210мм и 600мм. Командиры, сумевшие пробраться к своим подразделениям, вывести их не смогли. Все выходы из бастионного кольца находились под таким плотным огнем, что 98-й противотанковый дивизион, при попытке прорваться из крепости, был уничтожен почти целиком. Таким образом, большое количество личного состава 6-й и 42-й стрелковых дивизий остались в местах постоянной дислокации не потому, что имели задачу оборонять крепость, а потому, что не смогли из нее выбраться.
       В то время когда снаряды засыпали крепость в штаб 4-й армии, по злой иронии судьбы, пришла телеграмма из округа с директивой из Москвы: "В течение 22 - 23. 6.41 г. возможно внезапное нападение немцев. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев".
       В Бресте, в Южном городке дислоцировалась 22-я танковая дивизия. Южный городок находился на ровной местности в 2,5 км от границы и был буквально набит боевой техникой. По тревоге танковая дивизия должна была выходить в район Жабинки, при этом ей предстояло переправиться через реку Мухавец, пересечь Варшавское шоссе и две железнодорожные линии. От ударов авиации и артиллерии, расстреливавшей военный городок почти прямой наводкой, дивизия потеряла сразу много личного состава, большую часть танков, артиллерии, автомашин и автоцистерн. Загорелись, а затем взорвались артиллерийский склад и склад горюче-смазочных материалов. Здесь же понес потери 204-й гаубичный артполк. С началом артиллерийского налета была объявлена боевая тревога. Части изготовились следовать в район Жабинки. С 6-ти до 8-ми часов утра части 22-й танковой дивизии беспорядочно переправлялись через Мухавец, стремясь возможно быстрее выйти Варшавским шоссе и грунтовыми дорогами к Жабинке. Часть дивизии, оставшаяся без автомашин и танков, выходила пешком на Радваничи, вместе с ней следовали семьи офицерского состава. Значительная часть артиллерии дивизии и основных запасов была оставлена ввиду отсутствия автотранспорта. 204-й гаубичный полк сумел вывести из своего городка 33 орудия, но не смог переправиться через Мухавец, так как оба моста были забиты переправляющейся 22-й танковой дивизией. В ожидании возможности переправиться, полк нес потери от ударов авиации и, потеряв надежду, ушел на Радваничи. С уходом из Бреста 22-й танковой дивизии, город остался беззащитным. К 7-ми часам утра части немецких 45-й и 34-й пехотных дивизий 12-го армейского корпуса заняли Брест.
       Около 4 тысяч бойцов и командиров 6-й и 42-й стрелковых дивизий, запертые в ловушке Брестской крепости, вместе с пограничниками 9-й заставы и конвоирами 132-го батальона НКВД, составили «Бессмертный гарнизон».

                                                                                                     04
        Против 4-й армии Западного фронта наступала 2-я танковая группа Гудериана. При этом, на правом фланге против 4-й армии, в районе Семятичи действовал 43-й армейский корпус (252пд, 134пд, 131пд), подчиненный на время группе Гудериана. 47-й моторизованный корпус Гудериана 17-й и 18-й танковыми дивизиями и 167-й пехотной наступал между Леги и Пратулин, через реки Западный Буг и Лесна на Видомль. 29-я моторизованная дивизия следовала во втором эшелоне. 12-й армейский корпус, подчиненный группе Гудериана, вел наступление силами 45-й и 31-й пехотных дивизий на Брест. 34-я пехотная дивизия продвигались между дорогами Брест-Литовск, Кобрин, Береза Картузская и Мотыкали, с задачей очистить местность между 24-м и 47-м танковыми корпусами от советских войск и обеспечить безопасность внутренних флангов обоих танковых корпусов. На левом фланге советской 4-й армии действовал 24-й моторизованный корпус. Его 4-я танковая дивизия наступала из Коденя, а 3-я танковая дивизия из района севернее Коденя. Обе эти танковые дивизии имели задачу перерезать шоссе Брест - Кобрин. 10-я моторизованная дивизия двигалась во втором эшелоне. В группу Гудериана входили также, 267-я пехотная дивизия, наступавшая из Влодавы на Малориту, и 1-я кавалерийская дивизия, имевшая задачу наступать из Славатыче, через Малориту, на Пинск. В резерве танковой группы Гудериана был 46-й моторизованный корпус, состоявший из 10-й танковой дивизии, моторизованной дивизии СС «Рейх» и пехотного полка "Великая Германия". Этот корпус дислоцировался в районе Радзинь, Луков, Демблин в Польше, и после того. как войска первого эшелона форсируют Буг, должен был следовать за 47-м моторизованным корпусом.
       Гудериан в своих воспоминаниях пишет: "15 июня 1941 г. я вылетел на самолете в Варшаву, где находился мой штаб. 22 июня 1941 г. в 2 часа 10 мин. утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богукалы (15 км северо-западнее Бреста). Я прибыл туда в 3 часа 10 мин., когда было темно. В 3 часа 15 мин. началась наша артиллерийская подготовка. В 3 часа 40 мин. — первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 мин. началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 мин. первые танки.18-й танковой дивизии форсировали реку. Во время форсирования были использованы машины, уже испытанные при подготовке плана «Морской лев». Тактико-технические данные этих машин позволяли им преодолевать водные рубежи глубиной до 4 метров. В 6 час. 50 мин. у Колодно я переправился на штурмовой лодке через Буг. Моя оперативная группа с двумя радиостанциями на бронемашинах, несколькими машинами повышенной проходимости и мотоциклами переправлялась до 8 час. 30 мин. Двигаясь по следам танков 18-й танковой дивизии, я доехал до моста через р. Лесна, овладение которым имело важное значение для дальнейшего продвижения 47-го танкового корпуса, но там, кроме русского поста, я никого не встретил. При моем приближении русские стали разбегаться в разные стороны. Два моих офицера для поручений вопреки моему указанию бросились преследовать их, но, к сожалению, были при этом убиты".
       Переправы через Буг немецкие штурмовые группы захватили еще до начала артподготовки. В полосе армии Коробкова было шесть мостов, которые после раздела Польши стали пограничными, и потому в мирное время ими никто не пользовался. Германская сторона по понятным причинам не ставила вопрос об их уничтожении. Но и советская сторона этот вопрос не поднимала. «Взрывать мосты на границе с государством, подписавшим с нами договор о ненападении, было как-то противоестественно», — объясняет нам бывший начальник штаба 4-й армии Сандалов. Не могли мемуаристы советских времен написать, что мы сами собирались использовать их для похода на Вислу. Вот теперь все эти мосты были захвачены немцами, и в короткие сроки через них переправилось огромное количество войск.
       Северо-западнее Зачопки, реку форсировали дивизии 43-го и 9-го армейских корпусов. Им безуспешно пытались противостоять части советских, 113-й и 49-й стрелковых дивизий. 17-я танковая дивизия и 18-я танковая дивизия 47-го мотокорпуса преодолели Западный Буг на участке Зачопки, Мокраны. Не встречая сопротивления со стороны ошеломленных подразделений 6-й стрелковой дивизии РККА, они начали развивать наступление в направлениях Лыщицы, Мотыкалы. 3-я танковая дивизия, 4-я танковая дивизия 24-го мотокорпуса и 1-я конная дивизия, к 7 часам форсировали Западный Буг на участке Кодень, Домачево. Их удар пришелся по подразделениям советской 75-й стрелковой дивизии. Отбросив их, немцы повели наступление в обход Бреста с юго-востока. Вскоре, после переправы через Буг к югу от Бреста, наступающая там 2-я танковая группа наткнулась на огромный песчаный участок, где застряли все транспортные средства, в том числе и тяжелые танки.
       Гудериан пишет: "...В 10 час. 25 мин. передовая танковая рота достигла р. Лесна и перешла мост. За ней следовал командир дивизии генерал Неринг. В течение всей первой половины дня я сопровождал 18-ю танковую дивизию; в 16 час. 30 мин. я направился к мосту, дорога через который вела в Колодно, и оттуда в 18 час. 30 мин. поехал на свой командный пункт. Внезапность нападения на противника была достигнута на всем фронте танковой группы. Западнее Брест-Литовска (Бреста) 24-м танковым корпусом были захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности. Северо-западнее крепости в различных местах полным ходом шла наводка мостов. Однако, вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон, имеющей важное значение крепости Брест, который держался. несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг в Мухавец. Вечером танковая группа вела бои за Малорита, Кобрин, Брест-Литовск и Пружаны. У Пружаны 18-я танковая дивизия вступила в первые бои с танками..."
       Первый эшелон 4-й советской армии фактически был уже разгромлен, хотя ее командование этого не осознавало. Во время бомбежек и обстрелов советские штабы потеряли почти все средства связи. Под развалинами остались все документы, уцелел лишь узел связи штаба армии, расположенный в подвале, в городе Кобрин. У командования армией не было знания о сложившийся обстановке, не было никаких данных о противнике и представления о собственных потерях. Генерал Сандалов вспоминает: «...командиры корпусов и дивизий, не имея постоянной связи с частями, не знали в первые часы войны истинных потерь и предполагали, что в районы сбора по тревоге части выйдут достаточно боеспособными, и противник не рискнет вторгнуться большими силами и направит на нашу территорию лишь отдельные банды». Поэтому, например, командир 28-го стрелкового корпуса генерал-майор Попов считал, что ничего серьезного не произошло. Он в 5.30 приказал командиру 6-й стрелковой дивизии «коротким контрударом выбить противника из Бреста», хотя выполнить эту задачу было не по силам не только уже небоеспособной 6-й дивизии, половина которой оказалась запертой в цитадели, но и всему корпусу. Это был стиль мышления советского генерала, а вернее, всего советского генералитета, образца лета 1941-го года.  Командование 4-й армии, в первые два часа войны, никаких самостоятельных решений не принимало. Убедившись, что действительно началась война и, получив из округа приказ «действовать по-боевому», оно пыталось проводить в жизнь довоенные схемы, которые не соответствовали реальности. К 10-ти утра в полосе армии создалась тяжелая обстановка, но осознать и оценить ее по-настоящему никто не смог. Только к полудню в адрес командования поступило несколько донесений о боевых действиях войск. После этого генерал Коробков отдал первые распоряжения: 28-му стрелковому корпусу не допустить дальнейшего продвижения противника на Жабинку, а 14-му механизированному корпусу, в составе 22-й и 30-й танковых дивизий, сосредоточиться в районе Видомля, Жабинка, атаковать противника в Брестском направлении и восстановить положение. Таким образом, войскам ставились заведомо невыполнимые задачи. Танковые дивизии еще не успели сосредоточится в районе Видомля, Жабинка. 30-я танковая дивизия полковника Богданова все еще совершала, под ударами неприятельской авиации, 60-километровый марш из района Пружан. 22-я танковая дивизия при отходе из Бреста оказалась разделенной на две группировки и понесла большие потери. В частях осталось очень ограниченное количество боеприпасов. Горючее было на исходе, продовольствие и кухни отсутствовали, средств связи не имелось. Из 28-го стрелкового корпуса - 42-я стрелковая дивизия все еще пыталась выйти из крепости в полосу своей обороны, на правом фланге Брестского УРа, а остатки 6-й стрелковой дивизии, в это время, отходили разрозненными группами. 205-ю мотострелковую дивизию решили в район Жабинки не выводить, так как в ней не хватало автотранспорта для переброски личного состава. Она приводилась в боевую готовность, в районе своей постоянной дислокации, в Березе Картузской. В 12 часов 30-я танковая дивизия вошла в соприкосновение с противником. Ее передовой отряд вступил в бой с 18-й танковой дивизией немцев в районе Пилищей и на некоторое время остановил ее продвижение.
       В целом же, в первый день войны большая часть соединений 4-й советской армии, в значительной степени, потеряла боеспособность. Войска оставили линию укрепленного района и, не имея в тылу подготовленных оборонительных рубежей, вынуждены были вести бой в невыгодных условиях, едва сдерживая натиск превосходящих сил противника, все плотнее прижимались к Жабинке. Самолетный парк армии был уничтожен, так же как и почти все окружные склады. Все шоссейные и грунтовые дороги находились под непрерывным воздействием германской авиации. Большие потери и отсутствие информации об обстановке вызвали растерянность у командного состава всех степеней. Для управления войсками в сложных условиях, после внезапного нападения превосходящих сил противника, штабы соединений, как и штаб армии, оказались неподготовленными. Поэтому организованного управления боевыми действиями весь день не было. Для создания новых рубежей обороны, в первую очередь противотанковой, войска не имели ни времени, ни опыта, ни средств.

                                                                                                   05
       Бывший тогда заместителем командующего фронтом Павлова, Болдин вспоминает: «Оперативный дежурный передал приказ командующего немедленно явиться в штаб. Через пятнадцать минут я вошел в кабинет командующего. Застал там члена Военного совета округа, корпусного комиссара. Фоминых и начальника штаба генерал-майора Климовских.
— Случилось что? — спрашиваю генерала Павлова.
— Сам как следует не разберу. Понимаешь, какая-то чертовщина. Несколько минут назад звонил из третьей армии Кузнецов. Говорит, что немцы нарушили границу на участке от Сопоцкина до Августова, бомбят Гродно, штаб армии. Связь с частями по проводам нарушена, перешли на радио. Две радиостанции прекратили работу — может, уничтожены. Перед твоим приходом звонил из десятой армии Голубев, а из четвертой — начальник штаба полковник Сандалов. Сообщения неприятные. Немцы всюду бомбят...
Наш разговор прервал телефонный звонок из Москвы. Павлова вызывал нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко. Командующий доложил обстановку.
Вскоре снова позвонил Кузнецов, сообщил, что немцы продолжают бомбить. На протяжении пятидесяти километров, повалены все телеграфные и телефонные столбы. Связь со многими частями нарушена.
Снова появился с докладом полковник Блохин (начальник разведки фронта). Оказывается, с рассветом 22 июня против войск Западного фронта перешли в наступление более тридцати немецких пехотных, пять танковых, две моторизованные и одна десантная дивизии, сорок артиллерийских и пять авиационных полков.
Я доказываю Павлову, что вернее будет, если в Белосток полечу я. Но он упорствует, нервничает, то и дело выходит из кабинета и возвращается обратно.
Снова звонит маршал Тимошенко. На сей раз обстановку докладываю я. Одновременно сообщаю:
— Павлов рвется в Белосток. Считаю, что командующему нельзя оставлять управления войсками. Прошу разрешить мне вылететь в десятую армию.
Нарком никому не разрешает вылетать, предлагает остаться в Минске и немедленно наладить связь с армиями.
Четвертый раз вызывает нарком обороны. Докладываю новые данные. Выслушав меня, Тимошенко говорит:
— Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.
— Как же так? — кричу в трубку. — Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди! Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было бы передать всю трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов.
— Разведку самолётами вести не далее шестидесяти километров, — говорит нарком.
Докладываю, что фашисты на аэродромах первой линии вывели из строя почти всю нашу авиацию. По всему видно, противник стремится овладеть районом Лида для обеспечения высадки воздушного десанта в тылу основной группировки Западного фронта, а затем концентрическими ударами в сторону Гродно и в северо-восточном направлении на Волковыск перерезать наши основные коммуникации.
Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной. Но нарком повторил прежний приказ: никаких иных мер не предпринимать, кроме разведки в глубь территории противника на шестьдесят километров. Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие «Красный пакет», содержавший план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В третьей и четвертой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в десятой взялись за это, когда фашисты уже развернули широкие военные действия.
Замечу, кстати, что и этот приказ ограничивал наши ответные меры и заканчивался такими строками: «Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». Но о каком прикрытии государственной границы могла идти речь, когда на ряде направлений враг уже глубоко вклинился на нашу территорию! Захожу к Павлову, передаю содержание моего последнего разговора с наркомом обороны. Сообщаю, что Тимошенко разрешил мне вылететь в Белосток. Прощаюсь и стремглав бегу к машине».
Только в половине шестого утра командующий Западным фронтом генерал Павлов отдал своим армиям боевое распоряжение: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому».

                                                                                                    06
       Находящаяся на правом фланге Западного фронта, 3-я армия Кузнецова В.И. была атакована только пехотными соединениями 9-й армии. Против 56-й стрелковой дивизии, которая обороняла полосу шириной 40 км, вел наступление 8-й армейский корпус в составе трех пехотных дивизий: 8-й, 28-й и 161-й. Под давлением 162-й и 256-й пехотных дивизий другого, 20-го армейского корпуса немцев 27-я стрелковая дивизия отступила на позиции в районе Сидра, Янув. Положение 3-й армии усугублялось тем, что проводная связь была нарушена, в первые же часы нападения, а радиосвязь организовать не удалось. Немцы беспрестанно бомбили Гродно, где находился штаб армии, все узлы связи были разрушены. Управление войсками осуществлялось только через делегатов связи. С фронтом штаб армии не имел никаких контактов. Генерал Кузнецов ничего не знал об обстановке на своих флангах, так как связь с соседями также отсутствовала. Основные бои разгорелись в районе Августов, Гродно.
       Гродно прикрывал 11-й механизированный корпус Мостовенко (29тд, 33тд, 204мд), имевший в своем составе 414 танков. Командующий армией поставил корпусу задачу нанести удар северо-западнее Гродно, уничтожить наступающего противника. Непосредственно в районе Гродно находилась только 29-я танковая дивизия. При первом же воздушном налете немецкой авиации подверглись бомбардировке казармы 59-го танкового полка и штаб 29-й дивизии. 33-я танковая дивизия находилась в Сокулке. 204-я мотострелковая дивизия и штаб самого корпуса располагались далеко в Волковыске. С 4.00 штаб 11-го мехкорпуса в Волковыске не имел связи ни со штабом армии, ни со штабом округа. Для нанесения контрудара по немцам можно было привлечь только 29-ю танковую дивизию. Другие части корпуса могли вступать в бой только с ходу, по мере их прибытия в район боев. Кузнецов отдает такой приказ: «29-й танковой дивизии, во взаимодействии с 4-м стрелковым корпусом, ударом в направлении Сопоцкин-Калеты, уничтожить противника, границу не переходить. Об исполнении донести». Под воздействием авиации 29-я дивизия стала выводиться в район своего сосредоточения. К 8-ми утра части заняли исходные позиции. В сторону границы к Августовскому каналу был выслан разведывательный батальон. От него поступила информация о немецких танковых и моторизованных колоннах, пересекших границу у Сопоцкина и двигающихся к Гродно. Около 10-ти часов утра, командир 29-й танковой дивизии дивизии отдал боевой приказ на уничтожение прорвавшегося противника. Моторизованный полк дивизии был выведен в резерв командующего армией. С 11-ти часов 29-я дивизия вела бой с противником. Ее 57-й танковый полк наступал вдоль шоссе Гродно - Сокулка. К 13.00 бои шли на рубеже Богатыри, Голынка, Новы Двур.
      По современным сведениям немецких танков, тогда в том районе, не должно было быть. Непосредственно на Гродно вел наступление 8-й армейский корпус, правей его наступал 20-й армейский корпус. Оба эти корпуса не входили в состав танковой группы Гота и танков не имели. Вообще, в отношении сообщений о количестве уничтоженных немецких танков ниже будет сказано несколько слов, пока об этом говорить воздержимся. Бои с 20-м армейским корпусом шли в 15-ти километрах западнее Гродно. 29-я танковая дивизия, развернувшись на 6-ти километровом фронте, атаковала немцев и отбросила их на 6 - 7 км к западу. Но танки вели боевые действия без поддержки пехоты. Отсутствовала и поддержка артиллерии, так как, из-за отсутствия тягачей, она была оставлена в районах дислокации. Пехотные немецкие дивизии с помощью своей противотанковой артиллерии, и при поддержке авиацией, подбили 180 советских танков и танкисты 29-й дивизии вынуждены были отступить. 33-я танковая дивизия 11-го мехкорпуса находилась, вообще, в стадии формирования. Практически без техники и с некомплектом личного состава. При выдвижении дивизии, пришлось оставить в местах дислокации до 50% личного состава. Однако, дивизии было приказано наступать в направлении Липск, Августов. В связи с отходом частей 4-го стрелкового корпуса (56сд и 27сд) от границы вся тяжесть ведения боевых действий легла на 11-й механизированный корпус. Неодновременный ввод в бой частей корпуса, отсутствие авиационного прикрытия, отсутствие связи и взаимодействия между частями и штабами, способствовали тому, что контрудар 11-го мехкорпуса не принес ожидаемого результата. Противник, ударами авиации и хорошей противотанковой обороной, заставил соединения корпуса перейти к обороне. К исходу первого дня войны 11-й корпус вел сдерживающие бои на фронте Конюхи, Новы Двур, Домброва.
       Командование 3-й армии пыталось создать тыловой оборонительный рубеж силами 85-й стрелковой и 204-й мотострелковой дивизиями. Но если 85-я дивизия дислоцировалась в Гродно и его окрестностях, то 204-я дивизия должна была совершить длительный марш из района Волковыска. Первый эшелон ее полков перебрасывался автомашинами, остальные комбинированным маршем. Из-за отсутствия оружия 2000 человек пришлось оставить в местах постоянной дислокации. Артиллерийский полк выступил только с одним дивизионом, остальные не имели материальной части. Прибыв под Гродно, 204-я мотострелковая дивизия заняла оборону юго-западнее города, на рубеже Солы, река Лососьна, Новики. К 16-ти часам ее 700-й моторизованный полк и 126-й танковый с батареей орудий и 20 танками развернулись фронтом на северо-запад, 706-й моторизованный полк - фронтом на запад, западнее железной дороги Гродно-Белосток. Командный пункт дивизии обосновался юго-западнее деревни Гибуличи. Во второй половине дня немецкие войска подошли к Гродно.

                                                                                                     07
       В центральной части Западного фронта и "Белостокского выступа", на 10-ю армию генерала Голубева наступал 42-й армейский корпус (129пд, 87пд, 102пд) 9-й армии Штрауса, а южнее наступали части 4-й армии фельдмаршала Клюге - 7-й (23пд, 258пд, 7пд, 268пд) и 9-й (263пд, 137пд, 292пд) армейские корпуса, 221-я охранная дивизия. Со штабом фронта, 10-я армия потеряла связь в первые минуты войны. Штаб армии имел крайне неустойчивую связь и со своими войсками. Не было ни каких данных о положении дел в ее 5-м стрелковом корпусе. Была потеряна вся авиация. Самая мощная в округе, 9-я смешанная авиационная дивизия 10-й армии потеряла 347 самолетов, из 440 имевшихся. В первый день были уничтожены склады горючего и боеприпасов. В состав армии входил 6-й механизированный корпус. Еще в 2 часа 10 минут 22-го июня в нем была объявлена боевая тревога. Танковые дивизии начали выводить из военных городков в свои районы сосредоточения. Поэтому первые налеты авиации противника пришлись по пустым лагерям. В 7-й танковой дивизии корпуса имелось несколько раненых, материальная часть не пострадала. В отношении постановки общей боевой задачи корпусу, позже Павлов показал следующее, "В соответствии с обстановкой мною было приказано 6-му мехкорпусу нанести удар противнику из исходного положения в направлении на Брянск (Браньск) с задачей разбить мехчасти противника в этом районе и по выполнении задачи отойти в мой резерв на Волковыск». Как видим, самый мощный механизированный корпус округа был ориентирован Павловым наступать на юго-запад, в соответствии с общей сталинской установкой (ударить на Вислу). Реальная же обстановка, как и все остальное, Павлову были неизвестны. Однако Голубев этот приказ проигнорировал и 6-й мехкорпус в течение первого дня войны вел только разведку, и в боях не участвовал. К исходу первого дня войны соединения 6-го механизированного корпуса занимали район западнее и юго-западнее Белостока: 7-я танковая дивизия - Хорощ, Гаевники (8 км юго-западнее Белостока), Нероники (6 км западнее Белостока); 4-я танковая дивизия - Турчин (4 км юго-западнее Белостока), Подуховный (9 км южнее Белостока), Сальники; 29-я мотострелковая дивизия - Супрасль (северо-восточнее Белостока).
       На левом фланге 10-й армии дислоцировался 13-й механизированный корпус генерала Ахлюстина (25тд, 31тд, 206мсд). Недоукомплектованный техникой, корпус имел в своем составе 282 легких танка. В ночь на 22-е июня он был поднят по тревоге. В два часа ночи штаб корпуса перешел на полевой КП, в лесу, в 15-и километрах юго-западнее Бельска. В помещениях управления корпуса, в самом Бельске, расположился только что прибывший из Минска штаб 2-го стрелкового корпуса. Этот корпус, как и 13-й механизированный предполагалось включить во вновь создаваемую 13-ю армию вместе с 49-й и 113-й стрелковыми дивизиями. Утром мотопехота 6-го и 13-го механизированных корпусов начала подготавливать оборонительный рубеж по реке Нарев от Жултки до Сураж. Боеспособные подразделения 31-й танковой дивизии 13-го корпуса перекрыли дорогу   Дрогичин - Бельск - Белосток. Болдин вспоминает: «Было девятнадцать часов, когда мы подъехали к командному пункту 10-й армии. Вид у него более чем скромный. Две палатки. В каждой по деревянному столу и несколько табуреток. На одном из столов телефонный аппарат. Поодаль от палаток - машина с радиостанцией. Меня встретил командующий армией генерал-майор Голубев с группой штабных офицеров. Спрашиваю у генерала, почему из 10-й армии в штаб фронта не поступило почти никаких сведений. Он отвечает, что проводная связь нарушена, а армейские рации работают очень плохо, вражеские их забивают. Дивизии корпуса, в первые же часы боя, понесли большие потери. Особенно пострадала сто тринадцатая. Чтобы предотвратить охват армии с юга, я развернул на реке Нурец тринадцатый механизированный корпус, но, сами знаете, Иван Васильевич, танков в дивизиях корпуса мало. Да и что можно требовать от Т-26? По воробьям из них стрелять... В центре, против первого стрелкового корпуса, в направлении на Белосток наступает сорок второй армейский корпус. Чтобы укрепить здесь оборону, я поставил шестой механизированный корпус на рубеж по восточному берегу реки Царев, в полосе Крушево, Суражи.
- Что вы делаете, генерал? Ведь вам известно, что механизированный корпус предназначен для контратак по наступающему противнику, а не для того, чтобы затыкать прорехи в обороне. Сколько мне известно, товарищ Голубев, в вашей армии было достаточно горючего. Куда же оно делось?
- Тут, видимо, вражеская агентура поработала. Уже в первые часы нападения авиация противника произвела налеты на наши склады с горючим. Они и до сих пор горят. На железнодорожных магистралях цистерны с горючим тоже уничтожены. Ясно, что это не случайно, вражеская авиация действовала по хорошо известным ей объектам.
Нашу беседу прервал, прибывший на КП командир 6-го кавалерийского корпуса генерал-майор Никитин. Вид у него озабоченный.
- Как дела? — спрашиваю кавалериста. Плохи, товарищ генерал. Шестая дивизия разгромлена. Как же это произошло? В момент вторжения противника она находилась южнее Ломжи, приняла на себя удар. Вначале все шло хорошо. Конники превосходно дрались. Они буквально усеяли землю вражескими трупами и ни на один шаг не отступили. Тогда враг бросил на дивизию авиацию. Никитин безнадежно махнул рукой. А как кавалерии защищаться от самолетов? Клинком их не перешибешь! Прикрытия с воздуха тоже нет. Так и растрепали фашисты дивизию. Приказал сосредоточиться в лесу северо-восточнее Белостока. На карте Никитин показал этот район. Думаю, что долго так идти не будут, отвечаю я и смотрю на Голубева. Товарищ генерал Болдин, нам удалось наладить связь. Вас вызывает Минск. Подхожу к аппарату.
- Слушайте приказ, говорит Павлов.
- Вам надлежит организовать ударную группу в составе корпуса генерала Хацкилевича, тридцать шестой кавалерийской дивизии, частей Мостовенко и контратаковать наступающего противника в общем направлении Белосток - южнее Гродно с задачей - уничтожить вражеские части на левом берегу Немана и не допустить выхода немцев в районе Волковыска. После этого вся группа перейдет в подчинение генерала Кузнецова. Это ваша ближайшая задача, и за ее решение отвечаете лично вы (в директиве №3 Народного комиссара обороны Тимошенко говорилось – «ударами в районе Гродно в направлении Сувалки совместно с войсками Северо-Западного фронта окружить и к исходу 24-го июня уничтожить сувалкинскую группировку немцев»).
- Голубеву передайте, — продолжал командующий,— чтобы он занял Осовец, Бобр, Визну, Сокулку, Бельск и далее шел на Клещело. Все это осуществить за сегодняшнюю ночь, причем организованно и быстрыми темпами.
- Как же Голубев выполнит ваше приказание, когда его соединения понесли потери и с трудом сдерживают натиск врага?
На какую-то долю минуты Павлов умолк, затем заключил:
- У меня все. Приступайте к выполнению задачи.
На этом наш первый и последний разговор закончился. Отойдя от аппарата, я подумал: как далек Павлов от действительности! У нас было мало сил, чтобы контратаковать противника.
       Все части, из которых Павлов приказал создать ударную группу, уже были втянуты в ожесточенные оборонительные бои и, конечно, имели большие потери. Снимать их - значило ослаблять оборону. Но что делать? Приказ есть приказ! Обстановка все усложняется. Противник вклинился так глубоко, что над войсками 10-й армии нависла угроза охвата. Предлагаю Голубеву отвести соединения с Белостокского выступа, а 36-ю кавдивизию выдвинуть в лес западнее Крынки. Здесь я рассчитываю использовать ее для контрудара совместно с 6-м механизированным корпусом. На КП прибыл командир 6-го механизированного корпуса генерал-майор Хацкилевич. Он-то мне и нужен! Ставлю перед ним задачу - с наступлением темноты сдать частям 10-й армии занимаемый рубеж обороны по восточному берегу Царева и к утру сосредоточиться в лесу в десяти километрах северо-восточное Белостока. 29-ю мотострелковую дивизию ночью перебросить из Клонима в Сокулку и посадить в оборону на рубеже Кузница, Сокулка, чтобы прикрыть развертывание главных сил 6-го механизированного корпуса и 36-й кавалерийской дивизии. Затем с рассветом нанести контрудар в направлении Белосток, Гродно и, взаимодействуя с 11-м механизированным корпусом, уже вступившим в бой южнее Гродно, разгромить группировку противника, наступающего на Крынки. Прекрасно понимая, что 6-й механизированный корпус и 36-я кавдивизия в сложившейся обстановке не сумеют полностью выполнить поставленную Павловым задачу, я все же надеялся, что они нанесут врагу известные потери и затормозят его наступление».
Все части 36-й кавалерийской дивизии выступили из районов дислокации в Волковыске, согласно приказу, своевременно. До рубежа Большая Берестовица, Свислочь дивизия следовала форсированным маршем и все ее части вышли в район сосредоточения Новосад, Заблудов (юго-восточнее Белостока), в ночь с 22-го на 23-е июня.

                                                                                                     08
       В то слегка пасмурное, но теплое утро 22-го июня, многие москвичи отправились за город. Москва еще жила мирной жизнью. А в 12 часов, для всех неожиданно, было передано правительственное сообщение о начале войны. Выступал с сообщением Молотов, но не Сталин. Связи с фронтами не было, и о них ничего не сообщалось. В народе поползли разные слухи. Говорили, например такое, что "на юге немцы уже подошли к Киеву, а на севере наши войска подходят к Берлину". Сталин отдал директиву о наступлении, не об обороне же отдавать эту директиву, "самой наступающей армии в мире". Он так же посчитал, что командующие фронтами несколько растерялись, а надо наступать, и поэтому решил послать, в качестве своих представителей, Жукова на ЮЗФ, для организации главного по плану наступления, а Шапошникова, Кулика на ЗФ. Президиум Верховного Совета СССР принимает Указ о мобилизации, который был опубликован в печати на другой день. Мобилизации подлежали 14 возрастов военнообязанных 1905 - 1918 годов рождения. На следующий день началась мобилизация. Офицеры военных комиссариатов перешли на казарменное положение. Образуется Ставка главного командования (СГК) во главе с ее председателем, народным комиссаром обороны, маршалом Тимошенко. Сталин, пока, не пожелал быть "крайним". Задача Ставки - обеспечивать руководство всей боевой деятельностью Вооруженных сил страны

                                                                                                     09
       На второй день войны, 23-го июня, для развития успеха, полученного в результате внезапного нападения, и чтобы не создавать скоплений и пробок у мостов, танковым корпусам Гота следовало продолжать наступление дальше на восток. Войска должны были использовать захваченные мосты для круглосуточной переправы по ним на восточный берег. 39-му танковому корпусу была поставлена задача - 23-го июня овладеть южной частью города Вильнюса, и оттуда повернуть на Михалишки. Учитывая необходимость взаимодействия обоих корпусов юго-западнее Вильнюса, Гот придержал продвижение передовых частей 57-го моторизованного корпуса на Ошмяны, до прояснения обстановки вокруг Вильнюса.  В этот день 5-й и 6-й армейские корпуса были выведены из подчинения 3-й танковой группы, а сама она чтобы обеспечить ее оперативное использование была подчинена непосредственно Группе армий "Центр". Шла полным ходом подготовка перемещения командного пункта Группы на восточный берег Немана, в район Алитуса. Танковый полк 7-й танковой дивизии, который охранял мосты в Алитусе ночью был сменен пехотной частью. Как уже было сказано, в этот день с утра началось танковое сражение, подошедшей со стороны Варены, 5-й танковой дивизии с 7-й и 20-й танковыми дивизиями немцев. Гот пишет: «В исключительно тяжелом танковом бою, как об этом доложил командир полка, дивизия противника, уступавшего в умении вести одиночный бой, потерпела поражение. Остатки этой дивизии ушли на северо-восток и через несколько дней потеряли свои последние танки. Первая попытка русских остановить наше продвижение на этом направлении провалилась»
       Моторизованным соединениям Гота предстояло в этот день продвигаться по холмистой песчаной местности, покрытой густым девственным лесом, по местности, где, пожалуй, еще не появлялась автомашина. Все обозначенные на карте шоссе, ведущие с запада на восток, оказались полевыми дорогами. Движение по ним, особенно автомашин французского производства, было почти невозможно. Машины, проходя по глубокому песку, или преодолевая крутые подъемы, все время застревали и останавливали всю следующую за ними колонну, так как возможность объезда на лесных дорогах полностью исключалась. Колонны становились длиннее. продвижение медленнее. Даже слабое сопротивление русских, оказываемое головным подразделениям, вынуждало всю колонну останавливаться на длительное время, ибо о развертывании и думать было нечего. Появление разрозненных групп русских на флангах или в тылу снова задерживало движение. Пехотинцы и артиллеристы вынуждены были все время вытаскивать застрявшие машины. Перекидные мосты на небольших водных преградах приходилось укреплять, чтобы по ним могли пройти машины.
       Немецкая, воздушная разведка, которой благоприятствовала хорошая погода, не обнаруживала движения танков с восточного направления к линии Лида - Вильнюс, поэтому 57-му танковому корпусу была поставлена прежняя задача - наступать в направлении на Ошмяны. Второй эшелон корпуса (18-я моторизованная дивизия), продвигаясь южнее Вороново, должен был прикрыть наступление первого эшелона от ударов советских войск из района Лиды. 12-я танковая дивизия долго еще не могла выполнить поставленной перед ней промежуточной задачи - выйти на рубеж Вороново. Она, разбив слабые силы противника под Вареной, так же как и 39-й танковый корпус, с трудом продвигалась через южную часть леса юго-западнее Вильнюса. Командование 9-й армии приказало армейским корпусам "принять все меры, чтобы не отстать от 3-й танковой группы". Для этого им надлежало выслать передовые моторизованные подразделения, которым разрешалось пользоваться дорогами, отведенными для движения танков. Это и привело к нарушению нормального движения танкового корпуса. Так бывает неизбежно, когда танковые корпуса не осуществляют контроля за правильным использованием дорог. Из-за этих трудностей марша, 57-й танковый корпус своими передовыми частями достиг только Воронова, расположенного на дороге Лида - Вильнюс. 19-я танковая дивизия смогла переправиться через Неман только утром 24-го июня и продвигалась за 18-й моторизованной дивизией
       39-й танковый корпус также не выполнил своей задачи дня. 23-го июня, пополудни подразделения танкового полка 7-й танковой дивизии вышли на дорогу Лида - Вильнюс, на участке всего лишь несколько километров южнее Вильнюса. Колесные машины дивизии остались далеко позади. Так как от 20-й танковой дивизии, действовавшей юго-западнее Вильнюса, не поступало никаких донесений, Гот, находившийся в это время на командном пункте 7-й танковой дивизии, южнее Вильнюса, принял решение - продолжать вести разведку в направлении Михалишки и овладеть переправой через реку Вилия в районе Неменчине, северо-восточнее Вильнюса. Наступление же на южную часть Вильнюса провести только после подхода достаточных сил пехоты и артиллерии, и только рано утром 24-го июня и ни в коем случае не вечером 23-го июня. Гот считал что овладение городом является второстепенной задачей.

                                                                                                    10
          В это время у Северо-западного фронта, на Шауляйском направлении возникла проблема с топливом. И поэтому все топливо было отдано авангардному, 55-му танковому полку. Таким образом, 23-го июня в контрударе 12-го советского механизированного корпуса (23тд, 28тд, 202мсд) вместо двух танковых дивизий принял участие лишь один танковый полк. И это произошло, не смотря на то, что механизированные корпуса Прибалтийского военного округа были подняты по тревоге еще 18-го июня. Даже на одной полной заправке танки имели запас хода 180 - 300 км по пересеченной местности, уходя же в наступление, они могли иметь с собой еще одну заправку в канистрах. Так что до Восточной Пруссии им вполне хватило бы. Но дивизия Черняховского, не имея перед собой противника, одолела около 40 км по дороге Куршенай - Ужвентис и встала. В это время корпус Манштейна, вклинившись в глубину советской территории на 170 км, вышел в район Укмерге, и оседлал дорогу на Даугавпилс. Две его дивизии, оставив позади свою пехоту, полным ходом рвались к Двине, опрокидывая советские заслоны. А 2-й армейский корпус 16-й армии из Группы армий "Север" наступал на Каунас.
       Как Западный, так и Северо-западный фронты на второй день войны потеряли централизованное управление своими войсками. В этой ситуации 11-я армия Северо-западного фронта генерала Морозова - отходила на Северо-восток, на Каунас и Вильнюс, обнажая правый фланг 3-й армии Западного фронта, а он в свою очередь отходил в юго-западном направлении. Между обеими советскими фронтами образовывался 120 километровый разрыв, в который и устремились войска противника, начавшие быстрое продвижение в направлении Лиды. Угроза охвата флангов 3-й армии и прорыва немецких войск к переправам через Неман у Лунно и Мостов стала вполне реальной. Поэтому, в ночь на 23-е июня командарм принял решение отвести войска на рубеж рек Котра и Свислочь. Предполагалось создать сплошной фронт обороны восточнее и южнее Гродно. К утру 23-го июня советские части оставили Гродно. Чтобы замедлить темп вражеского наступления, саперы взорвали мосты через Неман и железнодорожную насыпь. В течение всего дня, соединения 11-го мехкорпуса, прикрывая отход армии, сдерживали атаки немцев южнее города. К вечеру части 56-й, 85-й и 27-й стрелковых дивизий закрепились на рубеже юго-западнее и южнее Гродно по рекам Котра и Свислочь. Штаб армии из Гродно переместился в Лунно.

                                                                                                     11
       Более упорно немцам сопротивлялись соединения правого фланга и центра 10-й армии. Они держали оборону в Осовецком укрепленном районе, и не позволяли противнику быстро продвигаться вперед. Но в связи с отступлением соседней 3-й армии, правому флангу 10-й армии пришлось отступить за реку Бобр. 6-й механизированный корпус Хацкилевича (4тд, 7тд, 29мсд), входивший в состав 10-й армии, был полностью укомплектован, и представлял собой одно из мощнейших ударных соединений Красной Армии. В корпусе имелся 1131 танк, в том числе 452 KB и Т-34, 127 пушечных бронемашин БА-10, (с 45-мм пушками), 294 трактора, буксирующих 122-мм и 152-мм гаубицы, и почти 5000 автомашин. Танки Т-26 и БТ были вооружены 45-мм пушками, которые могли уничтожать любые немецкие танки. Однако даже и в новых советских танках почти отсутствовали бронебойные снаряды. Промышленность перед войной значительно снизила их изготовление. К концу июня бронебойных снарядов вообще не стало. Как уже говорилось, днем 22-го июня 6-й корпус боевых действий не вел и занимал район Хорощ, Бацюты, Сураж, 29-я мотострелковая дивизия находилась в районе Супрасль. Болдин решил сосредоточить 29-ю дивизию в Сокулке, где развернувшись в боевой порядок, она должна прикрыть подготовку к общему наступлению. 36-я кавдивизия получила приказ к исходу дня перейти из Волковыска в район Одельск, и после сосредоточения поступить в распоряжение Болдина. После выступления в новый район сосредоточения, дивизии предстояло пересечь шоссе Белосток - Волковыск. Подойдя к последней части дороги, она вынуждена была остановиться, так как по шоссе из Белостока на восток шла танковая колонна, в основном танки КВ. Они шли до станции Валилы, а затем поворачивали на север, на Гродно. Перейдя шоссе, используя перелески, дивизия, ни разу не были обнаружена немцами, и вышла в район Одельск скрытно. Болдин приказал ей в течение ночи занять оборону на широком фронте, главным образом обеспечив за собой узлы дорог и крупные населенные пункты.
       С утра 23-го июня соединения 6-го мехкорпуса, начали переход в новый район. 7-я танковая дивизия должна была сосредоточиться в районе Валилы, с последующей задачей уничтожить немецкую танковую дивизию, которая по некоторым данным могла прорваться в район Белостока. Туда же, в район Грудек, была переброшена и 4-я танковая дивизия. 29-я мотострелковая дивизия заняла рубеж для обороны по реке Лососна на фронте Кузьница, Сокулка. Причина, побудившая Болдина сосредоточить корпус значительно восточнее Белостока, заключалась в том, что была опасалось выхода в район Валилы немецкой танковой дивизии, которая перерезала бы все пути снабжения и связи 10-й армии. Возможно, Болдин слышал, краем уха, о бое 29-й танковой дивизии 3-й армии, якобы, с немецкими танками западнее Гродно, и он предположил, что танковые соединения противника могут выйти на оперативный простор, в разрыв между 3-й и 10-й армиями. В действительности, танковых дивизий немцев там не было.
       Дивизии Болдина на марше столкнулись с созданными на всех дорогах пробками, из-за беспорядочного отступления тылов армии из Белостока. Во время марша дивизии понесли большие потери от авиации противника. Только в 7-й танковой дивизии Борзилова, было подбито 63 танка и разбиты тылы полков. Сосредоточение 6-го механизированного корпуса в лесном районе Супрасль, Валилы было в основном закончено к 14 часам 23-го июня. Здесь же сосредоточился и штаб 6-го кавалерийского корпуса и расположился командный пункт Болдина. Конники 6-й дивизии, несмотря на воздействие вражеской авиации, расстояние от Ломжи в 75 километров прошли без привалов, и уже к 17-ти часам 23-го июня 6-я кавдивизия остановилась на привал в лесном массиве, в двух километрах севернее Белостока. На настроение командного состава дивизии угнетающе действовала полная неизвестность о судьбе своих семей, оставленных в Ломже. Посылали узнать все, что касается командирских семей. Но полученные сведения были неутешительными. Точных данных об отправке железнодорожных эшелонов со станции Ломжа никто не имел. Ничего не было известно о тех детях командиров, которые находились в пионерском лагере в местечке Кнышин (60 км. восточнее Ломжи).
       После сосредоточения в районе Валилы, мехкорпус получил задачу двигаться на Гродно. 4-я танковая дивизия направлялась на Индуру - Гродно, а 7-я танковая дивизия по линии Сокулка - Кузница - Гродно. В донесении командира 7-й танковой дивизии не было сообщения о потерях от налетов немецкой авиации при выдвижении к исходному рубежу. По-видимому, имевшийся в этом районе большой лесной массив укрыл движение танковых колонн корпуса от ее внимания. Беспрерывные марши (до 90 километров), проведенные корпусом 23-го июня в тяжелых условиях значительно подорвали боеспособность частей и соединений. Начала сказываться усталость личного состава, особенно механиков-водителей, но самое главное, корпус стал испытывать затруднения в снабжении горюче-смазочными материалами и другими видами снабжения, необходимыми для боя. По различным причинам корпус понес также ощутимые потери в материальной части.
       Время уходило, а создать ударную конно-механизированную группу не удавалось. Неизвестно было, где находится 11-й мехкорпус генерала Мостовенко из 3-й армии. Отсутствовала свяэь и с корпусом, и вообще с 3-й армией. Хацкилевич, находившийся в частях, сообщил о том, что кончаются горючее и боеприпасы. Связи со штабом фронта также не было. Болдин посылает в Минск самолетом письмо, в котором просит срочно организовать переброску горючего и боеприпасов по воздуху. И этот самолет, и вылетевший второй, погибли не достигнув цели. В связи с глубоким вклиниванием противника, соединения 10-й армии оказались под угрозой разгрома. Поэтому Болдин приказал Голубеву отвести войска передней линии на восточный берег реки Нарев и организовать здесь прочную оборону.

                                                                                                     12
       На левом фланге Западного фронта, поздно вечером еще 22-го июня в штабе 4-й армии, в Кобрине была получена Директива наркома обороны СССР № 2: отправленная в 18.30 того же дня: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советские границы. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить». В этом боевом приказе, ни слова не говорилось об организации обороны. Указания, полученные командованием 4-й армией от штаба фронта, были "предельно ясные и простые" - перейти в контрнаступление и разгромить противника. Задачи же для армии были такие: «Войска 4-й армии... с утра 23.6.41. переходят в наступление в обход Бреста с севера с задачей уничтожить противника, переправившегося через р. Западный Буг. Удар наносят - 14-й механизированный корпус совместно с 28-м стрелковым корпусом. 14-му мехкорпусу с утра 23.06 нанести удар с рубежа Кривляны. Пилищи, Хмелево, в общем направлении на Высокое, с задачей к исходу дня уничтожить противника восточнее р. Западный Буг. На правом, заходящем фланге иметь 30-ю танковую дивизию, а для развития успеха и прикрытия правого фланга — 205-ю механизированную дивизию. 28-й стрелковый корпус наносит удар своим правым флангом, в общем направлении на Брест, имея задачей к концу дня занять Брест. Атаку начать в 5.00 после 15-минутного огневого налета. Границу до особого распоряжения не переходить". В приказе также ничего не говорилось о противнике, поскольку данных о нем ни в Генштабе, ни штабе фронта не имели.
       Коробков, как и все командармы приграничных армий, механически выполнял волю вышестоящего начальства без учета конкретных условий, сложившихся в полосе армии. В их решениях не учитывались ни группировка, ни силы, ни характер действий противника, ни состояние собственных войск. Генералу Оборину, командиру 14-го мехкорпуса, было приказано в 4 часа 23-го июня перейти в контратаку с задачей окружить и уничтожить противника в районе Подлесье, Ивахновичи, Хмелев. Командир корпуса, в свою очередь, приказал комдивам в течение ночи привести свои части в порядок, дополучить боеприпасы, горючее и продовольствие. И все это, как бы в виртуальном пространстве. На самом же деле, были полностью уничтожены оба окружных артсклада, и получить снаряды и патроны войскам армии было негде. Не хватало машин для подвоза горючего, не приходилось рассчитывать и на поддержку своей авиации. Взаимодействие между 28-м стрелковым корпусом и танкистами никто не организовывал. Оно свелось лишь к вызову на КП армии командиров и начальников штабов и к постановке им задач. Те, в свою очередь, ограничились постановкой задач дивизиям, так сказать, "катили бочку дальше". На весь 14-й мехкорпус имелась лишь одна радиостанция, проводных средств связи не было. Все это не давало никаких шансов на успех задуманной операции.
       В 6 часов утра 23-го июня, 14-й механизированный, 28-й стрелковый корпуса и 75-я стрелковая дивизия начали контратаку против немцев. Но скоро немцы, поддержанные артиллерийским огнем и авиацией, в свою очередь перешли в наступление и танковыми дивизиями начали быстро продвигаться в направлении Кобрина и Пружан. Советская группировка, действовавшая в районе Жабинка, понесла большие потери и начала отходить также в район Кобрина. 22-я танковая дивизия, у которой перед началом атаки имелось около 100 танков, в бою под Жабинкой, к 16 часам имела их уже не более 40. 30-я танковая дивизия утром имела примерно 130 танков. В ходе боя она потеряла за утро от огня противотанковой артиллерии и пикирующих бомбардировщиков 60 машин и понесла большие потери и в личном составе. Будучи, обойденной с севера 17-й немецкой танковой дивизией, она быстро начала откатываться к Пружанам. После провалившегося контрудара советские части еще более перемешались и утратили боеспособность. Практически не управляемые дивизии откатывались к Кобрину.
       В 9.30 генерал Коробков доложил командованию фронта: "Слабоуправляемые части, напуганные атаками с низких бреющих полетов авиации противника, отходят в беспорядке, не представляя особой силы, могущей сдержать противника. Попов и Оборин проявляют неустойчивость, преждевременно отводят части и особенно штабы". Он сообщил о своем решении перейти к обороне на рубеже реки Яссельда, Дрогичин, Кублик с целью приведения частей в порядок. В результате отхода войск 4-й армии и захвата немцами Пружан и Березы Картузской, путь для наступления на Слоним и Барановичи, в тыл советской 10-й армии оказался открытым. Все яснее вырисовывались "клещи", отсекавшие белостокский выступ. Вечером 23-го июня главные силы 47-го моторизованного корпуса группы Гудериана захватили Ружаны и начали выдвигаться на Слоним. Небольшая часть его сил повернула на юго-восток с задачей перехватить Варшавское шоссе.
       К этому времени, войска 4-й советской армии обосновались на рубеже Селец - Береза по реке Ясельда. На занятом ими рубеже отрывались только отдельные стрелковые ячейки, перед ними не было установлено ни мин, ни инженерных заграждений. Красноармейцы занимали в основном открытые позиции, используя для маскировки деревья, ямы и кусты. Рядом, на ровной местности, стояли артиллерийские орудия и отдельные танки. Ввиду отсутствия взрывчатки не удалось даже взорвать мост через Ясельду. Павлов вызвал на связь командующего 4-й армией и, зная о состоянии войск, об отсутствии в армии авиации, боеприпасов и горючего, опять "поставил задачу" на завтра: "Упорно обороняясь по реке Ясельда, утром 24-го июня совместным ударом в направлении Ружаны, 121-й стрелковой дивизией от Слонима и 14-м механизированным корпусом от Селец выбить противника из Ружан, а затем из Пружан и перекрыть ему путь на Барановичи". А в 19 часов 23-го июня в Пружаны был переброшен командный пункт всей немецкой 2-й танковой группы. Ее 24-й моторизованный корпус, оставив позади Кобрин, где до этого был штаб 4-й советской армии, с боями продвигался вдоль дороги Береза Картузская – Слуцк, а его командный пункт обосновался уже в Березе Картузской.

                                                                                                       13
       24-го июня, на третий день войны, рано утром, 7-я танковая дивизия, 39-го корпуса, 3-й танковой группы Гота, после боя овладела городом Вильнюс. Советские войска отошли за реку Вилия. После этого танковый полк 7-й дивизии продолжал свое движение на Михалишки. В след 7-й дивизии, к Вильнюсу подошла и 20-я танковая дивизия. 20-я и 14-я моторизованные дивизии, также продвигавшиеся к Вильнюсу, растянулись так, что некоторые их части находились еще в Алитусе, а другие подходили к Вильнюсу. 19-я танковая дивизия переправилась через Неман только утром 24-го июня и теперь следовала за 18-й моторизованной дивизией, обеспечивающей правый фланг группы Гота. Левый же ее фланг надежно прикрывался продвижением на Даугавпилс 56-го моторизованного корпуса Манштейна. Утром 24-го июня командир 57-го танкового корпуса Кунтцен доложил Готу, что в районе южнее Вороново передовые части 18-й моторизованной дивизии были контратакованы крупными силами противника. 12-я танковая дивизия этого же корпуса от Вороново направилась по направлению к Ошмянам. Части 18-й моторизованной дивизии, действовавшие южнее Вороново, могли оказаться в тяжелом положении из-за сильного воздействия, отходящих от Гродно советских войск. Поэтому, было решено подтянуть, оставшуюся под Меркине, вторую половину 18-й дивизии. С оперативной точки зрения, продвижение советских войск от Лиды на север было уже бессмысленно, после того, как 57-й танковый корпус, двигаясь на Молодечно, перерезал железнодорожную линию Лида - Молодечно - Полоцк. Поставленная командующим группой армий задача выйти на рубеж Молодечно - озеро Нарочь была выполнена. Далее Гот, решил следовать начальному плану, заключающемуся в том, что танковые дивизии его и Гудериана должны вести параллельное преследование противника с целью быстрейшего выхода к Западной Двине и Днепру, и не участвовать в блокировании окруженных под Минском советских частей. Он поставил 39-му танковому корпусу задачу - преодолеть реку Вилия в районе Михалишки и Неменчине и, продвигаясь двумя танковыми дивизиями севернее озера Нарочь, выйти к Глубокому и далее на Полоцк. Обе моторизованные дивизии (20-я и 14-я) должны были находиться в готовности повернуть от Вильнюса на Вороново или Ошмяны. Когда уже почти все было готово, из штаба группы армий "Центр" пришла радиограмма, в которой сообщалось, что главнокомандующий сухопутными силами отклонил план Гота. Танковая группа получила приказ развернуть свои соединения на линии Вильнюс – Молодечно – Минск и образовать фронт окружения на участке южнее Воронова – Трабы – Раков – Минск, включая шоссейную дорогу Минск – Борисов. После чего в тесном взаимодействии со 2-й танковой группой Гудериана окружить противника, отходящего под натиском соединений 4-й и 9-й армий. В соответствии с новыми указаниями, по хорошей шоссейной дороге Вильнюс - Молодечно 7-я танковая дивизия, следовавшая теперь в голове 39-го корпуса, быстро продвинулась вперед, свободно прошла через не занятую советскими войсками брешь в линии укреплений, и почти без боя вышла 26-го июня к автостраде северо-восточнее Минска, в районе Смолевичи. Но попытка 7-й дивизии продвинуться еще дальше и с ходу выйти к Березине под Борисовом, а потом форсировать ее и захватить плацдарм, была отражена силами , занявшими оборону на восточном берегу реки.

                                                                                                  14
       Разгромив советские танковые части Северо-западного фронта, командующий 41-м моторизованным корпусом Группы армий «Север» генерал Рейнгард продвигал свой корпус к Западной Двине (Даугаве) левее корпуса Манштейна. Под угрозой явного окружения советские войска оставили Шауляй. В конце дня 24-го июня командующий Северо-западным фронтом генерал Кузнецов Ф.И. принял решение об отводе войск 8-й и 11-й армий. 11-я армия должна была отступить, и занять оборону на рубеже Кедайняй - река Вилия - Олькеники, организуя там противотанковые районы. Однако, разбитые части 11-й армии оказались не в состоянии закрепиться на этом рубеже и продолжали откатываться к Западной Двине. Как подметил Лев Толстой еще в Крымскую войну, не обученные отступлению войска в такой ситуации неизбежно обращаются в бегство.
В результате быстрого продвижения танков Манштейна в стыке советских 8-й и 11-й армий, направление на Двинск (Даугаву) оказалось совсем не прикрытым войсками. Не встречая сопротивления, 8-я танковая и 3-я моторизованная его дивизии выходили к Двине. Обстановка приняла для советских войск катастрофический характер. Все попытки ликвидировать прорыв немецких группировок или хотя бы остановить их продвижение оказались безуспешными. Войска Северо-западного фронта отходили по расходящимся направлениям: соединения 8-й армии - к Риге, а войска 11-й армии - на Свенцяны, Дисну. Причем «отходили» настолько быстро, что у отдельных немецких стратегов сложилось впечатление, будто это был заранее продуманный маневр: «Судя по всему, советское командование не считало, что началась настоящая война, пока наши войска не вышли к рекам Днепр и Луга...».
Итак. Северо-западного фронта фактически уже не было.

                                                                                                     15
       13-я армия начала свое формирование в первой половине мая 1941-го года в Могилеве. Командующим ее был определен генерал Филатов. Присутствие армии в прикрытии государственной границы намечалось в стыке между 10-й и 4-й армиями. Формально в ее состав вошли 13-й механизированный корпус и 49-я стрелковая дивизия. Штат армии был укомплектован всего на 40%. 13-я армия не имела, ни средств связи, ни средств управления. Поэтому, временно, 13-й мехкорпус подчинялся 10-й армии, а 49-я дивизия – 4-й армии. В июне штабу армии было приказано передислоцироваться ближе к ее частям на границе - в Новогрудок. Но не успел штаб обосноваться там, как 22-го июня 13-й армии было предписано развернуться на правом крыле Западного фронта и поэтому, ее командный пункт разместить в Молодечно на фольварке Заблоце, лежавшем в нескольких километрах северо-западнее города. На этом месте раньше располагался командный пункт 24-й стрелковой дивизии, выдвинутой 22 июня на запад, в город Лиду. Сюда штаб армии прибыл 23-го июня к 18 часам. Разместившись в лесу, в районе фольварка Заблоце, офицеры начали собирать в сводные отряды, разрозненные остатки различных частей и Виленского пехотного училища, отошедших на восток под ударами немецких войск.
       По поступающим от беженцев сведениям, немцы находились уже на подступах к Вилейке, Сморгони и Ошмянам. На вопрос местных властей о судьбе Молодечно, генерал Филатов не стал уклоняться от прямого ответа. Сказал, что войск у него пока нет, как нет и никаких указаний из штаба фронта. И его личное мнение, надо начинать эвакуацию. Характерно, что офицеры штаба не располагали не только средствами связи и управления, но не имели даже личного оружия. Лишь по прибытии в Молодечно на каждый отдел было выдано по две, три винтовки и 19 револьверов на всех офицеров. Не было и подразделения охраны. И в этот момент, как по волшебству, вошел полковник в форме танкиста и доложил, что он является командиром 5-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, 11-й армии, входящей в Северо-западный фронт. Оказалось, что он, полковник Федоров, привел сюда остатки своей дивизии в составе 15 танков, 20 бронемашин и 9 орудий. Это было все, что осталось после боев под Алитусом и Вильнюсом. От него также были получены и первые, вполне достоверные сведения, об обстановке на фронте.
       24-го июня в 21 час, с офицером связи был получен первый боевой приказ Западного фронта. Он подчинял управлению 13-й армии 21-й стрелковый корпус, в районе Лиды, в составе 37-й, 17-й и 24-й стрелковых дивизий. Армии были подчинены, также 50-я стрелковая дивизия и 8-я противотанковая бригада. В приказе говорилось: «Ваша задача: 21-му стрелковому корпусу 24-й и 37-й стрелковыми дивизиями занять фронт Ошмяны, ст. Беняконе и обеспечить себя с вильнюсского направления; 17-й стрелковой дивизией наступать в общем направлении на Радунь, Варена в целях взаимодействия с ударной группой Болдина, наносящей удар от Белостока на Липск, Гродно, Меркине. 8-ю противотанковую бригаду используйте для обеспечения района Лида с запада или с северо-востока. 50-я стрелковая дивизия в вашем распоряжении. 23-го июня она находилась в районе Журихи, 15 км севернее Вилейка, и в ночь на 24-е выступила на Сморгонь, Крево.".        Филатову было также сообщено, что обстановка в районе Белостока не ясная. Туда, по личному указанию товарища Сталина, выехал маршал Кулик. По мнению командующего фронтом Павлова, само появление Маршала Советского Союза среди войск группы Болдина сыграет важную роль. Он также, конечно, быстро "сориентируется в обстановке". Но пока, никаких сообщений от него не поступало. Филатов подчинил себе и остатки 5-й танковой дивизии, и бронепоезд № 5, стоявший на станции Молодечно. Он принял решение сводными отрядами оборонять участок Датошево, Сморгонь, прикрывая Молодечненское направление. От 50-й дивизии, командующему 13-й армии Филатову пришло сообщение, что она и ее штаб после ночного марша сосредоточились примерно в 10 километрах севернее Вилейки, и что им стало известно о нахождении в районе Ошмян передовых частей 12-й танковой дивизии противника.
       Покинув Молодечно, 24-я стрелковая дивизия, после выгрузки из эшелонов и форсированного марша, в это время, остановилась на большой привал в лесах южнее местечка Юратишки. Командару дивизии Галицкому, Филатов приказал прибыть в Молодечно. В ответном донесении Галицкий сообщил, что штаб 21-го стрелкового корпуса, куда входила дивизия, утром выгрузился на станции Богданово, не доезжая Лиды, которая подверглась ожесточенной бомбардировке, и сейчас находится близ местечка Ивье. Он, в связи с начавшимися боями с немцами прибыть пока не может, вместо него немедленно прибудет его заместитель. Рубежи, на которые было приказано Филатовым выйти 21-му корпусу, были уже в руках противника. Теперь приходилось занимать их с боем. Однако выяснилось и то, что 21-й корпус действует в одиночку, так как справа никаких наших частей нет, да и слева все попытки установить связь с группой Болдина остались безуспешными. Самой группы Болдина, в то время фактически уже не было. Полоса действий 21-го корпуса достигала 100 км. Оценив обстановку, командир корпуса генерал Борисов решил перейти к обороне на всем участке своего соединения. Корпус не был обеспечен боеприпасами и горючим, корпусные части, в том числе артиллерийские, не были укомплектованы. Да еще и связь со штабом 13-й армии Филатова вдруг оборвалась.
       В ночь на 25-е июня штаб 13-й армии, находившийся в движении, был атакован немецкими танками и рассеян, так как не имел никаких средств защиты. Часть офицеров штаба во главе с Филатовым вышла в район Ждановичи, 15 км северо-западнее Минска. До 50% личного состава штаба, как видно, было уничтожено на месте.

                                                                                                     16
       Задачу на подготовку обороны Минского Ура, начальник штаба Западного фронта генерал Климовских поставил вечером 24-го июня командиру 44-го стрелкового корпуса комдиву Юшкевичу. К вечеру следующего дня 64-я и 108-я дивизии этого корпуса заняли рубежи на западных подступах к Минску. Вначале предполагалось, что оборону отведенного корпусу участка облегчат доты 63-го Минского укрепрайона. Однако на рекогносцировке выяснилось, что их трудно, а иногда и совсем невозможно использовать по прямому назначению. Специальных войск не было, оружие и приборы наблюдения отсутствовали, связь, свет, вентиляция не действовали. Проволочные заграждения были сняты. Никаких документов (схем расположения огневых средств, управления, карточек огня) не было. 64-я стрелковая дивизия с 49-м корпусным артиллерийским полком заняла оборону в полосе Стайки, Заславль, Красное с основной задачей не допустить прорыва противника к Минску со стороны Молодечно. Ее 288-й стрелковый полк находился на правом фланге дивизии, 30-й полк оборонялся в центре, 159-й полк оборонялся на левом фланге.108-я стрелковая дивизия в составе двух полков 407-го и 444-го обороняла фронт Красное, Дзержинск, Станьково. Ширина фронта у нее была 40 км. 539-й стрелковый полк дивизии к этому времени еще не подошел и находился в пути следования.
       Части 64-й стрелковой дивизии в начале лета 1941-го года стояли в лагерях в Дорогобуже. 15-го июня 1941-го года Павлов приказал дивизии подготовиться к передислокации в полном составе (вспомним сообщение ТАСС 14-го июня). Погрузку требовалось начать 18 июня. Станция назначения не сообщалась, о ней знали только органы военных сообщений (ВОСО). Погрузка шла в лагерях и в Смоленске. 108-я стрелковая дивизия до войны дислоцировалась в Смоленской области. Ее штаб и спецподразделения были в Вязьме, стрелковые полки 407-й, 444-й, 539-й и 575-й артиллерийский полк - в Дорогобуже и Сафоново. 22-го июня дивизия была поднята по тревоге, форсированным маршем проследовала на старую границу, западнее Минска.
       2-му стрелковому корпусу, вернувшемуся обратно из Бельска, также была поручена оборона Минска. Кроме входящей в него 100-й стрелковой дивизии, 26-го июня была подчинена еще 161-я стрелковая дивизия (ранее входившая в 44-й корпус Юшкевича). Обе дивизии совершенно не имели артиллерии, которая была передана 44-му корпусу. 161-я стрелковая дивизия, находясь в резерве, дислоцировалась в районе Озернице, Уручье, Подболотье. Штаб 161-й стрелковой дивизии был в лесу севернее станции Колодищи. Здесь же в лесах располагались и все спецчасти дивизии. Полки 100-й стрелковой дивизии занимали оборону: 331-й стрелковый полк, фронтом на север, на рубеже Жуков Луг, Кляпуха, Готище, Цнянка, Зацень, 355-й стрелковый полк, фронтом на запад на рубеже платформа Здановичи, Кунцевщина, Веселовка, Слобода. 335-й полк находился как бы во втором эшелоне. 85-й стрелковый полк, фронтом на юго-восток на рубеже Дворище, Сциклево, Коопхоз Промхарч. Задачу обороняться в стыке между укрепрайонами - Минским и Слуцким получил 20-й мехкорпус генерала Никитина (26тд, 38тд, 210мсд). Корпус был слабо укомплектован материальной частью и имел всего 94 танка, являясь, по сути, стрелковым соединением.

                                                                                                     17
        Болдин по-прежнему не получал никаких указаний из Минска от Павлова. Неожиданно на KП Болдина прибывает маршал Кулик. На нем были запыленный комбинезон, пилотка. Вид утомленный. Болдин пишет: «Докладываю о положении войск и мерах, принятых для отражения ударов противника. Кулик слушает, потом разводит руками, произносит неопределенное: «Да-а». По всему видно, вылетая из Москвы, он не предполагал встретить здесь столь серьезную обстановку. Я смотрел вслед удалявшейся машине Кулика, так и не поняв, зачем он приезжал.
На НП прибыл Хацкилевич. Он явно нервничает:
- У нас последние снаряды. Выпустим их, и придется уничтожать танки.
- Да, пожалуй, иного выхода нет, отвечаю я. Если машины нельзя сохранить, их лучше уничтожить».
       После небольшого отдыха, с наступлением темноты части 36-й кавдивизии продолжили движение и, пройдя ещё 35 километров, в ночь на 24-е июня вышли в район Сокулки и заняли оборону на широком фронте вдоль железной дороги Сокулка-Белосток. Левее занимала оборону 6-я кавдивизия. А танковые полки 6-го мехкорпуса прошли через Сокулку в направлении на Кузницу. В полдень части 6-го мехкорпуса начали контрнаступление. 4-я дивизия наступала на Индуру, 7-я дивизия двумя колоннами - 13-м танковым полком на Кузницу, а 14-м танковым полком на Старое Дубовое. Движение большой массы танков было немедленно обнаружено авиацией противника, которая начала наносить бомбовые удары по боевым порядкам частей. Наземные силы немцев находились в 20-30 километрах от исходного рубежа атаки корпуса, и получили время для перехода к обороне и подтягивания своей противотанковой артиллерии. Населенные пункты по линии Кузница - Подлипки - Старое Дубовое были спешно превращены в опорные узлы обороны. На пути лавины советских танков устремившихся на Гродно была только одна 256-я пехотная дивизия 20-го армейского корпуса. И она успешно отражала атаки советских танков своей артиллерией. Для торможения движения 6-го мехкорпуса был привлечен 8-й авиакорпус пикирующих бомбардировщиков. 4-я танковая дивизия в 18.00 имела потери до 20-26%, главным образом за счет легких танков. Как позже докладывал комдив в штаб фронта - танки КВ не всегда несли потери, даже от прямых попаданий бомб. К исходу дня 24-го июня контрнаступление 6-го мехкорпуса было остановлено. Сказались нехватка горючего и боеприпасов, а также массированное воздействие немецкой авиации. 7-я танковая дивизия достигла рубежа Кузница, Старое Дубовое, 4-я танковая дивизия сосредоточилась в районе Лебежаны, Новая Мышь.
       Однако, с утра 25-го снова возобновилось контрнаступление 6-го мехкорпуса. Артподготовки перед наступлением не было. Танковые атаки шли под непрерывным воздействием авиации противника. К 13.00 4-я танковая дивизия вышла к Индуре и, повернув на запад, нанесла удар во фланг противнику в направлении Кузница. Танкисты продвинулись лишь до Старого Дубового, и были остановлены. Остававшиеся в строю танки, полностью израсходовали боекомплект и горючее, а пополнить их было нечем. Ближе к вечеру, по приказу Болдина, боевые машины начали уничтожаться экипажами. 6-й мехкорпус, основная ударная сила конно-механизированной группы, прекратил свое существование. Тем временем, немецкая 162-я пехотная дивизия оттеснила левофланговую 29-ю мотострелковую дивизию. К исходу 25-го июня, наступательные возможности конно-механизированной группы Болдина были полностью исчерпаны. Связи со штабом фронта так и не было. В 20.00 Болдин отдал приказ об отходе частей группы на восток. Наименее обескровленной, 36-й кавдивизии было приказано, заняв к утру 26-го июня позиции на восточном берегу реки Свислочь, прикрывать отход всего того, что осталось от конно-механизированной группы.
       Таким образом, вместо того чтобы отвести главные сил фронта из-под угрозы их окружения и тем самым сохранить их, группа Болдина занималась бессмысленными контратаками, до полного ее уничтожения. Войска 10-й армии оставались на рубежах по рекам Бобр и Нарев. 6-й мехкорпус попал в гигантский карман юго-западнее Гродно, где и был полностью разгромлен. Из-за отсутствия горючего советским танкистам пришлось взорвать, сжечь и попросту бросить оставшиеся боевые машины. В этих боях погиб генерал Хацкилевич. Командир 36-й кавдивизии генерал Зыбин попал в плен. Разрозненными группами, как пишет Болдин, войска 10-й армии «разбрелись по лесам». С одной из таких групп брел и маршал Советского Союза Кулик, без документов и в крестьянской одежде.
      Наступающие на 13-й механизированный корпус авангарды 9-го армейского корпуса немцев около 8 часов утра 23-го июня вышли к реке Нурец и завязался ожесточенный бой. После полудня, оборона 31-й танковой дивизии была прорвана. Оставшиеся в живых, отошли за реку Орлянка. Из 25-й танковой дивизии 13-го корпуса первым вступил в бой разведывательный батальон. Перед войной он стоял в Браньске, и здесь же он преградил путь передовым частям Вермахта. Несмотря на то, что батальон имел, кроме мотоциклов бронеавтомобили и танки, он не мог долго противостоять превосходящим силам противника. В неравном бою батальон был рассечен на части и прижат к реке Нурец. На помощь гибнущему батальону, командир корпуса выслал 18-й мотоциклетный полк, около 100 мотоциклов и три танка. Однако, к городу им прорваться не удалось. В 25-м мотострелковом полку первой вступила в бой полковая школа. Ее курсанты контратаковали противника и понесли такие потери, что подразделение фактически перестало существовать. Контратака, предпринятая для спасения разведбата 25-й танковой дивизии переросла в ожесточенное встречное сражение, в которое оказались втянутыми все силы 25-й танковой дивизии и приданного ей 18-го мотоциклетного полка. Браньск дважды переходил из рук в руки. Однако успех был на стороне противника, и 25-я танковая дивизия начала отходить. При этом на сборные пункты от подразделений выходили только единичные машины - так велики были потери. К исходу 24-го июня немцы прорвали фронт 13-го мехкорпуса, проходивший по реке Орлянка и устремились в направлении Заблудува. Корпус, потерявший в тяжелых боях все свои танки, с небольшим количеством бронемашин вел сдерживающие бои. Находясь в полу окружении, части корпуса были разобщены, они не имели связи с командованием. 31-я танковая дивизия вела бой у Нарева, 208-я мотострелковая дивизия небольшими очагами сопротивления сражалась на рубеже реки Нарев. Разрозненные части 25-й дивизии начали отход на Волковыск. Остатки 13-го мехкорпуса отходили отдельными частями от рубежа к рубежу, ведя бои с преследующим их противником в направлении Беловежской пущи. Управление корпуса с корпусными частями и отдельные группы были сведены в один отряд, который возглавил командир корпуса генерал-майор Ахлюстин.
       Командующий 3-й армией Кузнецов, не имея связи ни со штабом фронта, ни с генералом Болдиным оказался перед необходимостью действовать самостоятельно. В ночь на 24-е июня он принял решение перейти силами 11-го механизированного корпуса и 85-й стрелковой дивизии в наступление на Гродно и, овладеть им. Остальным войскам армии надлежало держать оборону на рубеже реки Котра. С 10 часов утра ожесточенные бои развернулись в районе Каролин. 11-й механизированный корпус одной танковой дивизией незначительно продвинулся вперед. Отряд 204-й мотострелковой дивизии к исходу дня прекратил наступательные действия и перешел к обороне. В результате к 25-му июня 11-й механизированный корпус понес большие потери в личном составе и боевой технике. В 29-й и 33-й танковых дивизиях осталось по 300-400 человек, и до 30 танков. В полках 204-й мотострелковой дивизии осталось по неполному батальону и до 20 бронемашин. Все тылы дивизий были разбиты. Части 3-й армии под натиском противника начали беспорядочный отход вдоль реки Неман в направлении Лунно, Мосты, на Россь. Прикрываясь выброшенными к переправам у Лунно и Мостов частями 204-й мотодивизии, остатки 3-й армии далее двигались в направлении Новогрудка.
       Наконец, 25-го июня до Ставки Верховного Главнокомандования «дошло», что охват немецкими войсками войск в Белостоцком выступе грозит им полным окружением и уничтожением. Около полудня 25-го июня советским 3-й и 10-й армиям был отдан приказ штаба фронта на отступление до Минского и Слуцкого укрепленных районов. 3-я армия должна была отступать на Новогрудок, 10-я армия — на Слоним. Но не получив этого приказа своевременно, как 10-я так и 3-я армии продолжали самоуничтожаться.

                                                                                                     18
       На левом крыле Западного фронта, на рассвете 24-го июня, после авиационной и артиллерийской подготовки 3-я и 4-я танковые дивизии 24-го корпуса Гейера легко прорвали оборону 4-й армии по реке Ясельда. Остатки ее 28-го стрелкового корпуса начали отступать на северо-восток вдоль Варшавского шоссе. Их отход прикрывали подразделения 205-й мотострелковой дивизии. В начале девятого утра в Слоним вошла 17-я танковая дивизия немцев. Положение 4-й армии становилось критическим. В 9 часов утра штаб 4-й армии получил приказ Павлова - занять и во что бы то ни стало удерживать рубеж реки Щара, куда в это время выдвигались свежие силы 47-го стрелкового корпуса из Барановичей (121сд, 143сд). Но части 47-го стрелкового корпуса не успели подойти и занять указанные позиции, а почти небоеспособные остатки 205-й мотострелковой дивизии, не смогли задержать наступление 24-го моторизованного корпуса немцев. В бой были введены последние 25 танков 14-го мехкорпуса Оборина. Группа из отдельных подразделений 205-й механизированной, 22-й танковой и 6-й стрелковой дивизий теперь вела бои в окружении.
       25-го июня генерал Павлов передал распоряжение о нанесении «главными силами 4-й армии нового удара" с целью разгрома противника. Теперь во взаимодействии с 20-м мехкорпусом и двумя дивизиями 47-го корпуса ставилась задача отбросить немцев за реку Щара. Таким образом, большая часть сил опять нацеливалась на наступательную операцию. На организацию же обороны в Слуцком УРе получил задачу только командир 28-го стрелкового корпуса генерал Попов, в распоряжении которого имелись сводные отряды из остатков 6-й, 42-й и 55-й дивизий. Части 4-й армии были втянуты в бои на значительном удалении друг от друга и организованно осуществить контрудар не могли. Не удалось и организовать оборону и в Слуцком УРе, так как на работы по приведению его в боевое состояние уже недоставало не сил ни времени.
       Захватив рубеж реки Щара, танковые соединения Гудериана, 25-го июня прорвались к Барановичам. Для обороны Барановичей были использованы части формируемого в этом районе 17-го механизированного корпуса. Корпус был почти полностью укомплектован рядовым составом, располагал значительным количеством артиллерии но всего 63 танками. Личный состав корпуса не имел необходимой подготовки, в дивизиях и частях не было штабов, отсутствовали средства связи и артиллерийские снаряды. На 30 тысяч человек в наличии было 10 тысяч винтовок. Штаб Западного фронта не управлял этим корпусом, считая соединение небоеспособным. Задач ему не ставили, но и в тыл для доукомплектования не отводили. 26-го июня этих 30 тысяч фактически безоружных бойцов бросили под гусеницы танков Гудериана. В один день 17-й механизированный корпус Красной Армии перестал существовать. В донесении начальнику Главного политического управления Мехлису от замначальника политуправления Западного фронта говорилось: "... Небоеспособной и невооруженной дивизии было приказано занять оборону в районе Барановичей. На линию обороны вышло всего 3000 человек, а остальные, до 6000 человек, были сконцентрированы в лесу в 18 километрах от Барановичей, все 6000 бойцов не имели оружия... Дивизия натиска мехчастей противника не выдержала и начала отступать. Невооруженные толпы красноармейцев подвергались нападению со стороны мотомехчастей противника. В результате часть была уничтожена, а большая часть красноармейцев была рассеяна по лесу...". 26-го июня 47-й моторизованный корпус немцев двумя танковыми дивизиями устремился к Минску чтобы завершить охват советских войск. К вечеру 17-я танковая дивизия достигла Столбцов. Другой, 24-й моторизованный корпус Гудериана в этот день вступил в Слуцк. Советские войска отошли к Бобруйску и переправились на восточный берег реки Березина, организовав на ней оборону частями 47-го стрелкового корпуса и подразделениями Бобруйского автотракторного училища под руководством генерала Поветкина. Попытки немцев с ходу форсировать реку были отражены, мост в районе Бобруйска был взорван.
       Между расходящимися в разные стороны 47-м и 24-м корпусами Гудериана активизировался резервный 46-й моторизованный корпус генерала Фиттингофа. От Несвижа к Березене двигались его 10-я танковая дивизия генерала Шааля и моторизованная дивизия СС «Рейх» под командованием группенфюрера Пауля Хауссера. Здесь севернее Бобруйска советских войск не было. Командир 4-го воздушно-десантного корпуса генерал Жадов получил приказ из штаба Западного фронта немедленно 8-й бригадой занять оборону на восточном берегу Березины у Свислочи, а 7-й бригадой у Березино и не допустить переправы противника. Своевременно выдвинувшись в указанные районы, десантники отразили попытки немцев форсировать реку с хода. Дивизия СС «Рейх», дойдя до Березены, переправиться по мосту через Березину у Якшицы не смогла. После тяжелых боев она образовала предмостное укрепление на Березине у Бродец.

                                                                                                      19
       Началом сражения за сам Минск можно считать 25-е июня. Уже с вечера небольшие подразделения танковых частей противника атаковали участок 30-го стрелкового полка, но были отбиты. В тот же вечер высланные разведывательные отряды 64-й и 108-й дивизий проникли в глубину расположения противника и натолкнулись в районе Шелухи на моточасть противника. В результате ночного боя обнаруженное подразделение было полностью уничтожено. Видимо это был штаб войскового соединения т. к. были взяты важные документы. Среди них оказалась трофейная карта - подлинник. На ней было показано оперативное построение всей немецкой группы армий "Центр". Особенно четко выделялись направления ударов 2-й и 3-й танковых групп, рубежи выхода их передовых частей по срокам. Документ, несомненно, имел стратегическое значение. Когда 27-го июня карту представили Шапошникову, находившемуся на КП Западного фронта, он сделал принципиальный вывод о том, что главный удар немцы наносят не на юге, а в центре. Так этот документ послужил важным аргументом, для того чтобы убедить Сталина в том, что он ошибался, считая южное крыло советско-германского фронта главным. Ставка начала срочную переброску на Западное направление не только резервных войск, но и нескольких армий, уже выдвинутых или выдвигавшихся на Юго-Западное направление.
       По хорошей шоссейной дороге Вильнюс - Молодечно 7-я танковая дивизия из группы Гота, следовавшая в голове 39-го корпуса, быстро продвинулась вперед. После захвата Молодечно, она свободно прошла через не занятую советскими войсками брешь в линии укреплений, и почти без боя 26-го июня вышла к автостраде северо-восточнее Минска в районе Смолевичи. Таким образом, Минск оказался блокированным с востока.  Другая дивизия 39-го корпуса, 20-я танковая Штумпфа от Молодечно повернула прямо на Минск. 26-го июня ее танки со стороны Радошковичи прорвались на Заславль. Они непрерывно в течение всего дня небольшими группами пять-десять танков, а иногда и больше, продолжали атаковывать 30-й и 159-й стрелковые полки, сочетая свои действия с налетами авиации. Немецкие танки стали распространяться по дорогам на Городок Семков и на Минск. Связь со штабом Западного фронта прекратилась с 7.00. Пехота же противника в течение всего этого дня перед фронтом 44-го стрелкового корпуса не появлялась. В ликвидации прорыва танков принимала участие вся артиллерия корпуса, а пехотинцы действовали гранатами. Установить количество подбитых в течение дня танков противника (так сообщал в своем донесении Юшкевич) не удалось. Уже к вечеру 26-го июня артиллерия стала ощущать недостаток в снарядах, так как подвоза с тыла совершенно не было. Посланные командиром 64-й стрелковой дивизии 15 машин за снарядами, не возвратились.
       На участке 108-й стрелковой дивизии в течение 25-го и 26-го противник еще не появлялся. Однако, с юго-запада к Минску от Столбцев выдвигались передовые части 17-й танковой дивизии 47-го корпуса группы Гудериана. В борьбу с ними вступил 20-й механизированный корпус генерала Никитина. Оборона, велась методом контратак. 26-я танковая дивизия корпуса, несколько затормозила продвижение немцев. В боях был нанесен значительный ущерб передовому батальону 17-й танковой дивизии фон Арнима, а сам он был ранен. Но при этом, были полностью потеряны все танки 26-й дивизии.

                                                                                                     20
       25-го июня Ставка ГК приняла решение развернуть второй стратегический эшелон обороны в составе 19-й, 20-й, 21-й, 22-й армий из резерва Ставки. Для объединения действий войск резерва Главного Командования Буденному было поручено сформировать в районе Брянска штаб группы армий. Было так же приказано закончить сосредоточение этих армий к 1–10 июля.
       На участке Северо-западного фронта, 26-го июня, около 7 утра по Берлинскому времени, к шоссейному мосту через Западную Двину у Двинска подъехали четыре грузовика советского образца. В них находилось несколько десятков солдат в советской форме. Первый грузовик проехал мост беспрепятственно. Второй охрана моста попыталась остановить. Вспыхнула перестрелка. В результате - мост был захвачен солдатами 8-й роты 800-го полка особого назначения «Бранденбург». Через час к мосту подошел и передовой отряд 8-й танковой дивизии 56-го моторизованного корпуса. Так закончился стремительный прорыв от границы корпуса генерала Манштейна. К 12:50 была сломлена оборона, дислоцированной в городе 201-й воздушно-десантной бригады, и Двинск перешел в руки немцев.
       В тот же день части 3-й моторизованной дивизии 56-го мотокорпуса переправились через Западную Двину севернее Двинска, серьезно расширив существующий плацдарм. Моторизованные разведывательные отряды немецких частей были выброшены на Резекне (где находился штаб Северо-западного фронта), на Дагду северо-восточнее и восточнее Двинска, создав у советского командования впечатление о высадке немцами воздушных десантов. Командование фронта вынуждено было перебазироваться в Псков. Против плацдарма захваченного немцами в Двинске была брошена сводная группа генерал-лейтенанта Акимова — две бригады 5-го воздушно-десантного корпуса и два сводных полка, собранных из отступающих частей. Однако наспех подготовленная контратака успеха не дала.
       21-й механизированный корпус начал свое формирование в марте - июне 1941-го года в Московском военном округе. При этом 42-я танковая дивизия формировалась в Горьком (входившем тогда в МВО), а 46-я танковая дивизия формировалась на базе 1-й особой кавалерийской бригады в Хамовнических казармах в Москве. В начале июня управление корпуса дислоцировалось в Идрице. Командовать корпусом был назначен генерал Лелюшенко. В корпус входила также и 185-я мотострелковая дивизия. Корпус был укомплектован личным составом на 80-90% (то есть имел 28-30 тысяч человек), однако 70% бойцов составляли новобранцы апрельско-июньского призыва, большая их часть даже не имела оружия. 22-го июня в Идрице планировалось торжественное открытие летних лагерей 46-й танковой дивизии 21-го мехкорпуса. Начался праздничный концерт, во время которого и было получено сообщение о начале войны. Части корпуса были немедленно выведены в районы сосредоточения и тщательно замаскированы. 25-го июня корпус получил задачу выдвинуться к Двинску, занять оборону на участке от станции Ницгале до Краславы и не допустить форсирования противником Западной Двины. Командир корпуса отдал приказ, в котором дивизиям предписывалось совершить форсированный марш и к исходу 26-го занять оборону по северному берегу Западной Двины. Утром 26-го июня авиация противника нанесла ряд ударов по двигающимся колоннам корпуса, были потери в личном составе, а особенно в автотранспорте и конском составе. В связи с этим часть артиллерии осталась без средств тяги. Пришлось организовать марш артиллерийских дивизионов перекатами. К концу дня 27-го в штаб корпуса прибыл генерал Акимов, который сообщил, что противник уже форсировал Западную Двину и занял Двинск. Лелюшенко, оценив обстановку, решил с утра 28-го начать наступление на Двинск, чтобы не дать противнику закрепиться, выбить его из города, и занять оборону по северному берегу Западной Двины. В 19.00 46-я танковая дивизия ворвалась в Двинск. На окраине города завязались упорные бои. Однако дивизия не смогла закрепиться в городе, сначала она отошла на восточную окраину Двинска, а затем отступила к Сумбрам. Тогда 46-я танковая дивизия была передана в группу генерал-лейтенанта Акимова. Наступление 185-й мотострелковой дивизии также успеха не имело. Она была остановлена противником в 15-20 км северо-восточнее Двинска. 42-я танковая дивизия нанесла удар по противнику, переправившемуся на северный берег в 15-20 километрах восточнее Двинска. Батальон немецкой мотопехоты был отрезан от реки и с подходом главных сил 42-й танковой дивизии уничтожен в районе Саргелишти. Однако попытки дивизии развить успех и выйти к восточным окраинам Двинска натолкнулись на упорное сопротивление частей 8-й танковой и 3-й моторизованной дивизий немцев. В результате боя части 42-й дивизии достигли рубежа Юзефова, Вилюши, но под воздействием огня артиллерии и контратак пехоты и танков отошли.
      Еще до начала войны, 12-го июня (опять же вспомним сообщение ТАСС 14-го июня) штаб 112-й стрелковой дивизии Уральского военного округа получил распоряжение отбыть всем составом на "учебные сборы". На другой день по тревоге начал грузиться в вагоны передовой отряд соединения. Курс - на запад, в сторону Ленинграда. От города на Неве повернули на юг. 17-го июня первый эшелон прибыл на станцию Дретунь, севернее Полоцка. 22-го числа сюда подошли и остальные эшелоны. Началась выгрузка личного состава трех стрелковых и двух артиллерийских полков, а также имущества соединения. В разгар этой работы над станцией появился немецкий разведывательный самолет "рама", а через некоторое время после его "визита" место выгрузки подверглось удару 40 вражеских бомбардировщиков. Так, вдали от линии фронта, началась для уральцев Великая Отечественная война. в Дретуни они испили горечь первых потерь. Дивизия вошла в состав 51-го стрелкового корпуса 22-й армии и заняла оборону на участке от латвийского города Краслава до местечка Дрисса. Она должна была препятствовать попыткам врага форсировать Западную Двину. 26-го июня немецкие части подошли к Краславе. Пять суток, до подхода основных сил 22-й армии, 112-я дивизия отражала атаки врага. Краслава трижды переходила из рук в руки. Стойкость дивизии и умелые действия не только сдерживали и сковывали врага, они дали возможность развернуться главным силам 22-й армии, прибывшей из УрВО. Но и сами пермяки понесли тяжелые потери, на 9-е июля соединение потеряло 40 процентов своего личного состава. Ни из какого другого соединения, сформированного на пермской земле, Прикамье не получало столь большого числа "похоронок" со словами "пропал без вести", как из 112-й дивизии, насчитывавшей к моменту отправки на фронт 17 тысяч бойцов и командиров. За это время, 174сд 22-й армии заняла Полоцкий УР, а 186сд – Себежский УР (3-го июля ее сменила 170сд). Развернулись и другие части 22-й армии. От границы отходили части 11-й армии, отрезанной моторизованным корпусом Манштейна от своего фронтового командования.   Ставка приказала 2-го июля, передать 128сд из 11 армии в 22-ю армию, для использования ее на левом фланге, в обороне Витебска (в дальнейшем, 4-го июля эта дивизия вместе с 153сд 22-й армии были, в свою очередь, переданы 20-й армии).

                                                                                                      21
        Атака на Минск возобновилась с утра 27-го июня воздействием танков артиллерией и авиацией на 30-й стрелковый полк 64-й дивизии. Основной удар был направлен на Заславль, Движение немецких танков распространилось через Заславль на Боровая, Ратомка и дальше к окраине Минска. 30-й полк отступил, и с ним пропала связь. 159-й полк пока немцам потеснить не удалось, но был убит командир полка подполковник Белов. К этому времени, атака 100-й стрелковой дивизии, с целью отрезать занятый немцами Острошицкий городок, а потом занять его, была полностью отбита.
       28-го июня части 20-й танковой дивизии вошли в Минск. К исходу дня 28-го июня обе дивизии 2-го стрелкового корпуса отошли в район восточнее Минска. В этот же день 17-я танковая дивизия 47-го корпуса Гудериана достигла Койданово, и вышла к южной окраине Минска. В окружение попали часть 64-го стрелковой дивизии и 108-я дивизия. Начальник Генштаба Жуков запросил обстановку на Западном фронте у Климовских. Климовских доложил что-то. Но все это не соответствовало действительности, так как он сам ничего не знал о сложившейся обстановке. Покинувшие Минск штаб и политуправление Западного фронта разворачивались теперь вблизи Могилева, не имея "ВЧ" связи, ни с Москвой, ни с войсками под Минском, полностью утратив контроль над ситуацией. В Могилев прибыли также Шапошников и Ворошилов. Еще ранним утром 28-го июня из Беловежской пущи прибыла на машинах группа пограничников, которые проехали Дзержинск, и по их словам никого там не встретили. О том же свидетельствовал и приезд еще вечером 27-го июня в Могилев со стороны Дзержинска начальника погранвойск Белорусского округа генерала Богданова. Но 28-го, вечером обстановка в районе Минска изменилась радикально. Однако штаб фронта еще несколько дней (по крайней мере, так это выглядит в документах) "не признавал" факт падения столицы республики. Лишь в оперсводке № 12 на 20:00 30-го июня указывалось: "13-я армия в результате боев, начавшихся 28.6.41 г., оставила Минский укрепленный район и гор. Минск". 30-го июня, обойдя открытый правый фланг 2-го стрелкового корпуса, немецкая 18-я танковая дивизия вышла к Березине в районе Борисова. Западный фронт рухнул окончательно. Теперь, еще около двух недель, тяжелые и кровавые бои продолжались только на огромной, но постепенно сужавшейся площади кольца окружения западнее Минска.
       Для танковой группы Гота, в связи с тем, что 20-я и 7-я танковые дивизии его 39-го моторизованного корпуса выдвинулись прямо на Минск, другой, 57-й корпус должен был блокировать северную опушку Налибокской пущи. 18-я моторизованная дивизия этого корпуса, без особого труда отражала попытки советских частей прорваться на север, вдоль шоссейной дороги Вороново — Лида. Другая, 19-я танковая дивизия, совершала марш через Вороново, Трабы на Минск. А так как правый фланг 19-й дивизии постоянно подвергался атакам противника, то она была вынуждена из длинной походной колонны развернуться фронтом на юг, для отражения атак окруженных советских частей с южного направления. 12-я танковая дивизия, повернувшая от Ошмян на Воложин, также пробивала себе дорогу к Минску для построения кольца окружения западнее Минска. При этом дивизия несла значительные потери. Если попытки окруженных частей прорваться из района Лиды на север почти прекратились, то западнее Минска с 28-го июня они становились все более настойчивыми и сильными. Танковая группа Гота вынуждена была удерживать северный участок кольца окружения в условиях, когда местность в тылу группы еще не была очищена от советских частей. Получив, в качестве усиления, 900-ю учебную бригаду, группа должна была удерживать Вильнюс и переправы через реку Вилия, северо-восточнее города. 20-я моторизованная дивизия использовалась для очистки местности севернее Минска от остатков разгромленных советских частей. Но как только атаки против частей 3-й танковой группы стали ослабевать, и к ней стали подходить соединения 9-й армии, 57-му танковому корпусу был отдан приказ - освободившиеся части 18-й моторизованной и 19-й танковой дивизий сосредоточить в районе юго-восточнее Вильнюса, для переброски их на север к Западной Двине.
       Когда 17-я танковая дивизия, 47-го корпуса Гудериана, вышла на южную окраину Минска, 18-я танковая дивизия, этого же корпуса, была еще в Несвиже. Она двигалась правее 17-й с целью, не ввязываясь в бои за Минск, выйти восточнее его на шоссе к Борисову. Другой, 24-й корпус Гудериана продолжал наступление на Бобруйск и его 3-я танковая дивизия уже достигла окрестностей города. Следововшая за ней 4-я танковая дивизия была еще в Слуцке. 29-я мотодивизия подошла к району реки Зельвянка. В это время здесь бои с отходящими советскими соединениями из Белостоцкого выступа достигли особого напряжения.
        30-го июня в штаб 3-й танковой группы, располагавшийся в местечке Крево, прилетел командующий 2-й танковой группой Гудериан, чтобы вместе с Готом обсудить план продолжения операций. Гудериан просил дать ему возможность использовать шоссейную дорогу Минск - Смоленск для продвижения частей и соединений левого крыла группы. Его просьба была удовлетворена, так как Гот имел намерение обойти Березину с севера. Со своей стороны Гот просил Гудериана взять на себя окружение противника на шоссейной дороге и южнее ее, и получило согласие. В результате этой договоренности стало возможным 7-ю танковую дивизию Гота отвести с шоссе Минск - Смоленск, от Смолевичи, с задачей наступать на север к Западной Двине. А по этой дороге на Борисов начала свое продвижение 18-я танковая дивизия Гудериана. От ОКХ было получено согласие на выступление групп Гота и Гудериана с выходом их на линию Могилев – Орша - Полоцк. Командование группы армий "Центр" приказало Готу форсировать Западную Двину на участке Витебск - Полоцк и, продвигаясь вперед, выйти по обе стороны Велижа. Продолжать удерживать кольцо окружения южнее и западнее Минска было поручено пока 12-й танковой, 14-й и 20-й моторизованным дивизиям. Части 39-го моторизованного корпуса Шмидта (7тд, 20тд) получили задачу - обойдя Березину с севера и повернув на восток, овладеть Витебском. Части 57-го корпуса Кунтцена (18тд, 19тд) пройдя севернее озера Нарочь, должен захватить переправы через Западную Двину в районе Полоцка. Заболоченная местность у реки Березины сильно сужала полосу наступления на восток, поэтому более целесообразным было использовать движение западнее и севернее озера Нарочь.

;                                                   22
      В состав, вновь создаваемой 27-й армии Северо-западного фронта, 29-го июня передавались: 21-й мехкорпус генерала Лелюшенко, вместе с остатками 5-го ВДК, 110-й артиллерийский полк РГК, и продолжающие отходить через Двину части 16-го стрелкового корпуса. При этом 21-й мехкорпус продолжал удерживать занимаемые рубежи. Справа от него занимали оборону бригады 5-го ВДК, слева - 112-я стрелковая дивизия 22-й армии. Ставка Главного Командования настоятельно предписала командующему Северо-Западным фронтом Кузнецову, в течение ближайших трех-четырех дней задержать противника на рубеже Западной Двины. Отход войск фронта с рубежа Западной Двины Ставкой не воспрещался, но он должен был проходить более организованно, с одновременным удержанием силами прикрытия оборонительного рубежа по реке. На южном берегу реки еще оставалось большое количество разрозненных советских частей, беспорядочно отступавших к реке. Они не имели никакой связи с командованием, и, судя по всему, командующий фронтом Кузнецов просто числил их уже погибшими. В своем донесении Народному комиссару обороны от 28-го июня он сообщал: «2-я танковая дивизия, видимо, погибла. 11-я армия как соединение не существует. Положения 5,33,188,128,23 и 126-й стрелковых дивизий, 5-й танковой дивизии и 84-й моторизованной дивизии не знаю». А тем временем все эти войска отходили к Двине, стремясь переправиться через нее. Оставить линию обороны реки, означало обречь их на гибель. Помимо Двинска, немцам не удалось пока еще нигде захватить исправных мостов через Двину. Правда, 28-го - 29-го июня им удалось еще переправиться через реку дополнительно в трех местах. Но теперь кроме соединений 41-го и 56-го моторизованных корпусов 4-й танковой группы, к рубежу Западной Двины стали выдвигаться и основные силы 16-й немецкой армии. 2-го июля к Двинску прибыло еще третье механизированное соединение 56-го корпуса - дивизия СС „Мертвая голова" ("Тотенкопф"). 1-го июля в штаб Северо-Западного фронта поступила, подписанная Жуковым, директива Ставки, в которой требовалось «провести активную операцию по ликвидации переправившегося на северный берег р. Зап. Двина противника с целью прочно закрепиться в дальнейшем на северном ее берегу». Для проведения операции разрешалось использовать и 112-ю стрелковую дивизию 22-й армии Западного фронта. Группа Акимова оборонялась на подступах к Резекне. В этот район выдвигалась еще 163-я моторизованная дивизия 1-го мехкорпуса, из под Пскова. С ее участием и при поддержке 112-й стрелковой дивизии 22-й армии, командование фронта намеревалось утром 3-го июля нанести контрудар в направлении на Двинск.
       Командующий 27-й армией генерал Берзарин, оценив создавшуюся обстановку, передал Лелюшенко по телефону о том, что немцы сосредоточили крупные танковые и пехотные соединения в районах Екабпилса и Даугавпилса и могут перейти в наступление в любой момент. В 2 часа ночи 2-го июля Ледюшенко получил приказ командарма: "Прочно удерживать оборону и начать отход последовательно, по рубежам, только под давлением превосходящих сил противника, не допуская прорыва вражеских войск на отдельных направлениях и разгрома соединений 27-й армии”. Но уже в 8 часов утра Берзарин под давлением Кузнецова (а тот в свою очередь под воздействием полученной директивы Жукова) отменил приказ об обороне и отдал новый - о переходе войск армии в наступление в 9 часов, с задачей ликвидировать противника на северном берегу Западной Двины и овладеть Даугавпилсом. Этот приказ, как и большинство таких же, в июне 1941-го был отданА без учета реальной обстановки. Войска 27-й армии не имели для наступления ни достаточных сил, ни боеприпасов, ни горючего. Немцы многократно превосходили армию в танках и пехоте, а в воздухе они господствовали безраздельно. К 2-му июля на северном берегу Западной Двины, на участке Екабпилс, Краслава немцы сосредоточили до 10 дивизий, полностью готовых к наступлению. Но 21-му мехкорпусу была поставлена задача атаковать противника в направлении Бикерниеки с задачей разгромить и уничтожить его севернее Западной Двины и взаимодействуя с частями 112-й стрелковой дивизии, и к исходу дня подвижными частями выйти к Двинску, овладеть переправами на Западной Двине.
       Тем как организовывались в те дни контрудары, можно объяснить и первоначальные успехи немцев в первые дни войны. В большинстве своем они наносились фронтально, разрозненно, без сосредоточения основных усилий на решающих направлениях. Причем это делалось, по сильным и готовым к отражению ожидаемого удара группировкам противника. И как правило, они не были внезапными для противника. У немцев хорошо действовала воздушная разведка. Летчики быстро вскрывали перегруппировки и сосредоточения наших войск, особенно, они следили за перемещениями танковых соединений.
       Против 21-го мехкорпуса действовали: 8тд, 3мд, мд СС "Тотенкопф", 290пд, 121пд. И как было сказано, все они были готовы перейти в наступление. И вот 2-го июля была прорвана оборона 10-й воздушно-десантной бригады и группы Акимова, прикрывавших шоссе Даугавпилс - Резекне, и к исходу дня немцы вышли в район 15-20 км юго-западнее и южнее Резекне. С утра 3-го июля немцы опять возобновили наступление по всему фронту обороны 21-го мехкорпуса. Части корпуса в крайне тяжелых условиях, под непрерывным воздействием авиации и сухопутных войск, вынуждены были вести оборонительные бои и совершать постепенный отход на подготовленные рубежи. Однако удержаться на них не смогли и стали отходить далее в направлении Себежа, где 5-го июля корпус и сосредоточился. В соответствии с решением командующего Северо-эападным фронтом, 21-й мехкорпус выводился в резерв фронта. А сам Кузнецов был отстранен от должности командующего Северо-западного фронта и его место занял бывший командующий 8-й армией генерал-лейтенант Собенников,
       11-я армия Северо-западного фронта, корпусом Манштейна, была полностью отрезанной от командования фронтом. Об их дальнейшем «взаимодействии» между собой в то время, повествует в воспоминаниях генерал Курочкин, бывший тогда начальником связи Северо-Западного фронта. Штаб фронта в начале имел постоянный радиоконтакт со штабом окруженной 11-й армии, и получал от нее шифрованные донесения. Но в какой-то момент, командующий фронтом заподозрил, что с ним ведется «радиоигра», якобы противник разгромил штаб армии, захватил шифры и радистов и сейчас передает с помощью них фальшивую информацию. Тогда член Военного совета фронта корпусной комиссар Дибров решил через радиостанцию PAT «клером», вызвать для разговора члена Военного совета 11-й армии. Решение в данной ситуации было вполне логичным - немцы действительно практиковали подобные вещи, и личный разговор между знающими друг друга людьми был единственным способом избежать обмана. Однако на этот раз уже в штабе 11-й армии заподозрили «радиоигру» - и сами прекратили связь со штабом фронта.

                                                                                                     23
       Части 10-й армии, в том числе и оставшиеся танки, с получением 25-го июня приказа на отход , двинулись из района Белостока через Волковыск и Зельву к Слониму. 29-й немецкой моторизованной дивизии было приказано закрыть Слоним от русских, что позволяло бы полностью использовать главные силы 17-й и 18-й танковых дивизий для нанесения удара на Минск. К вечеру 25-го июня, наступая от Ружан на север, она вышла на дорогу Волковыск - Слоним и перерезала наиболее удобный и прямой путь отступающим из Белостока советским частям. Для отхода войск в направлении на восток теперь свободной оставалась лишь полоса шириной до 50 км, между Зельвой и Мостами, где не было ни одной шоссейной дороги. По обеим сторонам этой полосы действовал неприятель. Отступление велось при непрерывных арьергардных и фланговых боях. Плохие дороги затрудняли использование автотранспорта, да и горючего не было. Большое количество автомобилей было потеряно, не хватало и лошадей. Отступавшие походным порядком войска подвергались беспрерывной, жестокой бомбардировке с воздуха. Немецкая пехота, 9-й армии с севера и 4-и армии с юга, создала угрозу расчленения войск, находившихся западнее Слонима. Кровопролитная борьба шла юго-восточнее Волковыска и Зельвы. Здесь немцы пытались отрезать пути дальнейшего отхода, скопившихся в большом количестве окруженных советских частей на юго-восток, через Ружаны, и на восток на Слоним и Барановичи. Некоторые части разрозненными группами разбрелись по лесам. Техника частично была сожжена, но в основном просто брошена.
       3-я армия, отходившая вдоль южного берега Немана на Лунно, Мосты, Новогрудок, вынуждена была вести непрерывные бои с частями 8-го армейского корпуса, стремившегося выйти через Лунно и Мосты для соединения с 47-м танковым корпусом 2-й танковой группы Гудериана, для окружения армии. Вследствие недостатка автотранспорта и горючего оторваться от наседавшего противника не удавалось. Положение отступающих ухудшалось с каждым днем. В наиболее боеспособном мехкорпусе генерала Мостовенко к вечеру 28-го июня осталось всего около 30 танков и до 600 человек личного состава. На рассвете следующего дня эти силы отошли к реке Щара, и у Великой Воли на подручных средствах переправились на восточный берег. Переправа происходила под непрерывным огневым воздействием противника, что привело к новым потерям. Последние танки были подорваны экипажами или уничтожены немецкой авиацией. Теперь остатки корпуса пробивались к своим войскам отдельными группами. Группа офицеров штаба во главе с генералом Мостовенко перешла линию фронта в районе южнее Бобруйска только 14-го июля.
       28-го июня с восходом солнца немецкая бомбардировочная авиация начала массированную обработку отходящих войсковых колонн на берегах реки Россь и в районе Волковыска. По существу, в этот день окончательно перестали существовать как воинские формирования, соединения и части 10-й армии. Все перемешалось и валом катилось на восток. И среди военных, и среди беженцев циркулировали упорные слухи, что наши главные силы сконцентрированы на старой государственной границе. И все стремились туда, кто как мог и сколько смог. Из-за отсутствия единого командования и элементарной организации дорожной службы, продвижение на восток носило хаотический характер, когда "дикие колонны" могли перемещаться в полосах отступления попеременно то одной, то другой армий. Наиболее организованными среди этих колонн были отряды во главе с генералом Никитиным, это управление 6-го кавкорпуса, часть 36-й кавалерийской дивизии, а так же сводные группы дивизий 11-го мехкорпуса. Они прорывали выставляемые на их пути немецкие заслоны, оставляли на путях отхода небольшие отряды прикрытия и отходили к следующему рубежу. Вместе со штабом кавкорпуса находился командующий КМГ генерал Болдин, который за время боев под Гродно так и не сумел наладить взаимодействие с корпусом Мостовенко. В мехкорпусе Хацкилевича Болдин не остался, и это спасло ему жизнь.
       В общую полосу отступления вышла и штабная группа 13-го механизированного корпуса. Потеряв связь со штабом 10-й армии и с дивизиями, командир мехкорпуса Ахлюстин принял решение самостоятельно выходить из окружения вместе с находившимися при нем остатками подразделений. Единственная радиостанция 5-АК, имевшаяся в штабе корпуса, была разбита еще у Мстибово при авианалете. Выйдя к Большой Берестовице отряд штаба 13-го мехкорпуса, занял оборону. На рассвете 28-го июля он был атакован превосходящими силами противника при поддержке танков. Две атаки были отбиты. Потом началась третья атака, ее удалось отразить из последних сил. Ночью отряд генерала Ахлюстина начал отход на рубеж реки Зельвянка.. При отходе в направлении Козловщина еще имелись шансы выскользнуть из кольца. Немецкие части, наступавшие от Бельска и Гродно, соединились в Берестовицах. Белостокская группировка была расчленена на две части. Не успевшие отойти от Белостока части оказались окруженными под Белостоком. Группе Ахлюстина удалось без особых проблем переправиться через Зельвянку. С помощью местного населения, нашли подходящее для переправы место через Щару у деревни Кабаки. Переправлялись на подручных средствах при помощи найденного трактора. На правом берегу Щары немцев не было, но во время движения группу постоянно преследовали и атаковали самолеты противника. Двигаясь дальше, штабная колонна 13-го мехкорпуса углубилась в лес северо-западнее Козловшины, там был устроен короткий привал. Генерал приказал, всем привести себя в порядок, пересчитать личный состав, вооружение и боеприпасы. Дальше он намеревался вести своих людей к старой госгранице, где, как ему представлялось, находилась линия фронта. Во время отдыха "ахлюстинцы" умывались и брились, почистили оружие, сварили обед из НЗ. В это время к ним подходили все новые и новые группы бойцов и командиров, отставших от своих частей. Присоединив их к себе, подросший отряд двинулся на Городище. Переправившись к исходу дня 29-го июня через Неман у деревни Еремичи Кореличского района, управление 13-го мехкорпуса продолжило путь через Налибокскую пущу. В пуще переночевали и на рассвете 30-го июня по лесной дороге направились дальше по намеченному маршруту. Через какое-то время колонна остановилась, для выяснения обстановки. Вперед была выслана разведгруппа, а генералы Ахлюстин и Иванов с группой штабных командиров устроились на обочине дороги в ожидании возвращения разведчиков. В этот момент из леса вышли два человека в форме командиров Красной Армии (майора и старшего лейтенанта). Они обратились к Ахлюстину и стоявшему рядом Иванову со словами: "Товарищи генералы, впереди разрушен мост, там движутся немецкие танки, необходимо отсюда немедленно уходить, искать другую дорогу...", и внезапно выхватив пистолеты, открыли по ним огонь в упор. Генерал Иванов был убит, пуля попала в грудь. Второй диверсант промахнулся - пуля пробила плащ Ахлюстина, слегка задев руку выше локтя. Оба диверсанта были тут же уничтожены, но остановившаяся колонна была еще обстреляна из леса. Ахлюстин приказал прочесать местность. В результате короткого боестолкновения, было убито 18 нацистов, половина из них была одета в форму военнослужащих РККА. Тело генерала Иванова положили в пикап, на котором он ехал, и двинулись дальше, рассчитывая похоронить его на кладбище вблизи какого-нибудь населенного пункта. Никаких танков, конечно, впереди не оказалось, а мост был не разрушен, а просто разобран; его разобрали сами немецкие десантники, чтобы создать затор, спровоцировать панику и, воспользовавшись ею, уничтожить командование 13-го мехкорпуса. При попытке пересечь шоссе Минск-Брест у Станьково управление 13-го МК наткнулось на колонну немцев. В завязавшемся бою отряд был вынужден бросить оставшиеся автомашины. В дальнейшем он отходил параллельно железной дороге на юго-запад. 4-го июля в районе станция Лесная (Обуза-Лесна) наткнулись на немецкую засаду и были расстреляны из противотанковых орудий последние танки 25-й танковой дивизии. Выйти из окружения удалось только 28-го июля у реки Сож в районе Пропойска. Но при переправе через реку Сож Ахлюстин погиб.
       Новогрудок, в котором изначально не было реально боеспособных частей Красной Армии, не представлял для немцев никакого интереса. Первые бомбы упали на город лишь 23-го июня, когда к нему начали стекаться отступающие тылы 3-й и 10-й армий. 28-го июня, когда не только сам Новогрудок, но и вся покрытая лесами Новогрудская возвышенность заполнились отошедшими с запада обозами, госпиталями, штабами, в том числе штабом 3-й армии, целыми частями и их остатками, немецкая авиация за три часа варварской бомбардировки практически стерла с лица земли этот старинный, упоминаемый с X века городок, бывшую столицу Великого Княжества Литовского. Уцелело лишь несколько каменных домов на окраинах и старинный храм Преображения Господня (он же Белая Фара). Жители разбежались по окрестным лесам и хуторам, а уцелевшие военные потянулись еще дальше на восток. Те, кто успел тогда выйти на рубеж Минского УРа, на сборных пунктах пополняли ряды дивизий 13-й армии или дальше к Березине.
       Группе полковника Калиховича из 31-й танковой дивизии 13-го мехкорпуса удалось оторваться от преследования и уйти вглубь Беловежской пущи. Здесь Калихович начал подчинять себе отходившие группы из 49-й и 113-й стрелковых дивизий. Отряд был собран многочисленный и его командир решает прорываться на юго-восток в пинские болота, через бывший участок прикрытия, разгромленной 4-й армии. Прорыв начался 28-го июня. Калихович сам повел отряд в бой, находясь в первых рядах атакующих. Немцы оставили Порозово, но дальше отряду продвинуться не удалось, противник занял прочную оборону. Район прорыва был подвергнут массированной бомбардировке с воздуха и артиллерийскому обстрелу. Вечером 28-го июня был тяжело ранен Калихович, руководство группой взял на себя командир 62-го танкового полка полковник Шаповалов, к этому времени уже трижды раненный. Было принято решение: разбиться на мелкие группы и выходить на восток через Ружанскую пущу. Группа в которой были Калихович и Шаповалов (всего 46 человек) вышла к своим. Из Вязьмы она была отправлена в Москву.
       На рубеже Свислочь-Волковыск, заняли оборону остатки 208-й моторизованной дивизии 13-го мехкорпуса и держали рубеж до 1-го июля. В ночь на 2-е июля подразделения оставили Волковыск и начали отход. Комдив полковник Ничипорович находился с одним из полков, в котором оставалось не более 400 человек. Утром вновь последовали вражеские атаки, связь с управлением дивизии прервалась, неудачными оказались и попытки связаться с другими частями. К Минску полковник Ничипорович вывел только 60 человек. В лесах между Гродно и Белостоком и на маршрутах между Белостоком и Зельвой было потеряно огромное количество боевой техники, главным образом из-за отсутствия горючего. В донесении группы армий «Центр» от 1-го июля указывалось: «Шоссе и дороги, особенно дорога Белосток - Волковыск забита брошенной вражеской техникой, автомашинами разных типов, орудиями и танками». К началу июля некоторые советские части прорвались в район Новогрудка и в Полесье. В последних числах июля в районе Речицы командующий 3-й армией вышел из окружения с небольшим отрядом. Несколько позднее прорвалась через вражеское кольцо группа штаба 10-й армии во главе с генералом     Голубевым.

                                                                                                      24
       Итак, 29-го июня немцы закончили окружение армий Западного фронта. Ударные группировки 3-й и 2-й танковых групп соединились восточнее Минска. Двадцать шесть дивизий 3-й, 10-й и 13-й армий оказались окруженными в Налибокской пуще. Советскому народу 29-го июня было сообщено: «На Минском направлении усилиями наших наземных войск и авиации дальнейшее продвижение прорвавшихся мотомехчастей противника остановлено. Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты, мотомехчасти противника, находясь под непрерывным огнем нашей авиации, поставлены в исключительно тяжелое положение». О боях на Минском направлении Советское Информбюро ничего не сообщало до 2-го июля, затем оно плавно перешло к событиям на Борисовском направлении. О сдаче Минска так и не было сказано ни слова.
От границы с большими потерями вырвалась 4-я армия. Связь с Западным фронтом прекратилась окончательно. Где-то потерялся и маршал Кулик. Две танковые группы вермахта пронеслись по Литве и Белоруссии, со средним темпом - 60 километров в сутки, соединились в Минске, пройдя, при этом, более 300 километров каждая. 29-го июня Западный фронт под давлением вермахта фактически рухнул! Вина за разгром фронта всего за шесть дней была возложена на генерала армии Павлова. Однако, в чем она заключалась его вина? В собственных ошибках генерала или вынужденных, по указанию товарища Сталина?

       Есть ли смысл искать виновных в том что произошло у нас в 1941-м году? В общем, оценка вины каждого человека - в руках Божиих. Если же мы хотим конкретно определить вину участников тех событий, то в чем? Если искать виновных, в беспримерной гибели в 1941-м году миллионов наших соотечественников, то следует рассмотреть всю цепь событий, приведших к состоянию де-факто в нашей стране на 1941-й год. Государством управляет психически больной диктатор, укрепившийся в нем с помощью невиданного террора, развязанного его охранкой. Он определяет все и вся. В стране царит не измеримо низкий общий и технический уровень культуры по сравнению с той же фашисткой Германией. Отсюда, и низкий уровень государственного, общетехнического и военного мышления. Так почему же так сложились обстоятельства в некогда могучей империи - России? Где корень зла? Да он, и это безусловно, в октябре 1917-го года! Так что и Сталин, и другие с ним, в общем, виноваты в событиях 1941-го года, но можно так сказать - опосредованно.
       Главными виновниками всего того, что произошло в нашей стране в 1917-м году и позже в 1941-м году, это Ленин и его соратники - большевики. Почему этим людям удалось захватить власть в огромной стране , об этом уже написано достаточно много и здесь не нам об этом судить. Многие считают, что это просто пришествие антихриста. Может оно и так. Речь идет, не о каких то "бредовых идеях", сыгравших в этом значительную роль, а о развале огромного, набирающего силу государства, о развале и деградации России, нашей родины, родины наших предков. Последствия этого ощутимы и сейчас, почти уже через 100 лет после революции. До сих пор наша страна не может выбраться из позорного отставания в техническом и культурном уровне от, теперь уж точно, "загнивающего" Запада.

       Тогда же, в 1941-м, виновных определил сам диктатор. Павлов и те, кто из высшего командования фронта "оказались под рукой" - начальник штаба Западного фронта Климовских В. Е., командующий 4-й армией Коробков А. А. командир 14-го МК Оборин С. И. и другие были приговорены к расстрелу. Но Сталин, любитель кровавых эффектов, расстрелял их только ровно через месяц после начала войны - 22-го июля. А пока он сам на своей даче пребывал в глубоком ступоре.
       Существует некая точка зрения что, большое количество наших военнопленных вызвано тем, что очень многие тогда сдавались в плен, не желая защищать большевистский режим. Это совсем не так. Конечно, когда брошенных на произвол судьбы солдат непрерывно "долбят" с верха, а с земли засыпают снарядами, и норовят раздавить танками, а им и ответить не чем, и командиры у них вовсе и не командиры - приходит и отчаяние, и инстинкт сохранения жизни. Но когда есть оружие в руках, есть, чем ответить, тогда другое дело. Для православного народа – вся власть от Бога. И большевики, значит, попущены тоже Им. Здорово большевики обидели народ, особенно крестьян. Но и в 1812-м году крепостных секли и угнетали, а они умирали за свою Родину, одев перед боем чистое белье. Православный призыв: "За Веру Царя и Отечество" звучавший на нашей Земле многие столетия не мог исчезнуть за 20 лет большевистской власти. В том или ином понимании, явно или подспудно, он проявился и в тяжелые времена для нашего отечества. Следствием его всегда была стойкость и, в той или иной степени, героизм нашего солдата, защищавшего не режим, а отечество. Вот что штаб группы армий «Центр» доносил 29-го июня Главному командованию сухопутных войск: «Завершение уничтожающих боев на Востоке будет характерно отличаться от боев на Западе. Если на Западе и в польской кампании окруженные силы противника с окончанием боев в основном почти добровольно сдавались в плен на 100 %, здесь это будет происходить совершенно иначе. Очень большой процент русских укрылся в больших, частично не прочесанных районах, в лесах, на полях, в болотах и т.д. При этом целые батальоны с оружием являются небезопасными в таких районах... Причина этого кроется в том, что русские в основном уклоняются от плена». «Фелькишер беобахтер» пишет: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке».
       Однако, этим качествам немцы успешно противопоставили в 1941-м году свой профессионализм, глубоко продуманную и испытанную тактику боя. Действиям войск у них всегда предшествовала разведка, в том числе и воздушная. С началом движения танков в атаку, авиация бомбовыми ударами и пулеметно-пушечным огнем по боевым порядкам противника, позициям артиллерии и тылам стремилась максимально подавить оборону. При встрече с более подготовленной обороной, а также при форсировании рек немецкие подвижные части стремились прорвать оборону или овладеть переправами с ходу, а в случае неуспеха отходили и проводили длительную артиллерийскую и авиационную подготовку. При этом огонь корректировался с помощью самолетов. Немецкие части действовали очень осторожно и, понеся даже незначительные потери, отходили в исходное положение. В то же время у нас уничтожались в неорганизованных контрударах целые мехкорпуса, которые посылались в бой без разведки, без поддержки авиации, без связи и взаимодействия, без снабжения горючим и боеприпасами. А ведь соответствующие методы обороны были известны и хорошо изучены и в Советском Союзе. Задолго до войны, например, в РККА была разработана тактика подвижной обороны против ударных группировок противника. В работе Аммосова "Тактика мотомехсоединений", изданной в 1932-м году говорится: "Подвижная оборона преследует цель: заставить противника развернуться, подготовить удар, а самому ускользнуть невредимым из-под обрушивающегося удара с тем, чтобы на следующем рубеже оказать такое же энергичное сопротивление его передовым частям, опять заставив его развертывать вновь свою артиллерию и т.п... Механизированное соединение способно деморализовать такими действиями наступающего противника, измотать его...". К началу войны все эти рекомендации по обороне были изъяты из употребления в "самой наступающей из всех армий мира". Оборонительные идеи были выжжены каленым железом, вместе с их авторами. Сталиным выжжены! Без его указания ничего не выжигалось.
       В отношении того – сколько же перебили немецких танков в июне? Здесь есть разница между тем, сколько их уничтожили реально наши солдаты, лишенные, как правило, средств их уничтожения и тем, сколько их уничтожили военачальники в своих отчетах сохранившихся в фондах архивов и в мемуарах, соревнуясь в "советском вранье". Так 5-я танковая дивизия перед боем в Алитусе вышла из подчинения 3-му мехкорпусу. Маршал Ротмистров, был в те времена заместителем командира этой дивизии по строевой части до мая 1941-го года. Потом стал начальником штаба 3-го мехкорпуса, и следовательно непосредственно участвовать в бою под Алитусом он не мог. Тем не менее, он в своих мемуарах «уничтожил» под Алитусом 170 танков Гота. Потом Галицкий, командир 24-й дивизии уничтожил у Гота в своих мемуарах еще более 100 танков. Ивлев и Иванов в мемуарах пишут о десятках танков Гота уничтоженных под Минском. И, наконец, Руссиянов, командир 100-й ордена Ленина дивизии вместе со своим начальником штаба Груздевым в отчете о боях под Минском доложили командиру 2-го стрелкового корпуса о том, что уничтожили 70% танков 25-го танкового полка (то есть, 190 танков 7-й танковой дивизии, опять того же Гота?). Теперь то мы, наконец, усвоили разницу между социалистической и капиталистической отчетностью (в последней за все, прежде всего, деньги считают, они то и определяют отчетность и статистику). Так вот немецкий, т.е. капиталистический, источник сообщает, что в июне 1941-го года на всем Восточном фронте (!) было потеряно безвозвратно всего 117 танков, в том числе 3 самоходки stug. В сайте «Механизированные корпуса», все таки, была убрана околесица об уничтоженных 17-й танковой дивизией 40 немецких танков. А в этой 17-й дивизии тогда было 10000 солдат, вообще не имевших оружия, а танки в ней не имели боеприпасов. Там же было написано и об уничтоженных 26-й танковой дивизией, имевшей в своем составе 44 танка, 50-и танков 57-го моторизованного корпуса немцев, да еще она при этом гнала этот корпус на "несколько километров назад". В сайте все это убрали. Так зачем же эта околесица присутствует в новой книге Е. Дрига «Механизированные корпуса РККА в бою»? Чтобы книга была толще?

                                                                                                     25
       В отсутствии информации о том, что делается на фронтах, в стране постепенно нарастает напряжение. Не было устойчивой связи Генерального штаба с войсками. Генштаб не владел ситуацией. Сталин в подавленном состоянии пребывал на своей Ближней даче в Кунцево. Как уже говорилось, по указанию Ставки Главного Командования 25-го июня начали формироваться армии резерва Ставки: 19-я, 20-я, 21-я и 22-я армии. Вечером, 26-го июня вызванный с Юго-западного фронта Сталиным Жуков, прибыл в Москву. В Ставке, в нервной обстановке, собрались Сталин, Тимошенко, Жуков, Ватутин. Цель совещания была выработка неотложных мер по обороне на участке Западного фронта. В итоге совещания, было предложено занять оборону силами 13-й, 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армий по рубежу Западная Двина - Полоцк - Витебск - Орша - Могилев - Мозырь. Кроме того, срочно (так уж теперь получалось, что все надо было - срочно) приступить к подготовке обороны на тыловом рубеже Селижарово - Смоленск - Рославль - Гомель силами 24-й и 28-й армий из резерва Ставки. Тогда же (т. е. 26-го), впервые было упомянуто о народном ополчении. Жуков предложил для непосредственной обороны Москвы создать из ополчения 2 - 3 армии. А ночью в Кремле, в присутствии Тимошенко, Щербакова, Пронина, уже обсуждался вопрос о создания народного ополчения. Ополчение предполагалось использовать для непосредственной обороны Москвы. Оно, в процессе обучения в течении двух месяцев, должно было участвовать, и в строительстве оборонительных рубежей под Москвой.
       Ставка Главного командования приказывает Буденному занять оборону Группой армий резерва, к исходу дня 28-го июня, на рубеже Краслава - Дисна - Полоцкий УР - Витебск - Орша - р. Днепр до Лоева. Первой на Западный фронт начала выдвигается 22-я армия генерала Ершакова. Ее 112-я дивизия, как уже упоминали, еще до войны 12-го июня направилась в Краславу, а 186-я дивизия в Себеж. 16-й армии генерала Лукина было приказано с Украины передислоцироваться на Западный фронт. Командиру 7-го мехкорпуса, сформированному в Московском военном округе, было приказано еще 21-го июня вывести дивизии из лагерей, а на следующий день корпус был приведен в боевую готовность. 24-го июня началась погрузка корпуса в железнодорожные составы. Он направлялся сначала на Вязьму, а потом в Оршу. Мотострелковая дивизия этого корпуса, полковника Крейзера, двинулась по Минскому шоссе своим ходом.

                                                                                                      26
       Уже 26-го июня на запад начала прибывать 20-я армия: 61СК (110сд, 144сд, 172 сд), 69СК (73сд, 229сд, 233сд). Командующим этой армии был назначен генерал Ремезов (но не Ремизов - командир 18тд), который со штабом прибыл в Смоленск. 61-й стрелковый корпус армии прибыл в район Могилева, 69-й, в район Смоленска. В районе Кричева, Чаусы развертывались части 20СК (137сд, 160сд), из резерва ГК. Так же из резерва ГК в конце июня - начале июля на Западный фронт перебрасываются еще два стрелковых корпуса - 45-й (187сд, 232сд) и 67-й (102сд, 132сд, 151сд). В Гомель намечалось прибытие 21-й армии: 63СК (53сд, 167сд), 66СК (61сд, 117сд, 154сд). Командующий этой армией - Герасименко.
       27-го июня для защиты теперь, конкретно, западного направления на Москву, создается из 24-й и 28-й армий другая группа резерва. Командовать этой группой назначается бывший командующий Белорусским пограничным округом, генерал НКВД Богданов. 24-я армия генерала Калинина была из Сибирского военного округа: 52СК (91сд, 116сд, 119сд, 166сд), 53СК (107сд, 133сд, 178сд). Этой армии по приказу Ставки придавались два механизированных корпуса – 23МК (48тд, 51тд, 220мсд) и 26МК (52тд, 56тд, 103мсд). Но 23МК 1-го июля был сразу перенаправлен в 19-ю армию. В 24-й армии остался 26МК, он формировался в Армавире, и на фронт стал отгружаться только в середине июля. 24-я армия предназначалась для обороны на широком фронте от Нелидово, Белого, Ржева до Дорогобужа со штабом в Вязьме. 28-я армия: 33СК (89сд, 120сд, 145сд), 30СК (19сд, 149сд, 217сд, 229сд) была собрана из различных городов, под началом Архангельского военного округа. Армию возглавил генерал Качалов. В 28-ю армию был включен 27-й механизированный корпус (9тд, 53тд, 221мсд). Этот корпус формировался в Среднеазиатском военном округе. 28-я армия заняла левый фланг фронта Резервных армий и предназначалась для прикрытия района Ельни, Спас-Деменска, Брянска. Штаб ее разместился в городе Киров.
        29-го июня, вечером Сталин, Молотов, Маленков и Микоян прибыли в здание Народного Комиссариата Обороны, на улице Фрунзе, с целью выяснить обстановку на фронтах. Ни Тимошенко, ни Жуков ничего вразумительного сказать им не могли. Сталин вспылил, по словам Микояна у Жукова произошла истерика, из глаз полились слезы. Да, дни были тяжелые для всех - на грани срыва. 30-го июня был образован Главный комитет обороны (ГКО). Образован он был совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б). Необходимость создания ГКО, как высшего органа руководства, мотивировалась тяжелым положением на фронте, требовавшим, чтобы руководство страной было централизовано в максимальной степени. В постановлении говорится, что все распоряжения ГКО должны беспрекословно выполняться гражданами и любыми органами власти. Идея создания ГКО была выдвинута Берией на совещании в кабинете Молотова в Кремле, на котором присутствовали также Маленков, Ворошилов, Микоян и Вознесенский. Во главе ГКО решено было поставить Сталина. Соратники Сталина понимали, что в сложившейся ситуации нет иного человека кроме Сталина, который может хоть как-то остановить надвигающийся хаос в стране. Приняв это решение, шестёрка во второй половине дня (после 4 часов) направилась на Ближнюю дачу, "просить его на царство", вновь принять на себя функции главы. Сталин, находившейся в глубокой депрессии, сначала испугался, что его пришли арестовать. Но потом, поняв, что к чему, постепенно пришел в себя. На первых порах, смертельная опасность сплотила всех соратников Вождя и они были единодушны в принимаемых далее решениях. Одним из первых решений ГКО - было решение о начале строительства оборонительных рубежей на дальних подступах к Москве. Передовой из них должен был проходить по линии р. Десна - р. Судогость. Однако, уже в августе этот рубеж стал передним краем обороны советских войск. Восточнее линии Судогость - Десна началось сооружение Ржевско-Вяземской линии обороны, состоящая из двух полос: первая - с передним краем по линии оз. Селигер - Оленино, - р. Днепр - Дорогобуж; вторая: Кувшиново - Ржев - Сычевка - Вязьма. На этих рубежах предполагалось ежедневно использовать для работы свыше 250 тысяч жителей Москвы, Московской и других областей.

                                                                                                     27
       1-я мотострелковая Московская дивизия была сформирована в 1927-м году с дислокацией ее в Москве. По замыслу Советского правительства дивизия должна была стать школой, в которой проходили бы военную службу трудящиеся Москвы. В мае 1940-го года дивизия была переформирована в 1-ю Московскую мотострелковую. Командовать дивизией был назначен полковник Крейзер. Она вошла в состав 7-го механизированного корпуса. Новые образцы вооружения и боевой техники обычно проходили войсковые испытания на стрельбищах и тактических полях этой дивизии. В состав дивизии входили: два мотострелковых полка (6-й и 175-й), 12-й танковый полк, 13-й артиллерийский полк и другие специальные подразделения. Танковый полк был оснащен в основном танками БТ-7м. Всего в дивизии было около 225 танков. Впоследствии, находясь в районе Орши, дивизия получила еще 30 танков Т-34 и 10 танков KB. 22-го и 23-го июня 1-я Московская мотострелковая дивизия, пополнившись до штата военного времени личным составом и боевой техникой, получила первый боевой приказ. Дивизии ставилась задача: совершить марш по маршруту Москва - Вязьма - Смоленск. 24-го июня 6-й и 175-й мотострелковые полки и специальные части дивизии начали марш на автомашинах. Тяжелая техника и танки 7-го мехкорпуса, в который входила 1-я мотострелковая дивизия, следовали по железной дороге до Орши.
       29-го июня 1-я мотострелковая дивизия была выведенной из состава 7-го мехкорпуса и включена в 20-ю армию. При выходе на шоссе Орша - Витебск части дивизии начали занимать оборону, имея в первом эшелоне 6-й и 175-й мотострелковые полки и во втором - 12-й танковый полк. В направлении Борисова была послана разведка. В 4 часа 30-го июня был получен приказ командующего Западным фронтом. В нем указывалось, что 1-я мотострелковая дивизия должна к 12.00 30-го июня занять оборону по восточному берегу Березины на рубеже: совхоз Веселово (северо-западнее Борисова 20 км), Чернявка (юго-восточнее Борисова 30 км), с задачей не допустить прорыва танковых и механизированных частей противника. Пока дивизия форсированным маршем выдвигалась к Борисову, ее разведывательный батальон вел разведку на минском направлении. У Смолевичи он встретил передовые части немцев. Отсюда можно было сделать вывод, что подход основных сил к рубежу Березины надо было ожидать во второй половине дня 30 июня. Широкий фронт обороны и наличие трех переправ через Березину: Борисовской в центре и Зембинской на правом и Чернявской на левом фланге, исключили возможность построения сплошной обороны. Было принято решение распределить усилий по трем наиболее опасным направлениям.
       Во второй половине дня 30-го июня передовые части 18-й танковой дивизии Неринга вышли к западной окраине Ново-Борисова. Бетонный мост через Березину был подготовлен к взрыву. Но советское командование все время оттягивало уничтожение моста, так как на восточный берег переправлялись отходившие от Минска подразделения. После мощных бомбовых ударов и огня артиллерии, 1-го июля, немецкие танки на больших скоростях подошли к мосту, гусеницами порвали шнуры для дистанционного подрыва, перебили саперов-подрывников и с ходу прорвались на восточный берег Березины, который обороняли отдельные части 13-й армии и курсанты Борисовского танкового училища, с несколькими учебными машинами. На следующий день дивизия Крейзера нанесла контрудар вдоль автострады на Борисов. В центре наступал 12-й танковый полк, с приданной ротой танков KB, а с флангов - пехота мотострелковых полков. Генерал Гудериан написал об этом бое: «18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы». Москвичи потеснили немцев на запад, но выбить их с плацдарма не смогли, в частности, из-за господства немецкой авиации. На следующий день мотострелки отбивали атаки противника. В ночь на 4-е июля части 1-й мотострелковой дивизии отступили за реку Нача и заняли оборону в районе Крупки. Боевые действия дивизии в междуречье Березины и Днепра развертывались обособленно, без соседей, и в значительном удалении от 20-й армии, в которую теперь входила дивизия. Перед полковником Крейзером стояла задача максимально долго задержать продвижение немецких танков к Орше. И он ее решил, как грамотный командир, первым сознательно применив тактику подвижной обороны. Крейзер развернул дивизию на 20 - 25-километровом фронте, занял выгодные водные рубежи, оседлал важнейшие дороги. На подходившие колонны противника москвичи обрушивали сильнейший огонь, вынуждали немцев развертываться и тщательно организовывать бой. Так комдив сдерживал врага половину дня. А когда немцы переходили в решительное наступление, рассекали фронт дивизии на части или начинали обтекать открытые фланги, пехота под прикрытием темноты садилась на машины и, оставив арьергарды и засады, откатывалась на 10 - 12 км. Утром противник натыкался на прикрывающие части, а к полудню встречал организованную оборону уже на новом рубеже. Так день за днем изматывались силы врага, тормозилось его движение, выигрывалось дорогое время. В результате, немецкая 18-я танковая дивизия шла от Борисова до Орши (120 км) девять дней, потеряв много своих танков. 1-я мотострелковая дивизия, тоже понесла большие потери. Однако в конечном результате было обеспечено развертывание войск 20-й армии на рубеже Орша, Шклов. 10-го июля дивизия отступила в районе Орши, в расположение своей армии, и она была выведена в резерв на доукомплектование. Полковнику Крейзеру одному из первых на Западном фронте было присвоено звание Героя Советского Союза.

                                                                                                     28
       30 июня на командный пункт Западного фронта, находившийся в лесу недалеко от Могилева, прибыл с Дальнего Востока новый командующий фронтом, генерал Еременко. Павлову было предъявлено предписание, о его отстранения от командования фронтом. Здесь же находились Ворошилов и Шапошников. Они разбирались в обстановке, по указанию Сталина, чтобы помочь новому командованию фронта. В составе Западного фронта, под командой Еременко, оказались, всего на всего, остатки двух армии, 4-й и 13-й. Вся 4-я армия по количеству личного состава и техники не превышала штатной стрелковой дивизии. В ее 14-м механизированном корпусе насчитывалось 1825 человек и 2 танка Т-26. В 22-й дивизии этого корпуса было 450 бойцов. 13-я армия состояла из отошедших от Минска и пробившихся из окружения частей. На бумаге в состав 13-й армии входили: 50сд, 64сд, 100сд, 108сд, 161сд, а в состав 4-й армии: 55сд, 156сд. Кроме этого был сводный отряд из 42сд, 6сд, 20МК. Перед Еременко ставилась задача - не допустить противника на рубеж Днепра, и до 7-го июля удерживать рубеж реки Березина на фронте Борисов, Бобруйск, Паричи. При этом, надо было так же не допустить и обхода немецких танков севернее Борисова. Еременко приказал в ночь на 3-е июля отойти всем на рубеж реки Березина, 13-й армии обороняться на фронте Холхолица, Борисов, Бродец, а 4-й - на фронте Бродец, Бобруйск.
       А 4-го июля в командование вновь создаваемого Западного фронта был назначен уже народный комиссар обороны (с сохранением этой должности) Тимошенко. Еременко стал его заместителем. В распоряжение Тимошенко передавались четыре армии из Группы армий резерва - 22-я, 19-я, 20-я и 21-я. В этот день фронтовое управление Западного фронта переместилось из Могилева в район Смоленска. Западный фронт теперь выглядел следующим образом. 22-я армия генерала Ершакова, сформированная на базе Уральского военного округа, в составе 51СК (98сд, 112сд, 153сд), 62СК (170сд, 174сд, 186сд), должна была оборонять Себежский и Полоцкий укрепленные районы и участок по реке Западная Двина от Краславы до Бешенковичей. От Бешенковичей до Шклова готовила оборону 20-я армия генерала Ремезова, в составе 61-го и 69-го стрелковых корпусов. 2-го июля 20-я армия была включена в состав Западного фронта. К 6-му июля в ее состав вошли 7-й мехкорпус из МВО (14тд, 18тд), и 5-й мехкорпус, изъятый из 16-й армии (13тд, 17тд). 7-го июля фронт обороны, в районе Могилёва, вместе с 61-м стрелковым корпусом был передан 13-й армии. В июле 20-й армией стал командовать генерал Курочкин.
       С 7-го июля на левом фланге 22-й армии, в район Рудни, Орши начала разгружаться под непрекращающимися бомбежками, в условиях острой нехватки подвижного состава и огромных пробок на станциях и перегонах, 19-я армия генерала Конева: 25СК (127сд, 134сд, 162сд), 34СК (38сд, 129сд, 158сд, 171сд). Она срочно перебрасывалась с Украины. Переброска армии сильно затянулась. Из 350 эшелонов за две недели прибыло в районе выгрузки лишь 130, а сами станции выгрузки войск, в связи с быстрым продвижением врага все дальше и дальше отодвигались на восток - на 100-150 км, от заранее намеченных районов сосредоточения. В результате - ни одной из дивизий 19-й армии не удалось собрать в полном составе. Разрозненные батальоны и полки совершали изнурительные марши к передовой, не имея тылов, прикрытия с воздуха, с минимальным количеством боеприпасов.
       8-го июля в Смоленск начала прибывать 16-я армия генерала Лукина: 32СК (46сд, 152сд). Боевое крещение армия, еще в неполном составе, получила в июньских боях с немцами под Шепетовкой, тогда она была в резерве СГК. В Шепетовке, командование 16-й армии получило от Ставки новый приказ, те части которые находились еще в движении из Забайкалья, сосредоточить в районе Смоленска. 46-я стрелковая дивизия 16-й армии должна прибыть в район Корявино, Вейна, Колотовина. 152-й стрелковой дивизии было приказано занять для обороны рубеж Каспля, Буда, Куприно. 209-я мотострелковая дивизия 5-го мехкорпуса продолжала вести бой под Шепетовкой, когда сам мехкорпус был изъят из 16-й армии и передан 20-й.

                                                                                                   29
       3-го июля 7-я танковая дивизия, наступавшая в первом эшелоне 39-го корпуса группы Гота, за два дня добралась только до Лепеля, то есть прошла за это время всего 90 километров. Дивизия потеряла боеспособность, так как ее колонна, постоянно прерываемая застревающими машинами, сильно растянулась. За 7-й дивизией следовала 20-я танковая дивизия. Разведка пути и строгое соблюдение порядка движения, недавно сформированной и недостаточно оснащенной машинами этой дивизии, были организованы плохо. Кроме того, русские теперь использовали полученное время для планомерного разрушения мостов. Сказалось и то, что танковая группа не выслала охранения к Западной Двине. Из-за сложных дорожных условий, в которых оказался 39-й корпус, Готу не приходилось рассчитывать на его быстрое продвижение к Витебску. 3-го июля Гот еще ничего не знал об ожидаемой активной обороне русских под Полоцком и о предполагаемом сопротивлении под Дисной.
       57-й корпус Гота продвигался быстрее, так как шел по дорогам Кобыльник - Глубокое – Швенченис - Поставы, которые находились в довольно хорошем состоянии. Авангард 19-й танковой дивизии, от Вильнюса через Поставы, вышел к Западной Двине, покрыв за сутки около 200 километров. При подходе к Двине 18-я моторизованная дивизия 3-го июля была атакована юго-западнее Полоцка крупными силами противника. Это обстоятельство вынудило ее отказаться от форсирования реки в районе Фариново и прикрыть 19-ю танковую дивизию от атак из Полоцка. С кольца окружения под Минском была снята еще 14-я моторизованная дивизия, ее заменили пехотными частями 9-й армии. 5-го июля 19-я танковая дивизия, при поддержке 14-й моторизованной дивизии и 8-го авиационного корпуса, неожиданно быстро форсировала Западную Двину в районе Дисны, между 98сд и 174сд 22-й советской армии. Был захвачен плацдарм и подтянуты мостовые парки для наводки моста. Мост, несмотря на продолжительные налеты советской авиации, 6-го июля был полностью готов. Но переправившаяся на северный берег, пехота была остановлена контратаками советских войск из Полоцка и с северо-запада. С трудом, отражая многочисленные контратаки, 19-я дивизия все же смогла удержаться на плацдарме и в последующие дни несколько расширить его. О дальнейшем продвижении для соединения с 39-м танковым корпусом под Витебском в такой ситуации нечего было и думать. В этой ситуации, опасаясь за свой левый фланг, Северо-западный фронт направил в 22-ю армию свою 126сд, для предотвращения выхода переправившейся через Западную Двину 19-й танковой дивизии немцев в свой тыл. В это время 39-й танковый корпус Гота, восстановив западнее Лепеля, имевшийся там мост, начал продвигаться быстрее. Но между Бешенковичами и Витебском 7-я танковая его дивизия встретилась с 7-м советским механизированным корпусом. А в это время 12-я танковая дивизия Гота все еще занималась сбором пленных под Минском, и он решил имеющимися в наличии силами, прежде всего 20-й танковой дивизией, форсировать Западную Двину между Витебском и Полоцком, и выйти советским войскам в тыл юго-западнее Витебска. Мосты через Двину под Уллой были наведены ночью, и переправа 20-й танковой дивизии началась во второй половине дня.

                                                                                                     30
       30-го июня, 3-я танковая дивизия генерала Моделя форсировала Березину и захватила плацдарм на ее левом берегу. На следующий день немцы вошли в Бобруйск. 1-го июля 4-й танковой дивизии фон Лангермана удалось захватить мост через Березину у Свислочи, и оттеснить от реки 8-ю воздушно-десантную бригаду. Теперь немцы имели два направления для продвижения к Днепру: одно — на Рогачев, другое — на Быхов. Войска 4-й советской армии не смогли задержать противника в междуречье Березины и Днепра. Ведя арьергардные бои, они откатывались за Днепр. В это время на рубеже Могилев - Быхов - Лоев развертывалась 21-я армия генерала Герасименко, состоящая из 63-го, 66-го стрелковых и 25-го механизированного корпусов. В ее состав так же включались и выходившие из окружения части 4-й и 13-й армий. 2-го июля остатки войск генерала Коробкова были переданы в состав 21-й армии - около 7000 человек, 41 орудие, 3 бронеавтомобиля и 1 танк Т-38, это все, что осталось от 4-й армии. 4-го июля, 4-я немецкая танковая дивизия вышла к Днепру в районе Быхова, 3-я танковая — в районе Рогачева. Гудериан решил быстрее выйти на линию Днепра и форсировать реку, не ожидая прибытия пехоты. Однако попытки русских прорваться из окружения западнее Минска, произвели на командование 4-й немецкой армии сильное впечатление. Оно решило не ослаблять войска, осуществлявшие окружение. и Фон Клюге отменил приказ Гудериана на выступление 17-й танковой дивизии к Борисову. Она оставалась в Койданово. До 2-го июля удавалось сдерживать натиск 46-го моторизованного корпуса генерала Фиттингофа (10тд, мотодивизия СС "Рейх", полк "Великая Германия"). С дивизией СС «Рейх» группенфюрера Хауссера части 20-го мехкорпуса генерала Никитина вели тяжелые бои в районе Пуховичей и, потеряв почти всю материальную часть, к исходу дня отошли на восток, где и соединились с 21-й армией. 3-го июля 10-я танковая дивизия Шааля ворвалась в Березино, проломив оборону 7-й воздушно-десантной бригады и 100-й стрелковой дивизии. К 7-му июля она вышла к Шклову. 24-й танковый корпус Гудериаа вышел к Днепру у Рогачева 4-го июля, захватив еще несколько переправ через Березину. 5-гоиюля в 13 часов, после артиллерийского обстрела и ударов авиации немцам удалось форсировать Днепр северо-восточнее Рогачева, в районе деревни Зборово, у излучины реки, которая далеко вдается на север. Однако, на следующий день крупные силы русских переправились через Днепр на правый берег у Жлобина и атаковали фланг 24-го танкового корпуса. Атака русских была отбита 10-й мотодивизией. Гудериану нужно было принять решение о дальнейшем продолжении операции. Сверху он не получал никаких новых указаний и потому решил, что старая директива, согласно которой 2-я танковая группа должна выйти в район Смоленск, Ельня, Рославль, остается в силе. И он принимает решение о форсировании Днепра. 9-го июля командующий 4-й танковой армией фельдмаршал Клюге дал согласие на наступление с форсированием Днепра.

                                                                                                     31
       Маршал Тимошенко определил, что главной угрозой для войск Западного фронта являлась 3-я танковая группа Гота, наступавшая из района Лепель, Полоцк в направлении Витебска и севернее. Командующему 20-й армией Курочкину была поставлена задача уничтожить главную группировку противника, наступающую из района Лепеля. С этой целью 5-му и 7-му механизированным корпусам, входившим теперь в состав 20-й армии, было приказано нанести контрудар из района севернее Орши в направлении Сенно, а затем развить наступление на Лепель и Кубличи во фланг, наступавшим на Витебск войскам противника. Глубина ударов была определена для 5-го корпуса до 140 км — из района Высокое на Сенно, Лепель и для 7-го корпуса до 130 км — из района Рудня на Бешенковичи, Лепель. Начало наступления намечалось на утро 6-го июля. 7-й механизированный корпус генерала Виноградова состоял теперь (без 1мсд) из 14-й и 18-й танковых дивизий. Корпус был столичный, прибыл из Московского военного округа. В нем служил командиром батареи 14-го гаубичного артполка, 14-й танковой дивизии сын Сталина - Яков Джугашвили. 5-й механизированный корпус генерала Алексеенко имел 13-ю и 17-ю танковые дивизии (109мсд осталась на Украине). В 5-м мехкорпусе, к началу атаки, было 974 танка (из них 7 КВ и 10 Т-34). В 7-м корпусе было 571 танк (34 КВ и 29 Т-34). «Однако, - печалится позже маршал Еременко, - современных танков (KB, T-34) было очень мало. Подавляющее большинство составляли машины устаревших.типов (БТ-7 и Т-26). У противника насчитывалось до 1000 танков лучших конструкций под командованием, имевших большой боевой опыт немецких танковых командиров». Ему вторит генерал-лейтенант Лыков: «...лишь позднее выяснилось, что гитлеровское командование бросило на смоленском направлении через Лепель и Сенно бронированную армаду, которая по силе превосходила два наших танковых корпуса». Наступление наших мехкорпусов началось около 10-ти часов 6-го июля. В первый день оно развивалось успешно, оба советских мехкорпуса продвинулись на 50 - 60 км и вышли в район севернее и южнее Сенно. Затем 7-й мехкорпус был остановлен на северо-восточных подступах к городу 7-й танковой дивизией генерала фон Функа. Германская «бронированная армада» имела около 200 танков, из которых 167 были легкие чешские танки PZ-38(t). Средних PZ-IV было всего 30. Генерал Гот записал: «Противник силами примерно трех дивизий, две из которых (танковые) прибыли из Москвы, нанес сильный контрудар, который 7-я танковая успешно отразила, нанеся противнику большие потери».
       Атака мехкорпусов, как и можно и было ожидать, была спорадическая, без разведки, без плана, без знания командирами, что перед ними - рота, полк, дивизия? На ее подготовку 7-му корпусу досталось меньше суток, а 5-й корпус, вообще, шел в атаку с колес. Немцы же, авиаразведкой своевременно засекли выдвижение 14-й и 18-й дивизий 7-го мехкорпуса. 7-я танковая дивизия немцев вполне приготовилась к отражению советских танков. Речка Черногостица узкая и мелководная, но дно илистое, берега заболоченные, а западный берег, обрывистый. Весь вечер и ночь наши танкисты готовили импровизированные переправы из бревен, а немцы им совершенно не мешали. Они в это время на западном берегу вкапывали в землю свои танки и расставляли противотанковые батареи напротив возводимых русскими гатей. Поскольку приготовления обеих сторон велись практически на глазах друг у друга, то полковник Васильев и весь его штаб понимали, что атаковать придется в самых неблагоприятных условиях. Однако командир корпуса генерал Виноградов подтвердил свой приказ. Утром 7-го июля 14-я танковая дивизия двумя колоннами начала фронтальное наступление через реку на хорошо оборудованную противотанковую оборону немцев. Советские танки преодолевали водный рубеж, поднимались на крутой противоположный берег и падали вниз, сбиваемые перекрестным артиллерийским огнем противника. Над переправами непрерывно висели немецкие пикировщики. Около сотни советских танков продолжали бесперспективную атаку: «...переправившиеся две машины ведут огонь по фашистам почти в упор. Вот зацепилась гусеницами за берег третья. Но прямое попадание то ли вражеского снаряда, то ли бомбы опрокинуло ее с крутого берега в речку. Это вызвало некоторое замешательство среди тех, кто шел сзади. На переправе образовалась пробка. А авиация противника прямо неистовствовала... Машины опять полезли на кручу. И снова начали опрокидываться. Я навел перископ на левую переправу. Там такая же картина». В одной этой, естественно, провалившейся атаке, дивизия потеряла половину своих танков, часть из них завязла в илистой речке. Погибли командир 27-го танкового полка и три командира батальонов, в иных ротах осталось не более пяти боевых машин. Теперь, и генералу Виноградову стала ясна бессмысленность происходящего, и он приказал нанести удар в другом направлении - на Сенно. Проплутав по лесным чащобам почти двое суток, потеряв на марше еще часть машин. 27-й танковый полк, застрял в межозерном дефиле на рубеже Гнездиловичи - Липно, оставил здесь два KB и восемь БТ-7. Дивизия Васильева утром 9-го июля пробилась в район Сенно и отбросила за речку передовые части немецкой 17-й танковой дивизии. 18-я танковая дивизия генерала Ремизова (но не Ремезова) была так же разбита, а части Васильева оказались в полном одиночестве под угрозой окружения.
       5-й же мехкорпус был встречен подошедшей 17-й танковой дивизией из группы Гудериана и 12-й танковой дивизией Гота. Эти танковые дивизии вместе с авиацией фактически и уничтожили его. 9-го июля было приказано мехкорпусам прекратить все атаки и отвести оставшиеся, немногочисленные танки на исходные позиции. Так 20-я армия на главном стратегическом направлении лишилась танковой поддержки

                                                                                                     32
       7-го июля войска 3-й танковой группы Гота, совместно с частью сил 16-й армии группы «Север», возобновили наступление в полосе советской 22-й армии. Немцы намеревались, осуществив прорыв на правом фланге Западного фронта и выйти ему в тыл. Для достижения этой цели, 28-й армейский корпус 16-й армии после прорыва укрепления Себежского УР, начал наступление на Идрицу, выходя в тыл 112-й стрелковой дивизии 22-й армии. Опасаясь окружения, 5-го июля 112сд отошла из Краславы. Дивизиям 11-й армии Северо-западного фронта, отходившим от границы (5сд, 33сд,126сд, 188сд) и 23-й, 179-й было приказано двигаться в полосу 22-й армии. 7-го июля 20-я танковая дивизия немцев форсировала Западную Двину, в районе Уллы. Оборона 22-й армии генерала Ершакова была прорвана. По воспоминаниям Еременко: "Отражение атак противника началось неорганизованно. Противник перешел в наступление с утра 7 июля, а штаб армии не знал об этом до вечера, хотя имел связь со штабом корпуса и со штабами дивизий. 7 июля в 24.00 мы получили странную телеграмму от командира 62-го стрелкового корпуса генерал-майора Карманова: "В 23.00 противник атаковал 166-й полк 126 сд двумястами самолетов, нанес ему крупные поражения, и полк в беспорядке отходит". На следующий день немцам удалось продвинуться на некоторых участках Себежского укрепрайона, но затем их наступление завязло в обороне 170-й стрелковой дивизии. В разгаре боев на участке 22-й армии, Ставка приказала передать обратно части 11-й армии в Северо-западный фронт. Однако 126-я, 128-я и 179-я сд остались в составе 22-й армии (179сд - в качестве армейского резерва в Невеле, где находился штаб 22-й армии). К 11-му июля между правым флангом 22-й армии и левым флангом 27-й армии СЗФ образовался разрыв. 13-го июля в порядках 22-й армии находилось 8 дивизий. Это были дивизии собственно 22-й армии: 170сд, 112сд, 98сд, 174сд, 186сд, и дивизии из 11-й армии: 126сд, 128сд, 179сд.
       Успех на север Готу развить не удалось. Однако 9-го июля 39-й моторизованный корпус Шмидта форсировал Западную Двину и захватил плацдарм у Бешенковичей. Гот посчитал, что наступление на Витебск южнее Западной Двины может быть продолжено лишь после того, как будет достигнут успех, севернее реки. Он предполагал, что 20-я танковая дивизия не позднее 11-го июля овладеет Витебском и, выйдя советским войскам в тыл, соединится с частями 7-й танковой дивизии. И далее наступление 3-й и 2-й танковых групп будет проходить параллельно примерно в одно и то же время. При этом необходимо будет развернуть 39-й танковый корпус фронтом на восток и ворваться в район сосредоточения советских войск восточное Витебска.

                                                                                                      33
       4-го июля развитие событий на Восточном фронте представлялось генералу Гальдеру в самом радужном свете: «В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьезной обороны своего нового рубежа... В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления будут, очевидно, быстро сломлены. Тогда перед нами вплотную встанет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы». Генерал-фельдмаршал Бок подвел итоги приграничных боев. В приказе по группе армий «Центр» он объявил своим войскам: «Сражение в районе Белосток — Минск завершено. Войска группы армий сражались с четырьмя русскими армиями, в состав которых входило около 32 стрелковых, 8 танковых дивизий, 6 моторизованных бригад и 3 кавалерийские дивизии. Из них разгромлено: 22 стрелковые дивизии, 7 танковых дивизий, 6 моторизованных бригад, 3 кавалерийские дивизии. Боевая мощь остальных соединений, которым удалось избежать окружения, также значительно ослаблена. Потери противника в живой силе очень велики. Подсчет пленных и трофеев к сегодняшнему дню выявил: 287 704 пленных, в том числе несколько командиров корпусов и дивизий, 2585 захваченных или уничтоженных танков, 1449 орудий, 246 самолетов, множество ручного оружия, боеприпасов, транспортных средств, склады продовольствия и горючего. Наши потери не выше, чем те, которые готовы понести мужественные войска. Этим крупным успехом в битве с сильным, отчаянно сражающимся противником, мы обязаны вашей вере и вашему мужеству. Всем войскам и штабам, а также всем транспортным частям и рабочим формированиям группы армий я выражаю признательность за неустанное выполнение своего долга и выдающиеся достижения».
       По официальным данным Российского Генштаба, к 9-му июля войска Западного фронта потеряли более 417 тысяч человек, в том числе 341 тысячу безвозвратно, 9427 орудий и минометов, 1777 боевых самолетов и 4799 (?) танков. После удара вермахта, Красная Армия осталась почти без боеприпасов, а так же без инженерно-технического состава и саперов, которые были отозваны из своих подразделений без оружия. Немцы их брали в плен или уничтожали. Укрепления же остались недостроенные и оказались совершенно бесполезными. В этой связи, под Москвой укрепления строили уже не воентехники а "спецы" из ГУЛАГа, имевшие смутное представление о их задачах в боевых условиях. Из-за скученности самолетов на строящихся аэродромах, отсутствия их маскировки, отсутствия даже тары для хранения горючего, Западный фронт остался без авиации, которая была уничтожена в первые дни войны, в основном, на аэродромах. Особенно много у границы было запасено продфуража. Все это досталось немцам. Таким образом, Красная Армия оказалась без инженерных подразделений. Немецкие танковые части, используя, оставшиеся целыми мосты, дороги, железную дорогу, так как некому было их взрывать, стремительно, продвигались на восток. Судьба военных строителей, оборудовавших укрепрайоны на западной границе, сложилась трагично и практически не нашла отражения в военно-исторической литературе. Безоружные люди не могли оказать сопротивления танковой лавине вермахта. Значительная часть военных строителей, входившая в состав гарнизонов укрепрайонов, погибла. Часть опытных военных инженеров, техников, рядовых строителей укрепрайонов попала в плен и не приняла дальнейшего участия в войне. В их числе были слушатели старших курсов Военно-инженерной академии, встретившие войну на производственной практике по строительству укрепрайонов. Потери в первые недели войны превысили половину довоенного состава строителей. Положение усугубилось еще и утратой сосредоточенной на укреплении западной границы военно-инженерной и строительной техники, автотранспорта, запаса стройматериалов, инструмента. Мобилизационные склады вооружения, боеприпасов располагались на удаления 30 - 200 километров от линии новой границы 1939-го года, и в первые же дни войны были уничтожены или захвачены немецкой армией. Последствия всего этого, включая и огромные людские потери для СССР, были очень тяжелыми. Все это, без указания первопричин, трактовалось советской пропагандой, как "превосходство в военной силе вероломно напавшего на нас врага" .

Смоленск.


                                                                                                     01
       10-го июля произошло резкое обострение ситуации на Западном фронте. 3-й танковой группой Гота был захвачен Витебск. Возникла угроза ее выхода с севера в тыл Западному фронту. 10-го и 11-го июля войска Гудериана провели форсирование Днепра севернее и южнее Могилева. Таким образом, немцами был преодолен значительный водный рубеж на пути в центральные районы нашей страны. Вероятно, по аналогии с немецким командованием на Востоке, Сталин решил назначить так же командующих тремя направлениями. Сам он становился Верховным Главнокомандующим. В соответствии с этим, Государственный Комитет Обороны принимает постановление о создании командований трех главных направлений: Северо-Западного во главе с маршалом Ворошиловым, с подчинением ему Северного, Северо-Западного фронтов, Северного и Балтийского флотов; Западного под командованием маршала Тимошенко, включавшего Западный фронт и Пинскую военную флотилию; Юго-Западного, которое возглавил маршал Буденный, в составе Юго-Западного, Южного фронтов и Черноморского флота. Этим же постановлением Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования (СВК) под председательством Сталина. В состав Ставки вошли Молотов, маршалы Тимошенко, Буденный, Ворошилов, Шапошников и генерал армии Жуков.

                                                                                                     02
       После форсирования Западной Двины, преодолевая упорное сопротивление 186-й стрелковой дивизии, 20-я танковая дивизия, имея впереди танки, подошла к Витебску, и 10-го июля вступила в него. Западная окраина города пылала. Мосты через Западную Двину были частично разрушены. В течение дня, по словам Гота, без особого сопротивления город был очищен от советских войск. На помощь Витебску могла быть направлена только 220-я мотострелковая дивизия, разгрузившаяся 4-го июля в Лиозно и переданная 19-й армии Конева. Дивизия, считалась мотострелковой, но вместо положенных по штату 248 танков имела всего 19 учебных машин. Кроме того, как полагалось по мобилизационному плану, из народного хозяйства она должна была получить 612 грузовиков, а получила 114, непригодных к эксплуатации, изношенных до предела, с неисправными двигателями, без резины, без инструмента и запасных частей. Отдавали ли себе отчет составители мобплана, что такое советское народное автохозяйство, и что с него можно получить? Хотя дивизия после объявления мобилизации имела даже излишек личного состава, вместо положенных по штату 8203 человек в ней было 8506 человек, но рядовой состав прибыл необученный. Младшие командиры были в основном с ускоренных выпусков полковых школ, а средние - главным образом из училищ весенних выпусков 1941-го года. Практического опыта работы в войсках у них не было. Среди личного состава дивизии, привезенных из западных областей Украины и Белоруссии, по мнению особого отдела, было 3240 человек "ненадежных", так как "они носили кресты, иконки и молились". Дивизия была не доукомплектована техническими средствами и практически не готова к боевым действиям. Однако с утра 10-го июля дивизия вступила в ожесточенные бои за Витебск. В результате была захвачена восточная часть города. Даже два батальона из 220-й дивизии переправились на подручных средствах через Западную Двину, однако к вечеру они вынуждены были отойти на восточный берег. К Витебску, кроме немецкой 20-й танковой, подошла еще и 20-я моторизованная дивизия, форсировавшая Двину у Башенковичей. С утра 11-го июля немцы начали контрнаступление на позиции 220-й дивизии. Она могла ответить только ружейно-пулеметным огнем, из-за отсутствия связи с артиллерией, а та била наугад, зачастую даже по своим войскам. В ночь на 12-е июля 220-я дивизия отошла и заняла оборонительную полосу на рубеже озер и у деревни Вороны. 15-го июля остатки дивизии еще продолжали вести бой под Витебском. В час ночи 16 июля дивизия начала отходить на Ярцево. В это время ударом с северного направления, пыталась предотвратить захват Витебска немцами подошедшая 214-я стрелковая дивизия. Она только 8-го июля прибыла в 22-ю армию из Харьковского военного округа. Однако ее удар был отражен 18-й моторизованной дивизией немцев.
       Как уже сказали, по приказу Ставки 19-я армия Конева перебрасывалась с Украины в междуречье Днепра и Двины. Эшелоны ее 25-го стрелкового корпуса выгружались, и прямо с колес не ожидая сосредоточения дивизий, а тем более корпуса, ее полки и даже батальоны, едва закончив выгрузку, занимали оборону в районе Сураж, Яновичи, Колышки. 25-й корпус получил приказ начать движение на запад, форсировать Двину, севернее Витебска и продвинуться до Городка. Реально корпус имел в своем составе 2 стрелковые дивизии - 162-ю и 134-ю. Неудачную атаку 501-го стрелкового полка 162-й дивизии 11-го июля описал в своих воспоминаниях Горбатов: "… утром я услышал далекую канонаду… получил разрешение поехать для выяснения обстановки... Не доехав километра три до переднего края обороны, я увидел общий беспорядочный отход по шоссе трехтысячного полка. В гуще солдат шли растерянные командиры различных рангов. На поле изредка рвались снаряды противника, не причиняя вреда... Стал выяснять причину отхода. Одни отвечали, что получили команду, переданную по цепи, другие отвечали: «Видим, что все отходят, начали отходить и мы». Из группы лежащих недалеко солдат раздался голос: "Смотрите, какой огонь открыли немцы, а наша артиллерия молчит". Другие поддержали это замечание. Мне стало ясно, что первой причиной отхода стало воздействие артогня на необстрелянных бойцов, второй причиной, провокационная передача не отданного старшим начальником приказа на отход. Главной же причиной была слабость командиров, которые не сумели остановить панику и сами подчинились стихии отхода". Около 22.00 11-го июля оборона 162-й дивизии была прорвана 20-й танковой дивизией, начавшей наступление на Сураж. В это же время 18-я моторизованная дивизия группы Гота, которая еще 9-го июля переправилась под Уллой через Западную Двину, теперь выходила 25-му корпусу в тыл от Городка. Оставшиеся подразделения 25-го корпуса стали отступать к Демидову. 162-я же стрелковая дивизия 18-го июля окончательно отошла в район Нелидово, что 100 км западнее Ржева, где и была переподчинена 30-й армии.
        19-я армия Конева состояла из двух корпусов: 25СК (127сд, 134сд, 162сд) и 34СК (38сд, 129сд, 158сд, 171сд). 171-я дивизия осталась на Украине. Из 158-й дивизии прибыл на ЗФ только один дивизион артполка. 127-я стрелковая дивизия оказалась раздробленной железнодорожными перевозками. Основные силы ее выгрузились юго-восточнее Смоленска. 14-го июля они вступили в бой в районе Гринево (южнее Смоленска по Рославльскому шоссе). 16-го июля 127-я дивизия была передана в подчинение 34-му стрелковому корпусу, который, в свою очередь, вскоре вошел в подчинение 16-й армии. 34-й корпус, со штабом в Рудне, прикрывал шоссе Витебск - Смоленск. В своем приказе от 11-го июля Конев собрал в свою армию все части между Витебском и Оршей. Теперь в ней числились - 25СК (127сд, 134сд, 162сд, 186 сд), 34СК (220мсд, 153сд, 158 сд). В резерв он зачислил - 129сд, 38сд, 50 сд и 23МК, 7МК. Остатки 186-й и 153-й дивизий, вошедшие в армию Конева, были из 22-й армии. 38-я стрелковая дивизия потеряла связь со своей 19-й армией, и впоследствии сражалась в составе группы Рокоссовского в районе Ярцево. 7-й мехкорпус после неудачного контрудара на Лепель был выведен во второй эшелон и 11-го июля подчинен 19-й армии. От 23-го мехкорпуса был фактически только один штаб. 50-я стрелковая дивизия вследствие тяжелых потерь еще в боях севернее Минска, получила приказ отойти в Велиж на переформирование. Вообще, надо сказать, что состав стрелковых корпусов в этот период войны из-за нарушений железнодорожных перевозок, из-за стремительного продвижения немецких частей, как правило, не соответствовал исходному их составу при формировании. А в середине июля корпусные управления были отменены вообще, в том числе и механизированные.

                                                                                                     03
       По данным немецкой, воздушной разведки, на железнодорожных станциях восточное Смоленска и севернее Невеля образовались большие скопления поездов, так как многие эшелоны не могли своевременно разгрузиться. Сообщалось также, что в Невеле расположен крупный пункт сбора отбившихся от своих частей подразделений. После захвата плацдарма на правом берегу Западной Двины у Дисны для третьей танковой группы возник вопрос - куда двигаться дальше. При наступлении в северном направлении через Невель, можно было выйти в тыл советским войскам, отступающим перед войсками южного крыла Группы армий "Север" и организовать новый котел совместно с 4-й танковой группой на северо-западе. Начальник оперативного отдела генштаба сухопутных сил Германии Хойзингер указывал на необходимость "не фронтального оттеснения противника, а полной ликвидации возможно более крупных его сил". Это должно было быть обеспечено, по его мнению, в первую очередь, действиями 3-й танковой группы генерал-полковника Гота, которая должна была уничтожить крупную советскую группировку (12-14 дивизий по немецким данным) перед правым флангом группы армий "Север". Хойзингер уточнял, что "наступление 3-й танковой группы следует организовать таким образом, чтобы она смогла помимо выполнения поставленной ей задачи - выхода в район северо-восточнее Смоленска, ударом на Великие Луки и Холм отрезать пути отхода частям противника перед правым крылом группы армий "Север". Гитлер утвердил этот план, дополнив, что "возможно, понадобится переброска дополнительных сил на этот участок". Однако, в этом случае танки 3-й танковой группы попали бы в труднопроходимый район, расположенный к югу от озера Ильмень. Для 4-й танковой армии фон Клюге (так именовались теперь вместе взятые 2-я и 3-я танковые группы Гота и Гудериана) было важно преследовать противника, разгромленного под Витебском, и овладеть высотами между Смоленском и Белым. При этом создавались бы и благоприятные условия для взаимодействия ее двух танковых групп.
       В это время Гот принял решение. Силами 20-й танковой и 20-й моторизованной дивизиями преследовать, противника от Витебска, через Велиж, в северо-восточном направлении. 19-я танковая и 14-я моторизованная дивизии должны направиться к Невелю, отрезая и окружая при этом 98-ю 112-ю 170-ю стрелковые дивизии 22-й армии. 18-я моторизованная дивизия, наступая от Уллы на Городок, должна выйти в тыл 174-й и 186-й стрелковым дивизиям. Как свидетельствует Гот, 13-го июля продвижение 18-й моторизованной дивизии от Уллы на Городок было задержано ударом гарнизона крепости Полоцк по ее тылу (немцы подразумевали под крепостью город, вокруг которого организована упорная оборона). Гот пишет: "Русские, видимо, не могут еще организовать твердое управление своими войсками. Лишь в Полоцке находится способный руководитель." Такую высокую оценку немецкого командующего 3-й танковой группы, получил начальник Полоцкого боевого участка, командир 174-й стрелковой дивизии комбриг Зыгин. На рассвете 13-го июля, после того как к Полоцкому УРу подошел еще пехотный 23-й корпус, 19-я танковая дивизия начала наступление на Невель с плацдарма севернее Полоцка. В этот же день, 174-й дивизии комбрига Зыгина пришлось оставить Полоцк под натиском немецкого 23-го пехотного корпуса. Ее части, как и остальные части 22-й армии, стали отходить в направлении Великих Лук между параллельными клиньями немецких 57-го и 39-го моторизованных корпусов.
       Главное командование сухопутных сил Германии было связано директивой "Барбароссы", требовавшей после разгрома противника, в Белоруссии повернуть значительную часть моторизованных соединений на север, где во взаимодействии с группой армий "Север" уничтожить советские войска, отступающие из Прибалтики. Благоприятные условия для этого были теперь созданы. Гитлер хотел повернуть 4-ю танковую армию фон Клюге на север, как только она выйдет на рубеж Смоленска. Теперь надо было принимать окончательное решение, которое определило бы исход войны. Следует ли после перехода через рубеж рек Днепр и Западная Двина поворачивать 2-ю танковую группу на юго-восток, а 3-ю танковую группу на северо-восток? В это время все внимание ставки Гитлера было обращено на группу армий "Юг", которой удалось добиться крупного успеха. Оба ее танковых корпуса, наступавшие на северном фланге, 7-го июля прорвали за рекой Случь "линию Сталина" и открыли группе дорогу на Бердичев и Житомир. Начальник генерального штаба, в связи с этим, привел несколько цифр: "из 164 выявленных русских стрелковых дивизий, 89 полностью уничтожены, 46 сохранили боеспособность, 18 находятся на второстепенных направлениях, а положение остальных 11 дивизий еще не выяснено". Гитлер вообще считал, что Москву и Ленинград следует брать не силами танковых соединений, а предоставить решение этой задачи военно-воздушным силам. Кроме того, Гитлер высказал мысль, что если 2-ю танковую группу придется повернуть на юг, то 3-я группа должна остановить свое продвижение на восток и прикрывать фланг 2-й танковой группы от возможных ударов противника с московского направления. Но все это были только предположения. Боевые возможности противника оценивались очень оптимистически. Пока только в одном месте удалось окружить крупные силы русских. Главное командование сухопутных сил еще не учитывало резервов, находившихся в тыловых районах России. Спустя всего три недели количество "выявленных" дивизий советских войск возросло до 350. Реально теперь, только 2-я танковая группа форсировала Днепр, а 3-я овладела Витебском.
       13-го июля личный адъютант Гитлера, возвращаясь из района боевых действий 2-й танковой группы, заехал в штаб 3-й танковой группы, располагавшийся северо-восточнее Витебска, чтобы выяснить состояние подвижных соединений, которые, по мнению Гота, до этого времени несли основную тяжесть всех боевых действий. Ему сообщили примерно следующее: "За первые три недели боев войска 3-й танковой группы понесли большие потери, которые, однако, меньше потерь войск, действовавших на Западном фронте . Так, потери 19-й танковой и 14-й моторизованной дивизий в общей сложности составляют только 163 офицера и 3422 унтер-офицера и солдата. Тем не менее, физическое напряжение личного состава, вызванное сильной жарой, пылью, плохими условиями расквартирования и недостатком сна, значительнее, чем на Западе. Кроме того, моральный дух личного состава подавлен огромной территорией и пустынностью страны, а также плохим состоянием дорог и мостов, не позволяющим использовать всех возможностей подвижных соединений. Значительное влияние на состояние морального духа личного состава оказывает также упорное сопротивление противника, который неожиданно появляется повсюду и ожесточенно обороняется. Но, несмотря на это, немецкий солдат чувствует свое превосходство над противником. Упорство русского солдата объясняется не только его страхом перед комиссаром, оно находит свое обоснование и в его мировоззрении. Для него эта война носит характер отечественной войны. "Он не хочет возвращения царизма, он ведет борьбу с фашизмом, уничтожающим достижения революции". Продвижение войск южного крыла танковой группы в направлении Смоленска прекратилось, и с оперативной точки зрения оно было бесполезным. Гот считает целесообразнее прорвать фронт противника на его более слабом участке - через Велиж и Усвяты в направлении верховьев Западной Двины с целью обойти Смоленск. Также следует подождать подхода пехотных дивизий. Как только они подойдут, снова появится уверенность в возможности наращивания темпа продвижения, все силы бросить для преследования противника в направлении на Москву".
       Как мы уже говорили на рассвете 13-го июля, после подхода к Полоцкому УРу немецкого 23-го пехотного корпуса, 19-я танковая дивизия начала наступление на Невель с плацдарма севернее Полоцка. 14-го июля дивизия, как пишет Гот, "сломила упорное сопротивление противника (126сд) и отбросила его к Невелю". 15-го июля после ожесточенных боев, с большими потерями обеих сторон, немецкая 19тд захватила Невель. Советские 112сд и 98сд оказались в мешке (а 170сд отрезанной от соседей), однако немецкая 12пд не смогла, как планировалось, перерезать горловину мешка к этому дню. 16-го июля 19тд продолжала наступление в направлении Великих Лук, а следовавшая за ней 14мд развернулась фронтом на запад севернее и южнее Невеля, защищая тыл танковой дивизии от пробивавшихся на восток частей 22-й армии. 16-го июля, генерал Гот приказал 19тд взять Великие Луки. 17-го и 18-го июля в городе шли упорные бои с применением пехоты и танков обеих сторон.
         К этому времени командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал фон Бок сумел убедить главнокомандующего сухопутными силами генерал-фельдмаршала фон Браухича, что необходимо наступать на Москву, а не поворачивать 3-ю и 2-ю танковые группы на север и юг для окружения крупных группировок советских войск, как планировал начальник генштаба генерал-полковник Гальдер. Поэтому, как пишет Гот, вечером 18-го июля 19тд было приказано оставить Великие Луки. Танковую дивизию, ушедшею из города, сменила немецкая 110-я пехотная дивизия из резерва ОКХ, и другие части.
       Общая обстановка развивалась не так, как предполагали в штабе 3-й танковой группы. Все данные указывали на то, что советские войска не намерены использовать преимущества, которые представляли им обширные просторы страны для свободного их маневрирования, а наоборот, несмотря на понесенные потери, они упорным сопротивлением на оборонительных рубежах и контрударами пытались остановить вторжение в их страну. Главной во всем этом оставалась концепция Сталина: «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому». Как ни заманчиво было воспользоваться брешью, образовавшейся в районе верхнего течения Западной Двины и Днепра, иначе говоря, занять там пустоту от войск в районе Ржев - Холм - Торопец, были все же более важные цели. К тому же нельзя было стремиться к осуществлению своих замыслов, не имея для этого, достаточных сил. Поэтому надо было воспользоваться возможностью при взаимодействии со 2-й танковой группой севернее Днепра за Оршей осуществить окружение советских войск 20-й армии. В течение 13-го июля авангарды 7-й и 20-й танковых дивизий, продвигаясь по песчаным дорогам на восток, преодолевая слабое сопротивление противника, достигли Демидова и Велижа.
       15-го июля подвижной отряд 46-й стрелковой дивизии 16-й армии Лукина, прибывшей к тому времени в Смоленск, атаковал немцев в Демидове. Бои за Демидов, продолжались до 20-го июля. 39-й танковый корпус Гота получил приказ передовыми частями любой из своих дивизий выйти на автостраду северо-восточнее Смоленска и преградить противнику путь отступления на восток. Дивизии второго эшелона корпуса должны были развернуться по обеим сторонам шоссе Смоленск - Демидов фронтом на юг с тем, чтобы воспрепятствовать отходу советских войск из Смоленска на север. 12-я танковая дивизия 14-го июля, достигнув Лиозно, в соответствии с приказом повернула на Смоленск. Под Рудней она была контратакована с трех направлений. В то же время танковый полк 7-й танковой дивизии 15-го июля достиг населенного пункта 15 километров западнее Ярцева и вышел на автостраду, преградив важнейший путь отхода советских войск из Смоленска на восток. Три советские армии - 16-я, 19-я и 20-я оказались полу окруженными. Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия прекратился. Вслед за 7-й танковой дивизией, в направлении на Демидов, продвигалась еще и 20-я моторизованная дивизия. Продвижение 20-й танковой дивизии, на северо-восток, в направлении на Белый, замедлилось 14-го июля при прохождении через Велиж. Там появились трудности, вызванные значительным увеличением расхода горючего. В этой связи направление наступления дивизии было изменено. Она получила приказ продвигаться не на Белый, а на восток к Пречистому. 15-го июля ее передовой отряд вышел на шоссе Духовщина - Белый. В полосе наступления 20-й танковой дивизии на восток, отходили лишь незначительные силы советских войск, и этот путь, в общем, был довольно свободным. 18-я моторизованная дивизия продолжила свое продвижение из Городка в Усвяты, обеспечивая оборону северного фланга 20-й танковой дивизии, При движении ей пришлось отражать контратаки с севера. 15-го июля она вошла в Усвяты. Перемешанные между собой войска нескольких советских дивизий стягивались к Смоленску и севернее его. 15-го июля немецкая воздушная разведка донесла, что участок автострады Орша - Смоленск забит транспортом, который четырьмя - пятью колоннами двигается по направлению к Смоленску. Здесь теперь ожидалось большое скопление советских войск, так как 7-я танковая дивизия упорно удерживала автостраду северо-восточнее Смоленска, отражая все попытки противника прорваться от Смоленска дальше в северо-восточном направлении.

                                                                                                    04
       За немедленное форсирование Днепра 2-й танковой группой говорила слабость в данный момент обороны русских, которая только еще создавалась. Русские занимали сильные предмостные укрепления под Рогачевом, Могилевом и Оршей. Немецкая пехота могла подойти к Днепру не раньше как через две недели. За это время русские могли в значительной степени усилить свою оборону. Сомнительно было также, удастся ли потом пехоте опрокинуть хорошо организованную оборону на участке реки и снова продолжать маневренную войну". В этой связи Гудериан отдает приказ на форсирование Днепра. Для 24-го танкового корпуса в качестве пункта форсирования был назначен Быхов (Старый Быхов). После форсирования Днепра он наступает по шоссе Пропойск, Рославль. Корпус сам обеспечивает свой правый фланг от возможных атак противника со стороны Жлобина, Рогачева и свой левый фланг со стороны Могилева. 46-й танковый корпус должен был форсировать Днепр у Шклова, и потом он наступает через Горки, Починок на Ельню обеспечивая свой правый фланг со стороны Могилева. 47-й танковый корпус форсирует Днепр у Копысь. Он наступает на Смоленск, это было его главной-задачей. При этом прямо на Смоленск устремляется 29-я мотодивизия. 17-я и 18-я танковые дивизии прикрывают левый фланг этой дивизии со стороны Днепра между Оршей и Смоленском. Кроме того, за советскими войсками у Орши западнее и северо-западнее Днепра вели наблюдение группы прикрытия Штрейха и Узингера.
       Все передвижения войск и выход их на исходное положение тщательно маскировались; марши совершались только ночью. Прикрытие с воздуха района исходного положения осуществляли истребители полковника Мельдерса, который развернул передовые аэродромы непосредственно за первым эшелоном. 17-я танковая дивизия в это время все еще вела ожесточенные бои с танками советского 5-го мехкорпуса, у Сенно. Она уничтожила до 100 русских танков. Всем дивизиям были даны указания ночью на 10-е июля выйти к Днепру и занять районы исходных позиций. Командный пункт 2-й танковой группы был в Борисове, (10-го июля он был переведен в Толочин). 1-я кавалерийская дивизия обеспечивала фланг юго-восточнее Бобруйска. Рано утром 10-го июля началось форсирование Днепра.
       Гудериан пишет: "13 июля я перевел свой командный пункт на восточный берег Днепра, в Заходы (6 км - юго-восточнее Шклова). В этот день я посетил 17-ю танковую дивизию, находившуюся на Днепре. Эта доблестная дивизия с начала наступления уничтожила 502 танка противника. Затем я присутствовал при переправе частей дивизии СС «Рейх» и беседовал с генералами Гауссером и фон Фитингофом. Дивизии СС нужно было ускорить продвижение и организовать разведку в направлении Монастырщина, так как, по данным авиаразведки, юго-западнее Горки русские части пытались пробиться к Днепру. Под умелым руководством своего командира 29-я мотодивизия в этот день продвинулась на 18 км от Смоленска. Наш новый командный пункт, на который я вернулся в 17 часов, был очень выгодно расположен и находился близко от линии фронта. С юга был слышен интенсивный огонь, и можно было сделать вывод, что пехотный полк «Великая Германия» ведет тяжелые бои. Этот полк имел задачу прикрывать наш фланг от атак противника со стороны Могилева. Ночью раздался крик о помощи: пехотный полк «Великая Германия» расстрелял все патроны. Полк, еще не привыкший к боям в России, требовал дополнительные боеприпасы. Но он не получил ничего; нервозная стрельба была прекращена, наступило спокойствие".
       В полосе обороны 20-й армии наступали моторизованные корпуса немцев: 47-й (17тд, 18тд, 29мд) от Копысь в направлении на Смоленск, и 46-й (10тд, мд"Рейх", мп"Великая Германия") от Шклова, в направлении на Ельню. Непосредственно Оршу обороняла 73-я стрелковая дивизия полковника Акимова. Здесь же было впервые применено, ударом по скопившимся на железнодорожном узле немецким войскам, новое советское секретное оружие - реактивные установки БМ-13 ("Катюша"). Бои в районе Орши вела и, выведенная было в резерв, 1-я Московская мотострелковая дивизия. 12-го июля она получила приказ во взаимодействии с частями 61-го стрелкового корпуса нанести удар на Копысь и "отбросить" немцев за Днепр но через два дня дивизия оказалась в полном окружении. 16-го июля командир дивизии полковник Крейзер приказал уничтожить все оперативные документы и технику и прорываться на восток. В поход выступили 1500 человек. К концу месяца остатки 1-й мотострелковой были расчленены на мелкие разрозненные группы, каждая из которых выбиралась к своим самостоятельно. Сделать это удалось немногим. Так отличившаяся в боях с 18-й танковой дивизией немцев "пролетарочка", понесшая значительные потери и не успевшая восполнить их, была до истреблена советским командованием в бессмысленном наступлении.
          13-го июля 21-я армия Западного фронта, которую возглавил бывший командующий Северо-западным фронтом Кузнецов Ф.И. , получила приказ «нанести ответный удар по противнику, в общем направлении на Бобруйск, и восстановить фронт по реке Березине». 63-му и 66-му стрелковым корпусам 21-й армии ставилась задача нанести концентрические удары на Бобруйск. При этом от Рогачева должен, форсировав Днепр, наступать на Бобруйск, 63-й стрелковый корпус комкора Петровского. Одновременно требовалось «ликвидировать прорвавшуюся группировку противника на восточный берег Днепра в районе Быхова». Для этого 67-й стрелковый корпус 21-й армии должен наступать на север от Шапчицы вдоль западного берега Днепра на Быхов. Наступление 21-й армии началось в 8.00 13-го июля. В центре, на участке Рогачева, Днепр форсировала 167-я стрелковая дивизия, имевшая задачу овладеть Рогачевом и в дальнейшем наступать на Волосевичи. На левом фланге наступала только что прибывшая 154-я стрелковая дивизия, сменившая 117-ю дивизию. Она должна была форсировать реку в полосе Лебедевка, Жлобин, овладеть городом Жлобином. Это наступление оказалось настолько неожиданным для противника, что он вначале почти не оказывал организованного сопротивления. Развивая успех, части корпуса вышли на западные окраины Рогачева и Жлобина, отбросив немцев на 20—30 км. Южнее 232-я дивизия 66-го корпуса продвинулась до 80 км, и захватила переправы через реку Березину у Паричи, и через реку Птич у Глуска. Наступавший на Быхов вдоль левого берега Днепра 67-й стрелковый корпус сумел дойти только до Нового Быхова.
        Одновременно с наступлением на Бобруйск и Быхов планировалось наступление во фланг 46-го моторизованного корпуса (10тд, мотодивизия "Рейх", мотополк "Великая Германия"), форсировавшему Днепр в районе Шклова. 10-я танковая дивизия Шааля 46-го корпуса к этому времени достигла Горки и Мстиславля. В тяжелых боях она понесла большие потери, особенно в артиллерии. 28-му стрелковому корпусу (из бывшей 4-й армии Коробкова) ставилась задача наступать вдоль восточного берега реки Проня в общем направлении на Горки. 13-й армии силами остатков 20-го мехкорпуса и двух стрелковых дивизий надо было нанести удар на Горки вдоль западного берега Прони. Кроме всего этого 14-го июля из района Кричева должны были наступать объединенные силы 4-го воздушно-десантного и 25-го механизированного корпусов под общим командованием генерала Жадова. В состав 21-й армии входили семь стрелковых дивизий и 25-й механизированный корпус под командованием генерала Кривошеина. 25-й мехкорпус состоял из 50-й, 55-й танковых и 219-й моторизованной дивизия, имел всего 300 танков.
       Но 14-го июля с рассветом немецкая авиация произвела массированные налеты на Чериков и Пропойск. А около 4-х часов утра танки 4-й танковой дивизии Лангермана неожиданным ударом с северо-запада прорвались через мост на реке Проня у Пропойска, отбросив 55-ю дивизию, и повели наступление на Чериков, который взяли на следующий день. 13-я армия к 16 июля была рассечена противником на две части. Одна из них в составе 61-го стрелкового корпуса (четыре стрелковых дивизий) и остатков 20-го механизированного корпусов оказалась в оперативном окружении в районе Могилева, одновременно удерживая силами 172-й стрелковой дивизии плацдарм на западном берегу Днепра. Была организована круговая оборона Могилева и войска держались здесь до 26-го июля. Вторая часть 13-й армии (20-й и 45-й стрелковые корпуса) была окружена на кричевском направлении, после занятия Кричева 16-го июля 4-й танковой дивизией, В последствии под прикрытием 28-го стрелкового корпуса они прорвались за реку Сож и при содействии 21-й армии закрепилась на рубеже этой реки. При выходе из окружения войска 13-й армии понесли большие потери, командир 20-го механизированного корпуса погиб
       От Тимошенко последовал приказ вернуть обратно Кричев, овладеть Пропойском и развивать наступление на Могилев. В этом наступлении участвовали части 25-го мехкорпуса - 50-я танковая и 219-я механизированная дивизия. С севера наступал сводный отряд 45-го стрелкового корпуса, выходившего из окружения. Все свелось к ожесточенным атакам позиций противника в лоб. А противник, хорошо укрепившись в Пропойске, сумел использовать подвижные группы танков и автоматчиков для маневра во фланг и тыл атаковавшим его войскам. До конца июля на рубеже реки Сож шли кровопролитные бои, однако части 4-й танковой дивизии удержали Кричев, а подоспевшая 10-я мотодивизия удержала Чериков и неоднократно переходивший из рук в руки Пропойск. Для прикрытия своего правого фланга дивизии 24-го и частично 46-го моторизованных корпусов Гудериана перешли к обороне
       Дальнейшее наступление 63СК было остановлено подошедшим с запада 53-м армейским корпусом, который в свою очередь в результате активных действий советских войск оказался скованным здесь на длительное время. 232-я стрелковая дивизия 66СК ввязалась в серьезные бои с подошедшими свежими силами 43-го армейского корпуса противника. Южнее 75-я стрелковая дивизия (из бывшей 4-й армии) сдерживала наступления 35-го армейского корпуса. Командование группы армий «Центр» перебросило в полосу 21-й армии несколько дивизий и полков с других участков фронта и резерва. До 1-го августа советские войска продолжали с боями рваться к Бобруйску. Конная группа генерала Городовикова в составе трех кавдивизий вышла в тылы противника и перерезала Варшавское шоссе юго-западнее города. Немцам пришлось выдвинуть сюда три армейских корпуса. За успешное руководство войсками комкору Петровскому было присвоено звание генерал-лейтенанта. Лишь через месяц, 13-го августа в рамках новой операции германские пехотные войска форсировали опять Днепр на этом направлении и обошли 63-й стрелковый корпус, оставшийся на рубеже под Рогачевом и Жлобином. Командование армии 15-го и 16-го августа просило Ставку отвести войска Петровского к Гомелю, однако та не согласилась. 17-го августа противник полностью отрезал корпус, в тот же день генерал-лейтенант Петровский погиб у селения Скепня. Немцы, опознав труп, похоронили советского генерала со всеми воинскими почестями. На его могиле был установлен крест с надписью: "Генерал-лейтенант Петровский".

                                                                                                     05
       29-я моторизованная дивизия наступала прямым ходом на Смоленск. 18-я танковая дивизия обеспечивала ее левый фланг на участке севернее и северо-восточное Красного. В Смоленск, из Шепетовки с Украины, 8-го июля прибыл командующий 16-й армией генерал Лукин. Его армия, как уже говорили, перебрасывалась с Украины на Западный фронт. 5-й мехкорпус его армии был передан в 20-ю армию и был разгромлен под Сенно. У Лукина остался 32-й стрелковый корпус, состоявший из 46-й и 152-й стрелковых дивизий, и еще 57-я отдельная танковая дивизия Мишулина, прибывшая с Лукиным так же из Забайкалья. Тимошенко поставил Лукину первоначальную задачу не допустить выхода немцев в тыл 19-й и 20-й армиям. Для этого ему надо было перекрыть все дороги и не пропустить врага на магистраль Смоленск - Москва. В этих целях Лукиным были созданы подвижные отряды. Но сил было мало и взять их было не откуда. 13-го июля разгорелись бои под Красным, где двум немецким дивизиям 47-го мотокорпуса противостояли: 57-я отдельная танковая дивизия полковника Мишулина (в ней еще оставалось два взвода танков БТ-7), 152-я стрелковая дивизия, подвижной отряд и бригада Смоленского гарнизона под командованием полковника Малышева, состоявшая из батальона милиции и трех батальонов ополчения. Они держали оборону трое суток, затем, когда немцы их обошли, еще пять дней дрались в окружении. Мишулин был ранен. Позднее, за бои под Красным и у Гусино, он был удостоен звания Героя Советского Союза. 14-го июля, когда уже две танковых и одна моторизованная дивизия были на подступах к Смоленску, Тимошенко назначил Лукина командовать обороной Смоленска, предоставив ему возможность - собирать себе войска где он только сможет. Но их негде было собирать. В ночь на 16-е июля 29-я мотодивизия ворвалась в южную часть Смоленска. Город остались защищать лишь добровольцы Малышева. «Захват южной части Смоленска был связан с тем, что мы в то время не научились еще организовывать оборону в крупных населенных пунктах малыми силами... при минимальной подготовке, города могли быть превращены в прочные опорные пункты, которые нелегко было бы преодолеть даже с помощью авиации, артиллерии и танков». Так позже вещал Еременко. А надо было научиться еще и до начала войны, было у кого поучиться! Для превращения Смоленска «в прочный опорный пункт» ничего сделано не было. Следом за 29-й дивизией подоспела 17-я танковая дивизия и развернулась южнее города, чтобы воспрепятствовать отходу советских частей. В этих боях под Смоленском, 17-й дивизии "снова не повезло" - был смертельно ранен ее командир генерал фон Вебер, и на его место заступил генерал фон Тома. 16-го же июля немцам удалось переправиться на северный берег Днепра в районе кладбища в полосе 129-й стрелковой дивизии Городнянского. Кладбище три раза переходило из рук в руки. К вечеру части дивизии отошли к северо-западному предместью города. В это же время, 17-я танковая дивизия немцев вошла в восточные и южные кварталы Орши.
       21-го июля в час ночи была организована попытка двух дивизий выбить немцев из Смоленска, 129-й стрелковой дивизией с севера, и 152-й стрелковой дивизией с запада. Днем шли упорные бои за овладение северной частью Смоленска. К исходу дня 480-й полк 152-й стрелковой дивизии занял станцию Смоленск и продвинулся к центру города на один километр. 544-й стрелковый полк достиг Днепра. 129-я стрелковая дивизия, в составе четырех неполных батальонов, преодолевая сильное огневое сопротивление немцев, подходила к северной окраине Смоленска. 22-го и 23-го июля в Смоленске еще продолжались ожесточенные бои. 22-го июля из штаба войск Западного направления Лукиным была получена телеграмма с информацией о том, что через сутки начинается одновременное наступление по сходящимся к Смоленску направлениям, созданных для этого, оперативных групп войск. Однако, 27-го июля около командного пункта 16-й армии появились танки врага, прорвавшегося из района Духовщина. В этот день противник окончательно замкнул кольцо окружения 16-й и 20-й армий. Командармы Курочкин, Лукин и члены военных советов встретились, чтобы решить, что делать дальше. 20-я армия, ведя напряжённые бои, отходила под сильным давлением немцев на восток, севернее Смоленска. 28-го июля левофланговая 73-я стрелковая дивизия 20-й армии, отходя открыла для противника правый фланг и тыл 152-й дивизии 16-й армии, ведущей бой в северной части Смоленска. Так как 152-я и 129-я дивизии к этому моменту исчерпали все свои возможности для сопротивления врагу, в них оставалось буквально по две-три сотни людей, у которых уже не было ни гранат, ни патронов, Лукин отдал им команду на отход на восток от Смоленска. Связь 16-й и 20-й армий с тылом можно было поддерживать лишь по лесисто-болотистой местности южнее Ярцево, через Соловьево и соловьевскую переправу через Днепр. Последние подразделения 16-й армии вышли из Смоленска только в ночь на 29-е июля, за исключением арьергарда - одного батальона 152-й стрелковой дивизии.

                                                                                                     06
        Ставка Верховного Главнокомандования 12-го июля развертывает на линии Старая Русса, Осташков, Селижарово, Оленино, для прикрытия города Бологого, 29-ю армию (245сд, 252сд, 254сд, 256сд, 69мсд). Перед Ржевом и Калинином создается 30-я армия (119сд, 242сд, 243сд НКВД, 251сд НКВД, 51тд). 51-я танковая дивизия была из расформированного 23-го мехкорпуса. Ставка 14-го июля объединяет эти армии с 24-й и 28-й армиями, развернувшимися ранее от Нелидово до Брянска (по приказу от 27 июня), во Фронт резервных армий. К ним добавляется еще, сформированная 15-го июля, 31-я армия (244сд, 246сд, 247сд, 249сд). Эта армия предназначена для прикрытия района - Торжок, Ржев, Волоколамск, Калинин. С 20-го июля, в 31-ю армию вошли еще 119сд и 110тд. Таким образом, была организована оборона на рубеже Старая Русса, Осташков, Белый, Истомино, Ельня, Брянск, протяжённость около 750 км. Всего в составе Фронта резервных армий насчитывалось 35 дивизий. 17-го июля Государственный Комитет Обороны принял решение о строительстве Можайской линии обороны перед Москвой. Образуется еще и Фронт Можайской линии обороны. В него были включены две армии, созданные целиком из дивизий народного ополчения. Это были 32-я и 33-я армии. В 32-ю армию входили 2дно, 7дно, 8дно, 13дно, 18дно. 32-й армией, последовательно, командовали генералы: Клыков (июль - август 1941), Федюнинский (август - сентябрь 1941) и Вишневский (сентябрь - октябрь 1941). Штаб армии расположился в Вязьме. В 33-ю армию вошли 1дно, 5дно, 9дно, 17дно, 21дно. Штаб этой армии был в Спасс-Деменске. Во фронт включена была также и 34-я армия.
       Вероятно, к этому времени штат войсковых генералов, по представлению Сталина, был исчерпан или Сталин просто перестал доверять армейским генералам. Командовать Фронтом резервных армий, как уже говорилось, был назначен генерал НКВД Богданов. Во главе 29-й армии был поставлен бывший заместитель Берия - генерал НКВД Масленников. 30-ю армию возглавил генерал НКВД Хоменко, 31-ю - генерал НКВД Долматов. 16-го июля, с командования 24-й армией был изгнан генерал Калинин, и вместо него назначен генерал НКВД Ракутин. Теперь, для полного комплекта, осталось заменить во фронте Резервных армий только армейского генерала Качалова. Но волей судеб, он стал позже "козлом отпущения". Жуков, по воспоминаниям его шофера Бучина А. Н., хотя, не очень любил этих генералов НКВД, и даже больше, но Сталина слушался, а Берия опасался. И только осенью 10-го октября 1941-го года, когда Жуков стал командующим Западным фронтом, то все эти генералы НКВД, стали исчезать с его поля зрения.

                                                                                                      07
       На высотах под Ельней и Дорогобужем, советские войска сумели создать новый фронт обороны, который стали занимать вновь прибывшие войска. По мнению Гота, захват 29-й моторизованной дивизией Смоленска был успехом, принесшим дивизии заслуженное признание, но он не имел нужного оперативного значения, ибо связь 2-й танковой группы с 3-й танковой группой так и не была восстановлена. В кольце окружения между Смоленском и Ярцевом осталась брешь. Даже после того как 47-й танковый корпус освободился от боев в районе восточное Орши, 2-й танковой группе не удалось установить связь с 3-й танковой группой на автостраде, что позволило некоторым советским частям уйти в направлении на Дорогобуж. В итоге 1-го этапа Смоленского сражения, 22-я армия вела бои в сложных условиях окружения. Часть ее сил прорвалась и заняла оборону по реке Ловать, в районе Великих Лук. Войска 19-й армии оказались разобщенными и отступили к Смоленску, где влились в 16-ю армию и в ее составе продолжали вести борьбу за Смоленск. Войскам 20-й армии пришлось с первых дней сражения вести борьбу с открытыми флангами. Настойчивые попытки восстановить фронт на участке Копысь, Шклов успеха не имели, и армия с боями отступила к северо-западу от Смоленска. Войска 16-й армии с 14 по 20 июля вели ожесточенные бои за восстановление положения в Смоленске. 13-я армия к 16 июля была рассечена противником на две части. Одна из них в составе 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов оказалась в оперативном окружении в районе Могилева, удерживая силами 172-й стрелковой дивизии плацдарм на западном берегу Днепра. Вторая часть (20-й и 45-й стрелковые корпуса) была окружена на Кричевском направлении, под прикрытием войск 4-й армии она прорвалась за реку Сож, и закрепилась на рубеже этой реки.
       Генерал Рокоссовский встретил войну на юго-западном фронте во главе 19-го мехкорпуса. Ночью 17-го июля, по распоряжению Ставки, он прибыл с Украины в район Ярцево. Ему было поручено создать из всех встретившихся здесь войск войсковую группу. Первым соединением, которое встретил Рокоссовский восточнее Ярцево, была 38-я стрелковая дивизия полковника Кириллова. В этот же день со стороны Духовщины появилась 7-я немецкая танковая дивизия и атаковала, не успевших закрепиться воинов 38-й дивизии. Двое суток бойцы полковника Кириллова вели неравный бой с танками и мотопехотой немцев на улицах Ярцева. К вечеру 20-го июля на помощь подоспела, направленная из резерва Ставки, 101-я танковая дивизия Михайлова. 26-й механизированный корпус, как указывалось выше, был первоначально выделен для 24-й армии. Его 52-я и 56-я танковые дивизии, в связи с произошедшем в июле общим расформированием мехкорпусов, были переименованы в 101-ю и 102-ю танковые дивизии, а 103-я моторизованная дивизия стала - 103-й стрелковой. 102-я танковая отправилась под Ельню. А вот 101-я танковая прибыла в Ярцево. Не вся ее бронетехника выдержала форсированный марш - из 132 танков до поля боя дошло лишь 59 танков, в том числе 7 КВ, они и возглавили контратаку 101-го мотострелкового полка дивизии. Немцы были выбиты из Ярцево на западный берег реки Вопь. В последующие двое суток они подтянули к городу, дополнительно, еще и 20-ю моторизованную дивизию группы Гота, и усилили атаки вдоль железной дороги и шоссе Москва-Минск. К исходу 22-го июля, после ожесточенной бомбардировки с воздуха, части 38-й и 101-й дивизий не смогли сдержать атаку немцев, и были оттеснены из города в леса юго-восточнее Ярцево. Рокоссовскому пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать оборону, а потом контратаку. В последнюю неделю июля, в районе Ярцево кипели не прекращающие бои. С 22-го июля по 2-е августа железнодорожная станция Ярцево восемь раз переходила из рук в руки, и в конце концов осталось за 38-й дивизией. После взятия немцами Смоленска перед советским командованием встала задача, во что бы то ни стало, прикрыть ярцевское направление, и не допустить продвижение танков противника в сторону Вязьмы, ибо это ставило под угрозу переправу в районе Соловьево и всю узкую горловину, через которую осуществлялось снабжение борющихся под Смоленском войск, а также их выход из окружения. В районе соловьевской переправы действовал сводный отряд полковника Лизюкова, состоявший из остатков танкового и механизированного полков, ранее принадлежавших 5-му механизированному корпусу. От этого корпуса осталось всего 15 танков.
       Прикрытие всего этого направления Ставка, решением от 17-го июля и поручила группе генерала Рокоссовского, подчинив ему все части и соединения, отошедшие на ярцевский рубеж. В группу вошли также и 38-я стрелковая и 101-я танковая дивизии. Поначалу этим дивизиям, как водится, была поставлена чисто наступательная задача: «ударом из района Ярцево на Духовщину разгромить мотомехчасти противника и в дальнейшем развивать наступление на Смоленск». Как бы то ни было, но группа Рокоссовского в ожесточенных боях под Ярцевом, неоднократно переходившим из рук в руки, остановила 7-ю танковую дивизию. В 101-й танковой дивизии полковника Михайлова людей недоставало, танков она имела штук 80 старых, со слабой броней, но были еще семь KB. Ей противостояла 7-я дивизия Функа, состоящая из чешских танков PZ 38(t). В конце июля Рокоссовскому передали из резерва еще несколько танковых батальонов и штаб бывшего 7-го мехкорпуса вместе с командующим корпусом генералом Виноградовым. От самого мехкорпуса остались в основном только тыловые подразделения. Его 14-я танковая дивизия имела около 300 человек личного состава да две «тридцатьчетверки» и три бронеавтомобиля. Виноградову больше не довелось проявлять свои "полководческие способности". В августе он был назначен начальником тыла 30-й армии и в дальнейшем всю войну занимался вопросами снабжения войск, дослужившись к 1944-му году до должности начальника штаба тыла Советской Армии.
       Немцы намеривались организовать еще один "котел", восточнее Смоленска. 10-я немецкая танковая дивизия 19-го июля захватила Ельню. Она имела цель - соединиться с 7-й танковой дивизией Гота в Дорогобуже. 19-я стрелковая дивизия вместе с 104-й танковой дивизией (бывшей 9тд, расформированного 27-го МК) преградили путь для дальнейшего продвижения немцев от Ельни и 7тд группы Гота увязла боями в Ярцево. Котел немцам не удался. В результате остался, выдвинувшийся дальше всех на восток "Ельненский выступ". На карте, вероятно, Сталину можно было показать, что он опасен для Москвы, что Жуков и сделал. Реально для Москвы, гораздо опаснее было Варшавское шоссе, лежащее южнее Ельни. Его то и выбрали немцы осенью 1941-го для наступления на Москву. Фон Бок лучше разбирался в русской географии, чем Жуков и Сталин. Группа Рокоссовского, кроме боев в Ярцево, способствовала также выходу через Соловьевскую переправу из окружения остатков 16-й и 20-й армий. К 1-му августа одновременными ударами группы и сил 20-й и 16-й армий кольцо окружения было прорвано. 6-го августа Тимошенко вызвал Лукина, Курочкина, Рокоссовского. Он поздравил всех с завершением боев, и объявил, что все управление 16-й армии переходит к Рокоссовскому, который назначается командующим 16-й армией, Курочкин отзывается Москвой, а Лукин назначается командующим 20-й армией, в которую вливаются соединения и части 16-й.
       Прошло чуть более недели после взятия Смоленска, и оказалось, что успехи вермахта, вопреки предвоенным предположениям, не привели к прекращению сопротивления Красной Армии. Германское командование вновь столкнулось с проблемой нехватки сил для одновременного наступления на трех стратегических направлениях. Если группа «Центр» смогла прорваться в район Смоленска, то наступление группы «Север» завязло на Лужском рубеже, а группа армий «Юг» оказалась втянута в затяжные бои между Киевом и Винницей. В этой ситуации германское руководство все более склонялось к тому, чтобы за счет группы фон Бока усилить фланговые группировки Восточного фронта. Впервые эта идея была оформлена директивой № 33 от 19-го июля, а 23-го июля в дополнение к ней Гитлер утвердил свой некий, «идеальный» план. Пехотные дивизии группы «Центр» должны были самостоятельно наступать на Москву, а танковые соединения развертываются на расходящиеся направления. 1-й и 2-й танковым группам предстояло наступать через Дон на Кавказ. Группа армий фон Бока после завершения боев в районе Смоленска займет Москву. Затем 3-я танковая группа двинется к Волге. В дальнейшем планировалось вторжение в Иран и Ирак и «моторизованная экспедиция» на Урал. В тот же день, докладывая фюреру обстановку на фронте, Гальдер отметил, что, хотя «противник решительно ослаблен, окончательно он еще не разгромлен», он, правда, все еще считая возможным в начале октября выйти к Волге.
       Из воспитанных на советской пропаганде, кое-кто еще верил, что заграничные пролетарии не сегодня, завтра поднимут восстание против фашистов и эксплуататоров, а германские солдаты повернут оружие против Гитлера. Наши идейные вожди не забывали подбрасывать соответствующие «факты». Так народу сообщалось: "Немецкий летчик, взятый в плен после того, как его самолет был сбит нашей авиацией, заявил: с русскими воевать не хотим, деремся по принуждению. Война надоела; за что деремся, не знаем... Многие пленные немецкие солдаты на допросах рассказывают, что их сняли с гарнизонов, расположенных в оккупированных областях Франции, посадили в поезда, не сказав, куда их направляют. Только столкнувшись с красноармейцами, они поняли, что началась война с Советским Союзом... Немецкие военнопленные сообщают, что их гнали в бой под угрозой расстрела из пулеметов в спину... На нашу сторону перелетел немецкий самолет "Ю-88" 1-го звена 1-й группы 54-й эскадры. Бортмеханик этого самолета ефрейтор Пауль Гофбауэр в своем обращении к обманутым Гитлером летчикам и солдатам немецкой армии говорит: Братья! поверните штыки против Гитлера и фашизма. Переходите в Советскую Россию. Я нахожусь сейчас в Советской России и вижу, что с пленными здесь обращаются хорошо, гуманно, по-человечески. Летчики! Не бросайте бомб на мирные русские города. Перелетайте на своих самолетах в Советскую Россию и вместе со всеми культурными людьми помогайте уничтожать кровавый фашизм". Несмотря на неудачи в боях и отступление по всему фронту, департамент Мехлиса не терял надежды, что "братья по классу" в германском тылу поднимутся на борьбу с агрессором. Начальник Политуправления требовал регулярно забрасывать к немцам пропагандистскую литературу, а политотделы в каждом донесении докладывали о проделанной работе. Один только 7-й отдел политуправления Юго-Западного фронта за период военных действий до 3-го июля издал воззваний, листовок и газет на немецком, румынском, польском и венгерском языках около 11 миллионов экземпляров. Однако, восстаний в германском тылу так и не дождались, число перебежчиков исчислялось единицами. Так что и эта часть советской политической доктрины на практике не оправдалась.

                                                                                                     08
       20-го июля, Сталин в ходе переговоров по прямому проводу с Главкомом Западного направления Тимошенко сказал: "Вы до сих пор обычно подкидывали на помощь фронту по две, по три дивизии, и из этого ничего существенного не получалось. Не пора ли отказаться от подобной тактики и начать создавать кулаки в семь-восемь дивизий с кавалерией на флангах… и нацелить всю эту группу на район Смоленска, чтобы разбить и вышибить противника из этого района, отогнав его за Оршу. Я думаю, что пришло время отказаться от крохоборства и перейти нам к действиям большими группами". При этом Сталин потребовал начать наступление в ближайшие дни. Тимошенко не посмел возразить вождю, и в этот же день издал директиву о проведении операции по окружению и разгрому противника в районе Смоленска, и деблокированию окруженных там войск 16-й и 20-й армий. По существу, Сталин предлагал перейти от "крохоборства" в меньших масштабах , к "крохоборству" в более широких масштабах. Никем не организованные, спорадические, неуправляемые атаки одной, двумя дивизиями, теперь надо было проводить группой дивизий, да еще с кавалерией по бокам. Пожалуй, здесь следует говорить не о бездарности командующих, дар то, наверняка, и был у некоторых, а речь скорее о их общей, и как следствие, военной безграмотности. Это уже они потом в своих мемуарах отписывали : того еще не делали, того еще не умели, того еще не знали. Не говорим уже о самом Верховном главнокомандующем. Сталин отдавал своим генералам указания о том, как воевать, не в соответствии с какими то своими военными познаниями, а опираясь только на собственные эмоции. Ну почему командующие оказались неграмотными? Да не от куда было взять грамотных. Ленин их перевел. Полнокровный процесс учебы - процесс длительный. Когда во главе армии находятся специалисты с общей культурой, с образованием и военным опытом, тогда при принятии окончательного решении принимаются во внимание и различные точки зрения. К примеру "у тех же фашистов", вот Гудериан так описывает процесс принятия решения: "… Совещание с участием Гитлера происходило в городе Борисов, где находился штаб группы армий «Центр». Присутствовали: Гитлер, Шмундт, фельдмаршал фон Бок, Гот и я, а также представитель ОКХ — начальник оперативного отдела полковник Хойзингер. Каждому участнику совещания предоставили возможность по очереди высказать свою точку зрения таким образом, что никто не знал, о чем говорил предыдущий участник совещания..". Вот так работают специалисты, даже у фашистов при Гитлере. Заседания же в присутствии Сталина проходили, как правило, в обстановке напряженности, вызванной неопределенностью реакции Сталина, от которой зависела порой и жизнь.
       За счет Фронта резервных армий (29-й, 30-й, 24-й и 28-й), которые заканчивали сосредоточение и развертывание на рубеже, Осташков, Ржев, Ельня, Брянск, было создано несколько оперативных групп войск (всего 16 дивизий). В целях повышения боевых возможностей, в каждую стрелковую дивизию, предназначенную для наступления на направлениях запланированных ударов, включили по одному танковому батальону, а в группу генерала Качалова включили 104-ю танковую дивизию. Опергруппы должны были нанести одновременный удар в направлении на Смоленск по сходящимся направлениям из районов Белый, Ярцево, Рославль, и разгромить вражескую группировку севернее и южнее Смоленска. 23-го июля группа генерала Хоменко (242сд, 250сд, 251сд, 50кд) получила задачу нанести удар из района города Белый в направлении Духовщины. Группе генерала Калинина (89сд, 91сд, 166сд, 107тд) было приказано нанести удар также из района Белого. Группа генерала Рокоссовского (38сд, 101тд) должна наносить удар со стороны Ярцево. "Не позднее 25-го июля этим группам надо было окружить и уничтожить в районе Духовщины противника, который имел там три танковые дивизии и одну танковую бригаду". В дальнейшем, войска этих трех групп должны были наступать непосредственно на Смоленск и войти в соприкосновение с 20-й и 16-й армиями. Группе генерала Масленникова (243сд, 252сд, 256сд) предстояло, активными действиями, не допустить продвижения немецких войск на торопецком направлении. Войска группы генерала Качалова (145сд, 149сд, 104тд) получили задачу перейти в наступление 22-го Июля, из района Рославля вдоль шоссе, идущего на Смоленск. Следовало уничтожить противостоящего противника, и на второй день выйти на рубеж Починок, Хиславичи, в дальнейшем развивать наступление на Смоленск, отражая вражеские удары с запада.
       На подготовку боевых действий было двое суток. Этого времени оказалось достаточно лишь только для принятия самого решения, да для общей постановки задач действующим в разных районах войскам. Организация взаимодействия внутри групп, а тем более с 20-й и 16-й армиями, обеспечение боевых действий войск, теперь уже в больших масштабах опять же не проводилась. К тому же некоторые соединения, вошедшие в состав групп, даже не успели своевременно выйти в исходные районы. Наступали разрозненно и неумело, в разное время. Командующие были из НКВД (кроме Калинина), войсковым операциям не обучены, и наступать не умели. Бойцов было мало, да и то, только те, что поступили из маршевых рот, по существу новобранцы. Представлял ли кто в Ставке и в Генштабе, что из всего этого получится? Командующий всем этим, маршал Тимошенко может и представлял, да помалкивал. Сталин был хоть и Верховный главнокомандующий, но его командование сводилось главным образом к тому, чтобы "указать, напомнить, наказать". Финал наступления на Смоленск был предопределен. Северные группы продвинулись только на 5 - 5,5 километров. В своем докладе Сталину 27-го июля Тимошенко отмечает: "Операция по разгрому ярцевско-духовщинской группы противника развивалась в течение истекших двух дней не с теми темпами, на которые хотелось рассчитывать… Причины этому… (кроме других) в недостаточной готовности частей группы Хоменко, растянутости ее на марше и вступлении в бой по частям. Вследствие этого пришлось направить в группу тов. Хоменко тов. Еременко для объединения действий ее и 166 стр. и 107 танковой дивизий из группы Калинина". Далее Тимошенко сообщает: "Под Ельней атаки 24 армии еще не дали желательных результатов, что позволяет немцам бросить силы и против Качалова. Его группа, не доходя 20 км до Починок, охватывая своим левым крылом противника, теперь вынуждена приостановить свое наступление и откинуть свой левый фланг назад, так как на этот фланг со стороны Монастырщины выходит свежая пехотная дивизия противника. Таким образом, наступлению группы Качалова будет мешать захват и удержание немцами Ельня".
      Реально, на фланг Группы Качалова выходила "не свежая пехотная дивизия", а целая, вновь созданная, армейская группа. Для Группы армий "Центр" было необходимо, прежде всего ликвидировать опасность, которая угрожала ее правому флангу. Исходя из этого, Гудериан доложил командующему Группой армий "Центр" о своем решении наступать на Рославль. Захватив этот узел дорог, можно было овладеть дорогами, идущими на восток, юг и юго-запад. Гудериан просил выделить ему необходимые для проведения этой операции силы. В соответствии с этим, 2-й танковой группе были подчинены следующие соединения. Для наступления на Рославль - 7АК (7пд, 23пд, 78пд, 197пд), 9АК (263пд, 292пд, 137пд), для смены нуждающихся в отдыхе и приведения в порядок танковых дивизий в районе Ельнинской дуги - 20АК (15пд, 268пд). Вся эта группа войск стала именоваться «Армейская группа Гудериана», при этом 2-я танковая группа была выведена из состава 4-й армии. Начало наступления на Рославль было назначено, для 24-го танкового корпуса и для 7-го армейского корпуса на 1-е августа, а для 9-го армейского корпуса на 2-е августа. Уже 1-го числа 4-я танковая дивизия захватила Рославль. Наступающие советские дивизии: 145сд, 149сд, и 104тд, не дойдя до Починка 20 километров, стали стремительно откатываться к Рославлю, уже занятому немцами. К 4-му августа кольцо окружения вокруг них было замкнуто. Группа Качалова была окружена и уничтожена, пропал и сам командующий 28-й армией Качалов. Уже 6-го августа Гудериан получает новую команду от ОКХ - направить свои танковые дивизии на Рогачев.
       "Стрелочника" нашел Мехлис (начальник Главного политического управления РККА). Он выдвинул такую версию: якобы, по словам очевидцев, генерал Качалов поднял с земли немецкую листовку, сунул ее в карман сказал всем - "пригодится", сел в танк и уехал. Куда? Ну конечно - сдаваться в плен немцам. По этой версии Мехлиса - вся 28-я армия "предателя" была расформирована, а его семья, конечно, была репрессирована. Только через многие годы истина была восстановлена. Оказалось, что Качалов погиб в бою в деревне Старинка Рославльского района, где и похоронен. А Мехлис, в свою очередь, был расстрелян (отравлен, удавлен?) в памятном феврале 1953-го года, но похоронен с почестями. 28-го июля перешла в наступление и группа Рокоссовского. Ударом 101-й танковой дивизии, с применением тяжелых KB, советским частям удалось овладеть Ярцевом, форсировать Вопь и закрепиться на ее западном берегу. Дальнейшего развития и это наступление не получило.

                                                                                                      09
       30-го июля Гитлером были изменены задачи войскам Восточного фронта. Директива ОКВ № 34 поступившая от него окончательно отменила директиву № 33 (с "идеальнам" планом) и дополнение к ней. По новой директиве Группа армий "Центр" получила десятидневный срок для отдыха и доукомплектования своих моторизованных соединений. Она переходила к обороне, используя наиболее удобные для этого участки местности. В интересах проведения последующих наступательных операций против 21-й советской армии Группе надо было занять выгодные исходные позиции. В этих целях, если потребуется осуществить и наступательные действия с ограниченными целями. Группе армий "Север" предписывалось продолжать наступление в направлении Ленинграда, нанося главный удар между озером Ильмень и рекой Нарвой с целью окружить Ленинград и установить связь с финской армией. 3-я танковая группа должна была овладеть Валдайской возвышенностью. Дальнейшее ее продвижение на восток запрещалось. Она должна стоять там, готовая для прыжка в направлении на Москву вдоль Волги. Однако, любые наступление 3-й танковой группы не предпринимать, до тех пор, пока не будет полностью восстановлена ее боеспособность.
       Гитлер 4-го августа приказал командующим обеих танковых групп, входивших в состав группы армий "Центр", прибыть в штаб группы, располагавшийся тогда в Борисове, и доложить ему о состоянии техники танковых соединений. Обе танковые группы начали отводить с фронта отдельные дивизии для отдыха и доукомплектования. Из докладов командующих явствовало, что 2-я танковая группа будет готова к ведению боевых действий 15 августа, а 3-я танковая группа - только 20 августа. Оба командующих просили о замене полностью вышедших из строя танков новыми машинами. Гитлер отклонил их просьбу, мотивируя свой отказ тем, что угроза высадки десантов не позволяет отводить танковые соединения с Запада. Он пообещал передать обеим танковым группам 400 моторов, но этого было недостаточно". При переходе к обороне Группе "Центр". требовалась непременно ликвидировать угрозу на ее правом фланге. Это удалось частично 2-й танковой группе, ликвидировав группу Качалова. Однако свобода оперативного маневра в направлении на Москву еще не была достигнута. Требования Гитлера, продолжать продвижение на юго-запад, в направлении на Гомель, с задачей ликвидировать 21-ю армию русских, было обоснованным. Гудериан, все усилия которого были направлены на подготовку своих дивизий для наступления на Москву, 15-го августа весьма неохотно выделил для наступления, от Кричева на юг, свой 24-й танковый корпус, который с 22-го июня почти не имел удобного случая для ремонта боевой техники. На участке фронта, севернее Рославля, восточнее Смоленска, к 9-му августа, танковые корпуса были заменены армейскими и отведены в тыл. В район "котла", севернее Смоленска, 3-го августа с запада прибыли два армейских корпуса 9-й армии. До 5-го августа они очистили этот район. На линии Ярцево - юго-западнее Белого - северо-восточнее Невеля образовался неподвижный фронт, в его тылу на отдыхе стояли оба танковых корпуса 3-й танковой группы.
       Было принято решение ОКВ - лишь "после полной ликвидации угрожающего положения на флангах и пополнения танковых групп будут созданы условия для наступления на широком фронте глубоко эшелонированными фланговыми группировками против крупных сил противника, сосредоточенных для обороны Москвы". Главная цель этого наступления состояла в том, чтобы "еще до наступления зимы овладеть всем комплексом государственных, экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы и тем самым лишить его возможности восстановить разгромленные вооруженные силы и нарушить работу аппарата государственного управления". Для подготовки и проведения наступления на Москву в распоряжении имелось еще, по крайней мере, полтора месяца, в течение которых можно было рассчитывать на хорошую погоду. Приблизительно за такое же время было пройдено расстояние от Сувалок через Минск и Витебск до Смоленска, что составляет 700 километров; при этом были нанесены уничтожающие удары по кадровым войскам России. Тогда было немало оснований надеяться, что 300-километровый путь от Ярцево до Москвы, на котором оборонялся, теперь значительно ослабленный противник, можно преодолеть, несмотря на общие потери, понесенные с 22-го июня, в 213 тыс. человек и большой износ материальной части.
       В то время, как ОКХ предавалось надежде в конце августа нанести решающий удар по Москве, Гитлер снова под влиянием одной неудачи группы армий "Север", имевшей местный характер, 15-го августа принял решение: "Группе армий "Центр" дальнейшее наступление на Москву прекратить. Из состава 3-й танковой группы немедленно передать группе армий "Север" один танковый корпус (одну танковую и две моторизованные дивизии), так как наступление там грозит захлебнуться". Выделенный из состава 3-й танковой группы 39-й танковый корпус (12-я танковая, 18-я и 20-я моторизованные дивизии) был направлен далеким кружным путем через Вильнюс на северное крыло Группы армий "Север". Этому корпусу предстояло выполнить основное желание Гитлера: захватить Ленинградский промышленный район и изолировать "цитадель большевизма" от Москвы. Продвигаясь южнее Ленинграда на восток и преодолевая невероятные трудности, 39-й танковый корпус достиг Тихвина. Другой корпус 3-й танковой группы, 57-й, своими 19-й, 20-й танковыми дивизиями и 14-й мотодивизией получил задачу прорвать оборону сосредоточенной под Великими Луками армии противника и во взаимодействии с пехотными дивизиями уничтожить ее. Прорвав оборону 22-й армии и окружив ее, эта задача была решена в период с 22-го по 27-е августа. Преследуя по размытым дорогам, отступающие советские войска, 57-й корпус к 1-му сентября вышел к Западной Двине восточнее Торопца. Затем он, временно, был подчинен 16-й армии. Весь сентябрь соединения корпуса вели ожесточенные бои под Демянском и в районе между Холмом и Осташковом, пытаясь вместе с 56-м танковым корпусом пробить дорогу войскам южного крыла группы армий "Север" на восток, к Валдайской возвышенности. Непрерывные дожди, превратившие глинистую почву Валдайокой возвышенности в болото, сделали богатую лесами и озерами, но не имеющую развитой сети дорог холмистую местность явно непригодной для использования на ней моторизованных соединений. По сравнению с тяжелыми потерями в людях и технике, которые понес корпус, оперативная выгода нового подчинения была незначительной. Валдайская возвышенность осталась в руках советских войск. К началу операции "Тайфун", 2-го октября, после четырехсоткилометрового марша 67-й корпус достиг Смоленска и занял место на южном крыле 4-й армии.

                                                                                                      10
       В конце июля между Сталиным и Жуковым произошел конфликт по поводу обороны Киева, так как Жуков полагал положение Киева безнадежным, то он и предложил сдать его немцам. Не последнюю роль в конфликте сыграло и отношение Жукова к созданию Главного управления тыла. Жуков был против его создания. Тогда товарищ Сталин поставил последнюю точку в оценке своего начальника Генерального штаба: "Вы никакой не начальник Генерального штаба, а просто кавалерист...". И Жуков отправился командовать Резервным фронтом, который 30-го июля был сформирован взамен Фронта резервных армий. Штаб его расположился там же, в Гжатске. Теперь Жуков конкретно занялся "срезанием опасного Ельнинского выступа", как и обещал Сталину. В Резервный фронт был включены:
- 24-я армия (19сд, 107сд, 120сд, 133сд, 178сд, 194сд, 248сд, 102тд, 103мсд);
- 31-я армия (119сд, 244сд, 246сд, 247сд, 249сд, 110тд);
- 32-я армия (2дно, 7дно, 8дно, 13дно, 18дно):
- 33-я армии (1дно, 5дно, 9дно, 17дно, 21дно):
- 34-я армия (254сд, 245сд, 259сд, 262сд, 257сд, 25кд, 54кд);
- 43-я армия (53сд, 217сд, 222сд, 105тд, 106мсд).
34-я армия 6-го августа была переподчинена Северо-западному фронту. 24-й, 31-й 32-й армиями соответственно командовали генералы Ракутин, Долматов, Вишневский. Командовать 33-й армией был назначен комбриг Онуприенко. 43-й армией, после ее создания, командовали последовательно генералы Курочкин, Селезнёв. С сентября в командование армией вступил генерал-майор Собенников. Фактически эта армия заменила 28-ю армию, опального командующего Качалова. 7-го августа в Московском военном округе, на базе 35-го стрелкового корпуса, была сформирована 35-я армия под командованием генерала Захаркина. В нее вошли 194гсд, 220сд, 248сд, 298сд, 4дно (позже - 110сд). 12-го августа она стала 49-й армией и была включена в Резервный фронт со штабом в Холм-Жирковском.
        В начале июля оборону города Ельня осуществляла из 28-й резервной армии 19-я стрелковая дивизия, под командованием генерала-майора Котельникова. Удар 10-й танковой дивизии немцев был неожиданным, и Ельня была занята. Тогда, Ельня была на стыке двух резервных армий - 24-й и 28-й, и немцы как всегда ударили в стык. А тут еще назрела смена командования в 24-й армии. Генерал Калинин, который и сформировал в Сибирском военном округе эту армию, 15-го июля был отстранен, тогда еще начальником ГШ, Жуковым от должности. На отстранении настоял Берия, определивший генерала Калинина, "как не вполне надежного". В командование армией вступил генерал НКВД Ракутин. В той обстановке, некоторое время, оставалось неясным вопрос - кому же подчиняется 19-я дивизия, 28-й или 24-й армии, и кто ответственен за участок - Ельня. Все это способствовало быстрому захвату Ельни немцами. Но как водится, нужен был очередной "стрелочник" и им оказался генерал Котельников, командир 19-й дивизии. Он, в свое время, организовал прочную оборону за Ельней, и дальше немцев не пустил. Теперь, когда Резервным фронтом стал командовать Жуков, Ракутин, с его согласия, отдал Котельникова под трибунал. Жуков не мог согласиться с тем, что за сдачу Ельни ни кто не отвечает (Сталин этого не допускал). А к тому же, Котельников в свое время был в армии "предателя" Качалова. Когда Ельня была неожиданно захвачена немцами, Ракутин, имея чекистскую выучку борьбы с вражескими десантами, принял 10-ю танковую дивизию за десант. В боях с этим "десантом" он, в дальнейшем, потерял под Ельней почти все свои танки. Командир 10-й танковой дивизии немцев, генерал Шааль докладывал 24-го июля инспектирующему его Гудериану, что только за один день ему удалось подбить 50 русских танков.
       До конца месяца русские беспрерывно и безуспешно атаковали в районе Ельни. Только за один день 30 июля дивизия СС «Рейх» и 10-я танковая отразили здесь 13 атак! Немецкие наставления советовали: «При неудаче наступления или в том случае, когда на успех рассчитывать нельзя, целесообразно оторваться от противника и снова организовать наступление в другом месте». Но что нам их «целесообразности», у нас своя, пролетарская, "самая передовая в мире наука". В бесплодных атаках таяли полки. Хотя, вероятно, Ракутин на месте скоро понял, что это вовсе не десант, то наверху, такой же чекист генерал НКВД Богданов, командовавший тогда Фронтом резервных армий, не мог понять - почему Ракутин так долго возится с десантом. Таков был уровень управления войсками к тому времени, когда Жуков стал командовать этим фронтом. Армия Ракутина поступила в его подчинение. А 15-го августа Гудериан принял решение тайно вывести 10-ю танковую дивизию из Ельни в связи с началом наступления, по приказу Гитлера, в южном направлении. В Ельне остался 20-й армейский корпус, всего из 4-х пехотных дивизий: 78-й, 37-й, 268-й, 292-й, да еще - 40 танков.
       21-го августа, Жуков приказал Ракутину прекратить бессмысленные фронтальные атаки на Ельню, по всему периметру Ельнинского выступа. Заручившись у Сталина обещанием получить пополнение, он стал готовить большое наступление. Это наступление началось 30-го августа. Однако немцы, как пишет Гальдер, тайно вывели свои войска. обеспечивая их сильными арьергардами. Попытка окружить немцев в Ельненском выступе не удалась. В боях под Ельней была введена в действие даже 6-я дивизия народного ополчения. Она первая из народного ополчения приняла боевое крещение. К моменту боев за Ельню состав 24-й армии претерпел существенное изменение по сравнению с тем, с которым она отбыла из Сибирского военного округа. Во-первых, дивизии 52-го стрелкового корпуса (119-я, 91-я 166-я), перешли в состав группы Калинина, которую он получил, взамен армии, для "сталинского" наступления на Смоленск. В 24-й армии из сибирских подразделений остался только 53-й сибирский стрелковый корпус (107сд, 133сд, 178сд). За 24-й армией, еще с июля, была закреплена 6-я дивизия народного ополчения. В конце августа в 24-ю армию кроме сибирских вошел ряд других стрелковых дивизий. В конечном итоге перед началом генерального сражения за Ельню, 26-го августа в 24-ю армию, входили: 19сд, 100сд, 107сд, 120сд, 127сд, 133сд, 178сд, 303сд, 309сд, 103мсд, 106мсд, 102тд, 6дно. Мотострелковые дивизии, армии стали 28-го августа стрелковыми, после потери всех своих танков. 102-я танковая дивизия была ее "родная", она входила, как 56тд в 26МК, предназначенный еще в июне для 24-й армии.   106-я дивизия входила в июне в 27-й мехкорпус, как 221мсд.
       В конце августа наносимый основной удар 24-й армии был усилен вспомогательным ударом частями 43-й армии. 30-го августа началось новое наступление на Ельню. На этот раз "Ельнинский выступ" пытались срезать 10 советских дивизий. С немецкой стороны оборону держали три пехотные дивизии 20-го армейского корпуса. Немцы противопоставили нашим войскам хорошо организованный плотный артиллерийский и минометный огонь. С советской стороны были введены в дело вся наличная авиация, танки, артиллерия, в том числе и реактивная. Ценой больших потерь к 7-му сентября войска Резервного фронта вытеснили противника с Ельнинского выступа и освободили Ельню. 5-го сентября Гальдер, с удовлетворением отметил: «Наши части сдали противнику дугу фронта у Ельни. Противник еще долгое время, после того как наши части были уже выведены, вел огонь по этим оставленным нами позициям и только тогда осторожно занял их пехотой. Скрытый отвод войск с этой дуги является неплохим достижением командования». Вот пишут: "немцы ценой больших потерь...", но к сожалению, в то время  этот словесный оборот был более верен для наших войск.
       Ельнинска операция, несмотря на то, что окружить и уничтожить немецкие войска не удалось, стала первой успешной наступательной операцией Красной Армии в масштабе фронта (первой, на самом деле, была операция освобождения Великих Лук). Однако, в оперативно-стратегическом отношении это наступление не принесло много пользы. Пока Жуков штурмовал Ельню, танки Гудериана громили войска Центрального и Юго-Западного фронтов. Для немцев выступ у Ельни, в тот момент, имел второстепенное значение, и они не стали удерживать его любой ценой. В приказе по случаю завершения операции, датированном 7-го сентября 1941-го года, Жуков писал: «Главное командование немецкой армии придавало очень большое значение району Ельни, как очень выгодной позиции для дальнейшего наступления. Фашистское командование стремилось любой ценой удержать в своих руках район Ельня, не жалея для этого жизни тысяч своих солдат и офицеров. В районе Ельня нашей пехотой, артиллерией, танками и авиацией разгромлены 137, 78, 298, 15 и 17-я пехотные дивизии. Некоторые из этих дивизий полностью истреблены и нашли себе могилу на поле сражения. За время боев в районе Ельня нашими войсками разгромлено в общем около восьми отборных дивизий, в том числе одна дивизия СС, противник потерял не менее 75—80 тысяч человек убитыми и ранеными». Совинформбюро, в свою очередь, сообщило о разгроме «дивизии СС, 15-й пехотной дивизии, 17-й мотодивизии, 10-й танковой дивизии, 137-й, 178-й, 292-й, 268-й пехотных дивизий противника». В действительности же, это войска Жукова штурмовали Ельнинский выступ, «не жалея тысяч жизней своих солдат и офицеров», и потеряли около 80 тысяч человек. Потери немцев составили не более 7000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Ни одна, из перечисленных в приказе дивизий не была разгромлена ни в 41-м, ни в 42-м годах. Немецкие генералы заботились о сбережении солдатских жизней, памятуя о скудости людских ресурсов в Германии, да и артиллерия жуковских армий чаще всего лупила в "белый свет, как в копейку". Танки, тоже мало чем смогли помочь пехоте, так как их традиционно бросили наступать без разведки через болотистую пойму, которую они не смогли преодолеть и почти все там и остались.
       Существует точка, что под командованием Жукова был срезан опасный, в случае наступления немцев на Москву, "Ельнинский выступ". Но это всего лишь - парадигма сталинских времен. Хотя на этот счет и Гудериан обмолвился соответствующим образом в своих воспоминаниях: "… этот выступ мог в дальнейшем явиться исходным районом для проведения наступления на Москву…". Жаль ему было свое "детище" - выпуклость, оставшуюся после неудачной попытки окружения советских войск под Дорогобужем. Гудериан в этих же воспоминаниях пишет о том что, когда он стал готовиться, еще тогда августе, к наступлению на Москву, то он планировал начать наступление, как это и было сделано в последствии, из Рославля а не с этого выступа. Он пишет: " Я намеревался основной удар нанести своим правым флангом и, прорвав довольно слабый в это время фронт русских на данном участке, двигаться вдоль московского шоссе по направлению на Спас-Деменск и Вязьму". Посмотрим на карту. За Ельней, на востоке, течет с юга на север река Угра, а за ней леса и болота. Единственная дорога, соединяющая Ельню с Москвой начинается между заболоченной рекой Осьмой с одной стороны и лесными массивами и болотами - с другой. Это была хорошая ловушка для истребления танков. Ни Гудериан, ни Фон Бок по этой дороге наступать на Москву, разумеется, не собирались. По этой дороге, позже в октябре, пришлось отступать группе войск под командованием генерала Ракутина, который там и погиб. Ельнинскую битву можно назвать "жуковской, престижной для Сталина". Ее пропагандистское значение имело, меньше месяца большое значение для народных масс. Деморализованные непрерывными сообщениями о сдачи городов и постоянном отступлении наших войск, все теперь радовались: "...Ну наконец то!... Ну все!.. Теперь наши повернули на Запад!". Да, в стране это воспринималось как поворот в войне. И тем горше было разочарование. В оперативном отношении, Ельнинский выступ для немцев, после неуспешной попытки выхода от Ельни на Дорогобуж, не имел уже никакого значения. Начальник немецкого Генштаба Гальдер тем, кто говорил "ведь там напрасно гибнут немцы, надо выводить войска из Ельнинского выступа", отвечал - русских там гибнет гораздо больше. Да он был прав. Лишь в одной 19-й дивизии погибло 11339 человек. Жуков оставил 24-й армии после своей битвы 4952 активного бойца. То есть вся армия теперь не дотягивала по боевому составу и до половины дивизии. Вот основной результат Ельнинской битвы! А что Ставка, Генеральный штаб на этот счет думали? Да ничего! "Там Вождь ходил в мягких кавказских сапогах по мягкому ковру, курил, задумчиво, свою трубку". Это хорошо, что он хоть вспомнил про свой народ, про то, что этот народ имеет давние и большие боевые традиции. И вот он после Ельнинской битвы учреждается гвардия, вводятся новые ордена - Кутузова, Суворова. Народ наш долготерпелив и грешен, раз им управлял психически больной диктатор.

                                                                                                     11
      Одним из первых успехов Красной Армии в 1941-м году стало освобождение 21-го июля города Великие Луки. Это был самый крупный город (население до войны - 35 тыс. жителей), освобожденный до, начавшегося в декабре, наступления советских войск. 18-го июля город был оставлен Красной Армией. После того, как из него ушла 19-я немецкая танковая дивизия, и там осталась 110 пехотная дивизия, он 21-го июля был снова освобожден. Город освобождал 29-й стрелковый корпус генерала Самохина (126сд, 179сд, 48тд) 22-й армии.
       Здесь следует сказать о 179-й стрелковой дивизии. Напомним, что 29-й литовский стрелковый территориальный корпус, куда входила эта дивизия, был сформирован на основании приказа НКО СССР 17-го августа 1940-го года в составе 179-й и 184-й стрелковых дивизий, за счёт войск литовской армии. Войска корпуса сохранили литовскую униформу с нашитыми на неё советскими знаками различия. 22-го июня управление и 184-я стрелковая дивизия находились в Оранском лагере близ Алитуса, а 179-я стрелковая дивизия - в лагере в районе Пабраде, возле реки Жеймяна. 184-я стрелковая дивизия ещё 22-го июня была окружена немецкими войсками в районе Валкининкай. Здесь её боевой путь фактически и завершился, тем более, что там возникли бунты литовских солдат, с убийствами русского командного состава. Отдельные подразделения (моторизованные части, 616-й артполк, зенитный и противотанковый дивизионы) дивизии после боя смогли вырваться из окружения и ушли на восток (на Вильнюс, или в сторону белорусской границы на Сморгонь и Молодечно), но большая часть без сопротивления сдалась. Сдавшиеся солдаты и офицеры в большинстве своем вступили в различные полицейские и карательные части, которые были сформированы немецкими оккупационными властями на территории Литвы. 179-я стрелковая дивизия, располагавшаяся северо-восточнее Вильнюса, начала с 24-го июня отход на восток и к 30-му июня была в 30 километрах от Полоцка, имея в составе 1500—2000 человек. Судя по тому, что из 16000 литовцев, которые насчитывались в 29-м корпусе перед началом войны, присоединились к частями советской армии не более 2000 человек, то в 179-й дивизии, можно считать, литовцы уже отсутствовали.
       Штаб 29-го корпуса отходил через Вильнюс на восток, догнав под Невелем свою 179-ю стрелковую дивизию. К 10-му июля 1941-го года корпус объединил под своим командованием еще и 5-ю, 126-ю и 188-ю стрелковые дивизии, отходившие от границы. К 17-му июля управление корпуса отошло под Великие Луки. 18-го июля, как мы сказали, Великие Луки были заняты немцами. 21-го июля соединения 29-го корпуса наносят удар по Великим Лукам. Город становится снова советским на 35 дней (Ельня освобожденная Жуковым была советской - 30 дней). В эти же дни (17-21 июля) дивизии 22-й армии прорывались из окружения в районе Невеля. Гот утверждает, что эти попытки удавались на участках 14-й мд, и 19-я тд рассеяла эти части. Гальдер отметил в своем дневнике 21-го июля: "в районе Невеля, где из окружения вышли значительные силы противника, продолжаются упорные бои". 22-го июля он пишет: "После того как нашим войскам не удалось окружить противника в районе Невеля и пришлось оставить Великие Луки, шансы на крупный успех операции, которая привела бы к подавляющему превосходству на нашей стороне, значительно уменьшились". Следующее наступление немцев на Великие Луки началось 2 августа - силами левого фланга 9-й армии против, как полагали немцы, 4-х советских дивизий. Уже на следующий день Гальдер говорит о провале этого наступления, объясняя его неготовностью к выполнению задачи двух пехотных дивизий - "О наступлении на этом участке больше не может быть и речи. Мы вынуждены перейти здесь к обороне. Командование участком этого фронта должен принять Штумме (командир 40-го корпуса). Задачей будет "оборона северного фланга". Задача выхода к Торопцу должна быть снята." Как помним 4-го августа Гитлер на совещании в штабе группы армий "Центр" заявил, что "противник у Великих Лук должен быть уничтожен". Поскольку Гот тогда сказал о том, что его войска не будут готовы к наступлению до 20 августа, то первоначально планировалось провести против Великих Лук "малую операцию". Но после высказывания фон Бока, что без танков здесь наступать нельзя, Гальдер решил, что начало наступления следует вообще отложить, с тем чтобы использовать в нем целый танковый корпус. В результате соединения 22-й армии к 27-му июля прочно заняли оборону на рубеже верхнее течение реки Ловать, Великие Луки, озеро Двинье, и удерживали ее до конца августа. Генерал Кнобельсдорф попытался выйти в тыл 22-й армии Ершакова с юга, но был остановлен подошедшими частями новой 29-й армии, которые прикрыли правое крыло Западного фронта и обеспечили стык с Северо-Западным фронтом.
       21-го августа, по общему указанию Сталина, в 13.00 по приказу командования Западного фронта, 22-я армия перешла в наступление. По данным разведки перед фронтом армии (порядка 100 км) располагались немецкие пехотные дивизии 206пд, 110пд, 256пд. В составе 22-й армии были: 51СК (48тд, 214сд), 29СК (179сд, 170сд, 98сд, 126сд), 62СК (174сд, 186сд). В начале наступления 126сд, 179сд, 174сд, 186сд продвинулись на 3-5 км, 214сд и 170сд - несколько менее. 48тд, не имевшая исправных танков, вела активную разведку боем, 98сд была в резерве. Но утром 22-го августа немецкий 57МК (19тд, 20тд), поддержанный частями 110пд, 206пд и 40АК (256пд, 102пд), прорвал фронт 22-й армии юго-восточнее Великих Лук, выйдя во второй половине дня на глубину до 30 км. 25-го августа Великие Луки были взяты, Немцы замкнули кольцо окружения вокруг 22-й армии, однако часть советских войск смогла уйти на восток и север. К 7-му сентября вышло из окружения 27.296 бойцов и командиров (из них более четверти раненых) из 71.613 на 20-е августа. Как отметил Гальдер: "Наши моторизованные соединения в настоящий момент не готовы (ввиду некомплекта личного состава) к тому, чтобы отрезать части противника на большом участке фронта. Таким образом к 1-му сентября был ликвидирован великолукский выступ. Наступая на Торопец, 57-й корпус 3-й танковой группы пытался установить связь с южным крылом 16-й армии Группы армий "Север" Захватив Торопец, он остановилась у Андреанополя, на берегу Западной Двины

                                                                                                      12
       В начале августа войска Западного фронта, в связи переходом немцев к обороне, оставались на занимаемых рубежах, нанося время от времени контрудары на отдельных участках фронта. Ставка по-прежнему считала, что основные силы противника будут использованы для овладения Москвой. Для этого надо было прочно удерживать великолукский и гомельский выступы, сохраняя ими охватывающее положение по отношению к группе армий «Центр». У немцев же наступил момент, когда в интересах проведения последующих наступательных операций против 21-й советской армии, надо было занять выгодные исходные позиции для ликвидации гомельского выступа. 24-го июля для прикрытия направлений на Гомель, Бобруйск был создан Центральный фронт из соединений левого крыла Западного фронта. В состав фронта вошли 13-я и 21-я армии. 8-го августа перешел в наступление 24-й моторизованный корпус (3тд, 4тд,10мд). Он прорвал фронт 13-й армии, развивая свой успех в направлении Суража. Войска 21-й армии теперь уже Центрального фронта вынуждены были оставить междуречье Березины и Днепра и с боями отступать в юго-восточном направлении. 10-го августа немцы предприняли наступление на левофлангового соседа 63-го стрелкового корпуса, которым был отряд генерала Неретина. Генерал Неретин до этого командовал 151-й стрелковой дивизии из армии Конева. Эта дивизия и другие части теперь входили в его отряд. Уже на следующий день, 11-го августа, отряд был сбит с занимаемых им позиций, и немцы, форсировав Днепр, стали заходить в тыл 63-му стрелковому корпусу в районе Стрешин и Затон. С севера части 12-го армейского корпуса вышли на шоссе Пропойск - Довск и начали продвигаться на юго-восток. 15-го августа немцы завершили окружение частей 63-го корпуса. К этому времени в составе корпуса оставались только две стрелковые дивизии - 61-я и 154-я. Как пишет Гудериан в своих воспоминаниях: "к 14-му августа успешно закончились бои, которые 24-й танковый корпус вел в районе Кричева. Захвачено было много пленных, артиллерийских орудий и других трофеев. Наши войска захватили Костюковичи". Таким образом, немцами был ликвидирован и гомельский выступ.
        Теперь возникала угроза Брянску и правому крылу юго-западного фронта. С целью ликвидации этой угрозы, Ставка приняла решение образовать Брянский фронт в составе 50-й армии генерала Петрова ( 217сд, 279сд, 258сд, 260сд, 290сд, 269сд, 280сд и 55кд), 13-й армии генерала Голубева (137сд, 121сд, 148сд, 132сд, 6 сд, 155 сд, 307 сд, 285 сд, 50 тд, 52 кд, 21кд и две бригады 4-го воздушно-десантного корпуса), резерва фронта (229сд, 287сд, 283сд, 4кд). Основная задача войск Брянского фронта состояла в надежном прикрытии брянского направления и нанесения поражение танковой группе Гудериана. Командующим фронтом был назначен генерал Еременко. 15-го августа, как и докладывал Гудериан Гитлеру, 24-й моторизованный корпус был готов к наступлению на юг в направлении на Новозыбков и Стародуб. Корпус имел в первом эшелоне 3-ю и 4-ю танковые дивизии, а во втором - 10-ю мотодивизию. После успешного прорыва обороны, та дивизия, которая будет действовать на правом фланге должна повернуть на Гомель. 16-го августа 3-я танковая дивизия уже овладела узловым пунктом шоссейных дорог, городом Мглин. 17-го августа 10-я мотодивизия и 3-я танковая захватили узловую станцию Унеча. Тем самым, была перерезана железнодорожная линия Гомель — Брянск, что преградило путь советским войскам начавшим отступление от Гомеля.

                                                                                                     13
       17-го августа, Ставкой было организовано новое глобальное наступлению ряда армий Западного и Брянского фронтов. 29-я армия должна была захватить Велиж, 19-я армия - Духовщину, 16-я армия - Кардымово, 50-я армия Брянского фронта - Рославль. В наступление пошли, также, 30-я и 20-я армии. Аппетит у Ставки был непомерный. Однако, в результате все наступательные операции закончились практически топтанием на месте, т. е. - ничем. Тем не менее 25-го августа Верховный Главнокомандующий опять потребовал от войск Западного фронта организовать наступление в полосе северо-восточнее Смоленска, во взаимодействии с войсками Резервного фронта, разгромить вражескую группировку, и к 8-му сентября выйти на рубеж Велиж, Демидово, Смоленск. Резервному фронту Жукова, как писали, ударить по ельнинской группировке противника. Общее наступление началось 30-го августа. В полосе Западного фронта оно практически сразу захлебнулось. Оборону немцев прорвать не удалось ни Коневу, ни Рокоссовскому. (Приложение 2. Карта оперотдела ЗФ. Бои под Духовщиной)/ За восемь дней боев, не удалось достичь сколько-нибудь значительных успехов. Поскольку выйти к Смоленску так и не получилось, прессой было объявлено, что все эти удары носили только сковывающий характер, и не позволяли противнику перебрасывать подкрепления к начавшемуся наступлению Жукова на Ельню. Наступательная операция продолжалась только в районе Ельни. Были и отрицательные результаты этих боев. 252-я дивизия 29-й армии генерала НКВД Масленикова, наступая на Велиж встретила у Старой Торопы немцев. Те стали отходить. Командир дивизии решил не разворачиваться в боевой порядок, а преследовать немцев в походном порядке. Немцы услужливо отступали, накапливаясь на флангах. Когда дивизия Масленикова перешла реку, у поселка Ильина немцы ударили с флангов и завязали "мешок". И начался не бой, а избиение. Удалось вырваться и переправиться через Двину обратно далеко не всем. 252-я дивизия была недавно и спешно сколочена из людей, призванных из запаса. Дисциплина еще не была налажена, командиры еще не знали своих солдат. А тут вдруг неожиданный разгром .

                                                                                                      14
       Одной из главных причин неуспешных действий советских войск явилась дилетантская, c точки зрения военной науки, организация контрударов. Советские армейские группы действовали разрозненно и разновременно, не имели связи между собой и никак не взаимодействовали, что позволяло немецкому командованию маневрировать силами, перебрасывать части с одного направления на другое. У Ставки и руководства фронтов отсутствовало ясное понимание реалий, сложившейся на тот период стратегической обстановки, оперативных и боевых возможностей собственных войск, и, соответственно, адекватного способа ведения военных действий. После тяжелых поражений и катастроф, пережитых Красной Армией в начальный период войны, утраты значительной части вооружения и военной техники, у руководства страны и Вооруженных сил должно было сложиться однозначное мнение - части Красной Армии по уровню своей боевой и оперативной выучки, техническому оснащению значительно уступают германским войскам. Не могла вести войну значительная часть кадров Красной Армии на соответствующем тактическом и оперативном уровне. Казалось бы, в этой обстановке наиболее реальным способом ведения военных действий для Красной Армии стала бы жесткая оборона - войск и сил Западных фронтов. Надо было зарыться в землю, создать непреодолимые для противника заграждения и упорно обороняться, лишь в некоторых случаях применяя наступательные действия и то только на тактическом уровне, причем тогда, когда совершенно очевиден успех и наступление хорошо обеспечено соответствующим вооружением, техникой и боеприпасами. И накапливать, накапливать силы. Однако, в Смоленском сражении потоки, прибывающих на западное направление соединений и частей (а людские ресурсы в тот момент времени позволяли это делать) беспрерывно атаковали противника. Войскам ставилась задача - контратаковать всегда, контратаковать везде, контратаковать при любых обстоятельствах - без артиллерийской подготовки, часто с ограниченным количеством боеприпасов. Нормой на западном направлении был и ввод в бой маршевого пополнения в сражения сразу после его прибытия на фронт, без всякого подготовительного периода. Нет ничего удивительного в том, что после таких боев деморализованные войска разрозненными группами стихийно переходили к отступлению. Под Смоленском немцы несколько потеряли темп своего наступления на Москву в основном за счет того, что им приходилось перемалывать живую силу Красной Армии, которую Сталин совершенно не ценил, так как других способов сдержать немцев он не видел, а ее как он считал, у него было много.
       Кроме мер чисто военного характера, Сталин предпринял шаги по укреплению "духа Красной Армии", издав 16-го августа 1941-го года приказ №-270. В нем отмечалось, что, наряду с высокой стойкостью советских войск, имеют место «позорные факты сдачи в плен»: «Следует отметить, что при всех отмеченных выше фактах сдачи в плен врагу члены военных советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Понеделиным, Кирилловым и другим сдаться в плен к врагу. Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти трусливые элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава...».
       В приказной части, Верховный требовал драться до последней возможности, «и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен - уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи». В соответствии с этим приказом сотни тысяч и миллионы солдат, уже попавшие в плен, зачислялись в предатели и дезертиры. Они должны были стреляться, вешаться, резать вены, но не сдаваться живыми. Сотни тысяч, побывавших в немецких концлагерях, после освобождения перекочевали в лагеря советские. Неслучайно большинство из уцелевших героев обороны Брестской крепости писатель Сергей Смирнов нашел именно там. Политотделы и поэты воспевали героев-смертников, вроде экипажа сержанта Костюченко, который сгорел в обложенном дровами танке под пение «Интернационала». Каждый боец и командир, отправляясь на фронт, теперь знал, что оставляет у Советской власти в заложниках членов своей семьи. Даже жену Якова Джугашвили два года продержали в одиночной камере, пока не стало известно, что муж ее умер не сломившись. В июне 1942-го года Государственный Комитет Обороны "развил" сталинские идеи, установив, что члены семей "изменников Родины" подлежат аресту и ссылке в отдаленные местности СССР, на срок в пять лет. Постановление ГКО уточняло, что "членами семьи изменника Родины считаются отец, мать, муж, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили совместно с изменником Родины или находились на его иждивении к моменту мобилизации в армию в связи с началом войны". Цель приказа №-270 ясна - укрепить дисциплину, применяя в полном объеме репрессивные меры, хотя Красная Армия, как весь народ, и так уже не первый год жила в условиях чисток, процессов и расстрелов. То, что эти драконовские меры дали какие-то позитивные результаты, сомнительно. Умения воевать у войск от этого прибавиться не могло, советское высшее командование действовало по старой армейской поговорке: «Недостаток ума заменяли высокой требовательностью». Отношение к собственным гражданам, побывавшим во вражеском плену, и до Великой Отечественной войны было однозначным - изменники и дезертиры. Весной 1940 года, после подписания мирного договора с Финляндией, советской стороне были переданы около 6000 пленных. Согласно директиве Генерального штаба все они были направлены «в военные лагеря с целью политической обработки и дальнейшего распределения по частям или увольнения в запас». Домой не вернулся никто, их семьи были выселены из крупных городов. Просто, в 1940 году все это делалось тайно и без лишнего шума, а в 1941-ом довели до сведения каждого бойца и командира. Как это водится в советской системе, новое слово вождя вызвало очередную кампанию по закручиванию гаек, привело к массовым репрессиям и мордобою на фронте и окончательному превращению солдат в скотов бессловесных.
       Прошло меньше двух месяцев, началось новое наступление немцев на Москву. Вот тогда Нарком обороны в приказе №-0391 от 4-го октября 1941-го года констатировал:
"За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчиненным... Подобные нетерпимые в Красной Армии факты извращения дисциплинарной практики, превышения предоставленных прав и власти, самосудов и рукоприкладства объясняются тем, что:
а) метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении подчиненных занял первое место;
б) повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством;
в) заброшен метод разъяснений и беседы командиров, комиссаров и политработников с красноармейцами, и разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяется окриком, бранью и грубостью;
г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований...
Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины и политико-морального состояния войск и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника".
       Немцы широко использовали приказ №-270, ведя пропаганду среди военнопленных, вследствие чего советские солдаты и офицеры не особенно стремились бежать из плена, многие вступали во власовские формирования, «казачьи сотни» и «восточные войска». В обшей сложности, под знамена вермахта, не считая вспомогательной полиции, встали свыше одного миллиона бывших советских граждан.
      Общие потери, понесенные немцами с 22-го июня 1941-го года, в 213 тысяч человек (по сравнению с нашими были прямо мизерные) и большой износ материальной части вызвал у германского командования сомнения относительно возможности завершить Восточный поход до зимы. Так, 4-го августа Гитлер, отметив, что "в целом операции на Восточном фронте развивались до сих пор более удачно, чем этого можно было бы ожидать, учитывая неожиданно большое число танков и самолетов, которое имели русские". Он признал, что если бы был "информирован об этом перед началом войны, то ему было бы значительно труднее принять решение о необходимости нападения". К тому же советское руководство сделало очень сильный стратегический ход, отдав приказ о перебазировании промышленности на восток. Этим решением план "Барбаросса", по сути дела, перечеркивался: даже его полное выполнение с выходом к Волге не приводило теперь к выходу СССР из войны. Из прифронтовой зоны во второй половине 1941-го года было вывезено 1523 промышленных предприятия, в том числе 1360 крупных заводов и фабрик, главным образом оборонного характера. Это перебазирование военной промышленности было совершенно неожиданным для немцев и в решающей степени повлияло на то, что германская промышленность не смогла выполнить свои задачи - ведь значительная часть продукции должна была производиться, по новым планам, непосредственно в захваченных районах. Так, по расширенной программе производства самолетов, одна треть должна была выпускаться на хорошо оборудованных фирмах, на советской территории. Одновременно русские разрушали оставленное оборудование и предприятия, прежде всего шахты и рудники, чтобы они не попали в руки врага. В результате германская промышленность не смогла, как это ожидалось, сразу же использовать советские сырьевые ресурсы. Надежда на выступление против СССР Японии также не оправдалась. 11-го августа Гальдер сделал примечательный вывод: "Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне со всей безудержностью, свойственной тоталитарным режимам, был нами недооценен". Всего лишь месяц потребовался начальнику штаба ОКХ, чтобы полностью пересмотреть свою оценку ситуации на Восточном фронте. Дневниковые записи Геббельса в августе 1941-го года также свидетельствуют о сомнениях в возможности "завершить Восточный поход, по крайней мере, до зимы". 27-го августа ОКВ сделало вывод, что, так как СССР, видимо, не будет полностью разгромлен "в течение 1941-го года, на первом месте стоит продолжение Восточной кампании в 1942-м году. Захват территории на южном крыле будет иметь большие политические и экономические последствия". Другими словами, так как перед глазами Гитлера замаячил призрак затяжной войны, было вполне логичным постараться до осенней распутицы захватить экономически наиболее богатые области Советского Союза, завладеть хлебом, рудой, углем Украины, а также кавказской нефтью. 10-го сентября, "после того, как выяснилось, что Восточная кампания не может быть закончена в короткий срок", Геббельс сделал вывод о необходимости "постепенно приготовить народ к продолжительной войне".
       Тем не менее германское командование еще надеялось, что ему удастся захватить Украину и Москву, "ибо в противном случае мы не сможем разгромить противника до наступления осени". Однако развитие обстановки на фронте не позволяло надеяться на быструю победу, так как до конца августа СССР не потерял ни одного жизненно важного рубежа. На севере продолжались бои на подступах к Ленинграду, на юге германские войска с боями продвигались по Правобережной Украине к Днепру, о наступлении на Москву и Донбасс нечего было и думать, пока советские войска держали фронт Брянск - Гомель - Киев - Днепропетровск. Так как этот выступ не позволял развивать наступление далее на восток, а поодиночке группы "Центр" и "Юг" не могли его "срезать", было решено, что эти группы армий, действуя смежными флангами, должны наконец-то установить прямую связь и обеспечить себе свободу маневра.

Приложение 1. Соотношение сил на Западном фронте 12-го июля 1941-го года. Карта ГШ.

Приложение 2. Фрагмент карты ГШ. Наступление на Смоленск 24 07

Приложение 3. Фрагменты карт ГШ. Великие Луки - Западная Двина 16 - 31 08

Приложение 4. Карта оперотдела ЗФ. Бои под Духовщиной 1 - 6 09

Приложение 5. Карты ОКХ 16 - 26 июня и 1 - 23 июля 1941-го года.

Приложение 6. Генерал Калинин С.А. - один из тех, кто был "не по душе" товарищу Сталину.

ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ

                                   ОБРАТНО

Хостинг от uCoz